Евгений Жураховский - Без права на смерть. Еще один шанс

Повернув ко мне голову, без каких‑либо эмоций на лице кавказец навел пистолет на мое колено, а затем произнес, обращаясь к девушке:

— Давай, моя хорошая, не тупи! Дай координаты, и мы уйдем…

Карина продолжала смотреть на меня, а из ее глаз новым потоком ринулись слезы. При этом она не произнесла ни слова, видимо, понимая, что ее разговорчивость уже ничего не исправит.

Громко хлопнул выстрел, а мои нервные окончания не забыли передать информацию напрямую в мозг. Боль раскаленным жалом пронзила все тело, и я снова погрузился во тьму.

— Давай, дуй! — улыбнулся мужчина, поднеся к лицу маленького мальчика только что сорванный пушистый цветок.

Неумело свернув губы в трубочку, ребенок издал характерный звук выдоха и задорно расхохотался, когда с цветка слетело несколько пушинок. Проводив взглядом цветочные парашютики, мужчина потрепал волосы на голове мальчишки и произнес:

— Это одуванчик!.. Ну‑ка, скажи: о — ду — ван — чик!

— Анчик, — повторил ребенок и снова дунул в сторону цветка.

— О — ду — ван — чик! — продолжая улыбаться во весь рот, повторил мужчина.

— Ананчик!

— Ахаха!.. Нет, ты слышала?! Ананчик! Ахаха!..

С трудом распахнув веки, я безвольно уставился на склонившегося надо мной охранника, ухватившего меня за подбородок. Поймав на себе мой ненавистный взгляд, он брезгливо ухмыльнулся, а затем попятился к кровати, после чего, потянув на себя край простыни, начал вытирать окровавленные руки.

Вместе с моим приходом в сознание, пусть немного задержавшись, вернулись и ощущения. По телу разом прокатилась волна боли, и я заскулил, будто брошенный щенок, не в силах ей противостоять. Особо яркая информация к мозгу поступала от пробитого колена. Большая часть повреждения скрывалась штаниной, но вид тягучей венозной юшки, с каждым новым ударом сердца выбивающейся наружу, ужасал.

— Твааари… — злобно протянул я, проведя взглядом по нападающим. — Кишки выпущу…

Ненависть переполняла мою душу, и я представил, как буду убивать каждого из этих отморозков, наслаждаясь их криками и мольбами о пощаде. Я резал им конечности и смеялся над их страданиями. Я вырывал языки и съедал сердца. Я был их кошмаром. Скоро! Я знаю, скоро сюда войдут мои друзья! Я уже чувствую мелкую вибрацию пола под их ногами. Скоро, твари! Уже совсем скоро вы все…, все умрете!..

— Заткните ему пасть! — приказал Хамиль стоящему рядом охраннику.

Недолго размышляя, тот легким движением рук оторвал от простыни небольшую часть, а затем, скомкав, попытался засунуть мне эту тряпицу в рот. Да вот хрен тебе! Я дернул головой в сторону и с силой сжал зубы, не позволяя бандиту подобной выходки. Тот же в ответ лишь усмехнулся и схватил меня одной рукой за волосы, поворачивая голову к себе, а затем наступил ногой на мое раненое колено. В глазах тут же потемнело. Адская боль новым всплеском прошлась по телу, и я, непроизвольно разомкнув челюсти, закричал. В тот же миг охранник, воспользовавшись моментом, с силой монстра впихнул мне в рот кляп, а затем с довольным выражением лица отпрянул в сторону.

Дышать сразу же стало сложнее. Кровь, струящаяся из разбитого носа, не позволяла полноценно наполнять легкие воздухом. Хлюпая кровавыми соплями, я безуспешно пытался вытолкнуть языком кляп, параллельно изо всех сил напрягая руки в надежде разорвать стянувшие их оковы.

— Не дергайся! — нахмурившись, бросил мне Хамиль, а затем прицелился во вторую ногу.

Дергаться, как он выразился, если честно, сразу расхотелось. От колена к паху тут же пробежал сковывающий холодок, а руки сами по себе застыли в бездействии.

— Ну, и?! — повернулся к девушке кавказец. — Я могу это делать бесконечно!.. Пожалей паренька‑то, не мучай!.. Скажешь, где баллоны, и, обещаю, избавлю его от страданий!..

— Оставь его, пожалуйста! — взмолилась невольная собеседница. — Он тут ни при чем! Он ничего не знает!.. Слышишь?! Ничего!

— Тут ты не права… — по — отцовски нежным голосом пробормотал Хамиль и, прислонив ладонь к спине Карины, начал медленно ее поглаживать. — Он нам в прошлый раз малину всю изгадил…, да еще пацанов моих покромсал!.. Шел бы себе мимо….

— Значит, это ты та крыса?! — прошипела Карина, осознав, кто стоит за нападением на колонну в Могилевке. — Предатель!..

— Это как посмотреть! — хмыкнул кавказец. — Мы же не называем внедренных к врагу разведчиков предателями?! Ты что думала?! — вскинув брови, вернул он былой акцент. — Я к Циркулю шашлык готовить устроился?!

Злобно оскалившись, Хамиль ловким движением большого пальца взвел пистолетный курок и, чуть повысив голос, резко вернулся к теме разговора. — Баллоны где?!

Некоторое время девушка улавливала мой замутненный болью взгляд, видимо, отыскивая в нем право на молчание. Мы оба прекрасно понимали, что в живых нас не оставят. При этом так же понимали, что, окажись в руках бандитов оружие массового поражения, может погибнуть гораздо больше людей, хороших людей, среди которых, возможно, окажутся и наши друзья.

В ответ на немой вопрос своей любимой я нагло покачал головой из стороны в сторону. Нет, я не геройствовал. Просто в какой‑то момент мне стало обидно, что этим ублюдкам так просто достанется желаемое. Да и, если честно, в голове продолжала мелькать мысль о том, что не все еще потеряно и вот — вот в здании появится кто‑то из наших и поможет освободиться. Я тянул время…

Кавказец не оценил мой красноречивый жест. Недовольно покачав головой, он с силой прижал пистолетный ствол к моей ноге, а затем с выразительным напором повторил:

— Говори!

Не знаю, что же все‑таки высмотрела в моих глазах Карина, но продолжать играть в молчанку она более не стала. На миг ее лицо исказила еле заметная ухмылка, и, брезгливо поджав губы, она уставилась на Хамиля.

— Каменка… — фыркнула девушка. — Блокпост тридцать километров к западу знаешь?!

— Знаю. — Кивнул кавказец и недоверчиво прищурился. — Хочешь сказать, баллоны там?!

— Там! — увереннее бросила она. — Синий фургон… "Ситроен"… Точных координат не знаю, но покажу, где он стоит!..

— Хм… Это как же вы туда груз‑то уперли?! Там же мертвецов как на Ростовском кладбище!..

— Да, зомбарей много…, для того и упрятали баллоны там, но пробраться можно…, я покажу как…

Задумчиво улыбнувшись, кавказец запрокинул голову назад, хрустнув шейными позвонками, затем тяжело вздохнул и снова уставился на Карину.

— Покажешь, говоришь?! — сквозь зубы процедил он. — Хм… А я вот что‑то не верю!..

Грохот близкого выстрела заглушила новая порция острой боли. Не поведясь на откровенный блеф Карины, Хамиль все‑таки нажал на спуск. В этот раз сознания я не потерял и успел полноценно насладиться проникновением свинца в мою и без того израненную плоть. Боже, как же это… больно! Пуля попала точно в колено, и я, взвыв, завалился на бок, истерично забившись в конвульсиях. Мои мышцы задеревенели в напряжении, дышать стало невыносимо трудно, а голова, казалось, вот — вот разорвется. При этом я все же продолжал слышать столь ненавистные голоса.