Алексей Петрухин - Клан душегубов

Эта способность есть только у хищников. Она сформирована веками голода и веками выживания. Ждать, несмотря на то что все внутри не ноет, а орет: жрать! жрать! сейчас же – жрать! Но если выбежать из засады раньше времени, если выдать себя – это промах, это еще одна безрезультатная охота, на новый бросок сил завтра может уже не хватить, значит – голодная смерть. Мало кто знает о том, что все эти «прирожденные убийцы» – волки, львы, леопарды – очень часто умирают от голода, и не только зимой, летом тоже. Потому что только примерно один из десяти волков действительно осваивает главный элемент любой охоты – ожидание.

Ожидание требует от снайпера огромной выдержки и полнейшего умиротворения. Он должен считать, а еще лучше, чувствовать, что времени – нет, не существует. Два часа прошло, двенадцать часов прошло – не имеет никакого значения. Имеет значение только одна секунда – когда происходит прицельный выстрел. Не имеют значения и другие ощущения. Нет холода, даже если эти восемь часов лежишь на снегу. Нет жары, даже если эти восемь часов в «африканском» июле.

Если этот главный навык – ожидание – у снайпера развит недостаточно, его может постичь и, чаще всего, постигает та же участь, что и незадачливого волка: смерть.

Снайпер был совершенно спокоен не только потому, что он отменный профи, а и потому, что задание действительно несложное. На встречу, назначенную здесь, на стадионе, должны прийти Скала и Щука, которых он знал в лицо, и некий оперативник. Он принесет что-то Скале, передаст ему это «что-то» и примет от него тоже «что-то». Если сделка состоится, киллер – то есть он – и вовсе не потребуется. Но, в любом случае, ему заплатят – за ожидание, потому что даже ожидание без выстрела – у него недешево стоит. Если же она не состоится – нужно сделать один выстрел, второй в его работе обычно не бывает нужен.

Задание простое, но, как говорится, лишь бы платили. Он посмотрел вниз. С высоты прожекторной башни стадион был виден как на ладони. На поле играли футболисты, на самом последнем ярусе, плотно прижавшись друг к дружке, сидели омоновцы – обычная штатная охрана. Им хуже всех. День был солнечный, и они изнывали от жары, облаченные в свои доспехи. На противоположной трибуне сидели два человека. Снайпер уже давно вычислил их – очень похоже, что они ожидают встречи, так как к матчу не проявляют ни малейшего интереса. Все понятно, но почему их двое? Если они – участники встречи, то в кого из них стрелять? Если пойдут оба – в обоих? Нет, не то чтобы ему жалко патронов, человеком он был, как говорится, не прижимистым. Но ему заплатили только за одного. Не в его правилах дарить заказчику подарки, таких «бонусов» в его работе не существует.

Впрочем, опять же, его немалый опыт учил его спокойствию, и он отогнал от себя преждевременные, а значит, лишние мысли. Придет время – все станет ясно. Сейчас только – ждать.

Мне доводилось участвовать во многих операциях. Не смогу назвать точное число. По молодости, признаться, как любой начинающий оперативник, я вел им счет, наблюдая, как растет это число, и чувствуя себя все более опытным. Смешно сейчас вспоминать. Когда цифра перевалила за сорок, сбился, а потом и вовсе перестал считать. Но каждый раз этот момент все равно остается таким, каким был в первый раз, – кровь приливает к лицу, сердце колотится учащенно, целые ведра адреналина выливаются в организм. Нет, конечно, мандраж начинающего очень быстро прошел, но волнение в момент начала операции осталось навсегда. Потому что всегда ощущаешь, что пересекаешь в этот миг невидимую черту, после которой остановить и отменить уже ничего нельзя.

Счастье, если этот момент застает тебя хорошо подготовленным, уверенным в том, что все предусмотрено, что сюрпризов не будет. Хотя при этом всегда понимаешь, что они будут. В этой работе они бывают почти всегда, потому что в операциях участвуют живые люди. Всегда. С обеих сторон.

Скала и Щука невозмутимо шли по беговой дорожке. Они были наглыми типами, и присутствие зрителей на трибунах их не смущало. Зрителей было немного, да и те настолько увлечены спортивным состязанием, что им нет никакого дело до двоих мордоворотов, с ленцой идущих по беговой дорожке. Может, запасные игроки.

Они бы прошли мимо оперативников, если бы последние не окликнули их. Скала и Щука в нерешительности остановились, а после, недолго подумав, быстро двинулись вверх по трибуне к операм, ловко перепрыгивая через ряды скамеек. Скала еще на беговой дорожке понял, что ни один из двух молодых людей, окликнувших их, даже отдаленно не похож на опера по фамилии Вершинин, фотографию которого час назад ему показал Адвокат и с которым здесь забита «стрелка». Правильнее было, конечно, тут же развернуться и уйти, но Скала привык доводить дело до конца. И потом, если вот так взять и уйти, придется объясняться с Адвокатом, который наверняка станет изводить, как он обычно это делает, Скалу своими дотошными вопросиками.

Скала сам не остановился и не остановил Щуку.

До их встречи оставались теперь всего несколько рядов стадиона.

Через несколько секунд эта встреча неминуемо – теперь уже неминуемо – произошла.

Источник сообщает. Суворовцев производит активную проверку по финансовой информации и счетам майора Вершинина. Также он произвел ряд запросов по его ближайшему окружению. Источник полагает, что необходимо обеспечить фактическую базу для дальнейшей и полной дискредитации майора Вершинина.

Суворовцев отличается подозрительностью и тщательностью в работе с фактами и документами, поэтому источник обращает особое внимание на необходимость соблюдать максимальную достоверность при формировании материалов по Вершинину и способов попадания этой информации к Суворовцеву.

Один из оперативников, выдержав необходимую паузу, спросил:

– Принесли деньги?

Скала не спешил с ответом, интуитивно чувствуя что-то неладное.

Все шло не по плану, потому что вместо Вершинина пришли каких-то два молодых и явно самоуверенных опера. Это было не просто не по плану, а плохо, очень плохо. Должен был прийти Вершинин, а пришли два каких-то опера, один из которых держал в руках мяч для регби. На хрена ему мяч на такой «стрелке»? Скала вовсе не был полным отморозком – отморожения, конечно, в его голове присутствовали, но это не мешало ей в критических ситуациях соображать довольно живо.

Теперь он уже не сомневался в том, что надо валить, и лихорадочно соображал, как это сделать, желательно, с наименьшими потерями. Одно Скала понимал явственно: пока надо тянуть время.

– А где же мой лучший друг? Вершинин? – с ухмылкой спросил он, хотя Вершинина видел один раз, и то на фотографии.