В. Яблонский - Новый передел

Варяг внимательно слушал Степана, но взгляд его нет-нет да и соскальзывал с лица собеседника на лежавший на тумбочке телефон, по которому в любую секунду мог позвонить Виноградов.

— Это был тот самый фээсбэшник, который руководит операцией. Старший офицер, очень важная шишка… В общем, Любарский перезвонил Шаевичу сразу после того, как я уехал. Он хочет, чтобы в Лондон немедленно прилетел Серебряков.

— Это еще зачем? — удивился Варяг.

— Любарский требует, чтобы тот сопровождал его во время поездки в Киев. Наверное, решил, что так будет спокойнее. Или просто на всякий случай прощупывает почву.

— Короче говоря, насколько я понял, он отвел Родиону роль заложника. Так?

— Похоже на то. Видимо, этот лис почувствовал что-то. Ничего конкретного, конечно, иначе не согласился бы высунуть нос из Лондона, но все же допускает какой-то подвох. Привык не доверять никому…

— И что теперь делать? Где сейчас Полтинник?

— В больнице. Ему в «Кристалле» здорово досталось. Сломанная челюсть, сотрясение мозга… Видел бы ты того бугая, который его бил! Двухметровая горилла килограммов сто тридцать весом. К тому же — мастер спорта по боксу.

— Как Родя? Я давно не видел его. Подлечили?

— Да, сейчас уже почти в порядке. Но, конечно же, требуется покой. Он уже рвался в бой, но я осадил его. А теперь… Даже не знаю, что и делать. Решать тебе.

Варяг хмуро ответил на это:

— Не мне решать — Родиону. Я не могу послать человека на смерть. Уверен, что захват Любарского будет проводиться в самом жестком варианте. И Родион окажется между молотом и наковальней. Если не успеет достать охрана олигарха, то пристрелят спецназовцы. Думаешь, они там в горячке будут разбираться, кто «свой», а кто «чужой»?

— Не будут, — покачал головой Сержант, — перед ними будет стоять одна задача — захватить Любарского. Все остальное их мало волнует. К тому же действовать они будут на территории чужого государства. Поэтому российские службы будут работать предельно быстро и эффективно. Главное для них — результат. А сколько при этом пострадает людей — это для «конторы» не важно.

— Да, ты прав. Полтинник здорово рискует. Так что приказывать ему я не могу.

— Но, с другой стороны, если он не поедет в Лондон, то это может сорвать всю операцию…

— И все же жертвовать им я не собираюсь, — сухо ответил Варяг, — вот если он согласится сам… Давай так. Сейчас ты, Степан, поедешь к нему…

— А ты? — возмутился Сержант. — Я тебя одного не оставлю! Знаю я тебя. Как только станет известно, где держат Машу, ты сломя голову понесешься мочить Райского и освобождать девушку. Причем сделаешь это в одиночку. А Райский, Владик, это не булка с маслом, а прекрасно обученный головорез. Хитрый и злобный, как крыса. Его нахрапом не возьмешь.

— Подожди, не перебивай. Время еще есть. Отправляйся к Родиону прямо сейчас. Объясни ему все. Пусть он свяжется с Любарским и скажет, что не может прилететь, так как лежит в больнице. Пусть тот проверит, это же правда…

Степан поднялся и неуверенно предложил:

— Может, поговорить с ним по телефону?

— Не хочешь оставлять меня одного? — усмехнулся Варяг, — не переживай, Степа. Даю слово: немедленно сообщу тебе, если поступят новости от Виноградова. Поезжай. Насколько я понял, ответ Любарскому нужно дать немедленно?

— Как можно скорее, — кивнул Сержант, берясь за ручку двери.

Серебряков с тоской подумал, что долго он так не протянет. Есть хотелось безумно. Все эти бульончики и жидкие белковые и витаминные смеси никак не могли насытить его молодой организм. А твердую пищу принимать было нельзя: при малейшей попытке разжать зубы сломанная в двух местах челюсть взрывалась болью. Он даже говорил с трудом.

Полтинник присел на кровати и свесил ноги. В сомнении посмотрел на пачку сигарет — никотиновый дым на время заглушал аппетит. Взяв сигарету, он подошел к окну и, повозившись со шпингалетами, распахнул его. Красота! Эта частная клиника находилась хоть и недалеко от города, но в самом настоящем лесу. Сюда его устроил Степан. Сначала Родион возражал против этого, так как еще с детства терпеть не мог врачей, но он был настолько измучен и опустошен после разборки в «Кристалле», что, махнув рукой, подчинился.

Докурив, он прилег на кровать, включил телевизор и принялся переключать каналы, которых благодаря спутниковой тарелке здесь было великое множество, причем все они сопровождались русским переводом.

Ага, да вот и наш старый знакомый! Какой-то английский канал транслировал интервью с господином Любарским. Заинтересовавшись, Серебряков прибавил звук. Опальный олигарх вещал:

— Нынешний режим в России уже давно приближается к советскому тоталитаризму. Это видно невооруженным взглядом! Посмотрите, что происходит там с крупным капиталом! Людей хватают по надуманному поводу и сажают в тюрьмы, где условия содержания нисколько не изменились со времен сталинского ГУЛАГа…

В дверь постучали. Он громко сказал:

— Да! Войдите.

Дверь приоткрылась, и в палату заглянула женская головка в белой шапочке. Это была медсестра Танечка. Похоже, она пришла не одна. Улыбаясь, девушка пожурила его:

— Так… Кто здесь у нас курил?

Вслед за ней вошел Сержант. Родион поднялся ему навстречу.

— Привет, герой! — поприветствовал его Степан, ложи мая руку. — Как твои дела? Отъедаешься?

— Да уж, — проворчал Полтинник, — отъешься тут… Всю неделю на одних бульонах.

Степан повернулся к медсестре и выразительно посмотрел на нее. Танечка понятливо кивнула и исчезла дверью. Родион указал на кресло:

— Присаживайтесь. Сейчас кофе сварю…

— Некогда, — довольно резко прервал его Сержант, — я по делу. Меня прислал Варяг. Времени мало, поэтому слушай очень внимательно… Любарский собирается в Киев.

— Удалось все-таки! — радостно воскликнул Серебряков и тут же схватился за челюсть.

— Погоди, выслушай до конца. Да, его смогли убедить в необходимости такого приезда. Будто бы для встречи с лидерами российской оппозиции. Сначала все шло хорошо, но потом наш лондонский сиделец поставил одно условие. Он хочет, чтобы ты, Родион, прибыл в Лондон, а оттуда вместе с ним отправился в Киев… Варяг решил так. Ты связываешься с Любарским и говоришь ему, что рад бы приехать, да не можешь: лежишь в больнице. Пусть проверит. Тут все чисто.

Полтинник покачал головой:

— Не годится. Он сразу же смекнет, что это туфта.

— Почему? — удивился Степан.

— Вы что, не понимаете, с кем имеете дело? Если я откажусь приехать — то все! Любарский и носа из Лондона не высунет. Это же проверка, тест на безопасность, неужели не понятно? Если я не еду с ним — значит, опасно. Он не школьный учитель, его справка от моего лечащего врача не устроит.