Алексей Суконкин - Поход на пенсию

— Из вашего досье следует, что вы владеете русским языком, — утверждающе сказал адмирал Стифф.

Кевин кивнул. Тут же один из штатских спросил по–русски:

— Какие трудности, капитан, у вас возникли при выполнении учебно–боевой задачи?

Он явно проверял языковые способности Коллинза. Кевин не замедлил с ответом:

— Ключи в машине, сэр.

— Какие ключи? — не понял штатский. — В какой машине?

— Адмирал Уитмор знает, в какой, — сказал Кевин, не желая невесть кому объяснять подробности.

Штатский повернулся к Стиффу и кивнул:

— Да, говорит он довольно сносно. Владение русским языком в лучшем виде может вызвать подозрение.

Стифф внимательно посмотрел на Коллинза:

— Капитан, правительство Соединенных Штатов Америки возлагает на вас большие надежды.

У Кевина все перевернулось внутри. Если правительство на тебя возлагает большие надежды, тогда ничего хорошего в твой жизни уже не остается…

— Вам предстоит провести специальную операцию на территории нашего самого вероятного противника. В России…

— Это предложение, или приказ к выполнению?

— Я полагаю, что мы дадим вам время подумать, — пожал плечами Стифф.

— Нечего думать, — усмехнулся Кевин. — В конечном итоге я знал, зачем шел служить во флот Соединенных Штатов…

После того, как гости ушли, и Коллинз остался с Уитмором наедине, адмирал сказал:

— Я всегда знал, капитан, что твой ответ будет только таким. Ты достойный сын Америки.

— Я готов за свою страну отдать жизнь, — с пафосом отозвался Коллинз.

Адмирал покачал головой:

— Жизнь отдавать не надо. Нужно выполнить задание и вернуться назад.

— Есть сэр! — Кевин встал по стойке «смирно».

— Для качественного выполнения задачи вы пройдете специальный трехмесячный курс подготовки.

— Как прикажете, сэр… — Кевин снова вытянулся.

— У меня есть отличный коньяк, — адмирал повернулся к большому резному шкафу.

Коллинз не привык пить с людьми, которые по служебному положению стояли слишком высоко, но данный момент не подразумевал отказа.

— Не откажусь, сэр…

Капитан первого ранга Станислав Васильев с ходового мостика смотрел на буруны, которые создавали два огромных винта атомного ракетного подводного крейсера стратегического назначения. Только что два небольших буксира отвели крейсер от стенки причала и сейчас сопровождали громадное тело «Тайфуна» по фарватеру. Кроме Васильева на мостике находились еще несколько человек, да еще внизу, на корпусе атомохода стояли в спасательных жилетах носовая и кормовая швартовые команды. Боцманская команда убирала кнехты и другие выдвижные устройства. Офицеры и матросы, прощаясь со своим родным берегом, который пока еще было видно сквозь мокрые хлопья падающего снега, быстро курили, бросали окурки в воду и по одному опускались в рубочный люк.

Когда боцманская команда закончила свои дела, командир подводного крейсера скомандовал им в мегафон:

— Все вниз.

Моряки начали по одному влезать в люк, и вскоре на корпусе крейсера никого не осталось. Васильев крайний раз посмотрел на еле виднеющийся причал и повернулся вперед. Ему, как и всем остальным членам экипажа тяжелого атомного ракетного подводного крейсера стратегического назначения ТК‑205 «Тайфун» типа «Акула», было грустно смотреть на исчезающий в белых хлопьях родной берег. Где–то там, за двойным ограждением зоны радиационной безопасности остались их жены, подруги и дети. Задача, поставленная Васильеву командованием Краснознаменного Северного Флота, предусматривала проведение боевого патрулирования подо льдами Северного Ледовитого океана в течение шестидесяти суток, постоянно находясь в готовности произвести ракетный залп. Почти наверняка за этот период крейсер не будет всплывать на поверхность и потому Васильев сейчас как будто пытался надышаться свежим морским воздухом. Хорошего понемногу. Через час ракетоносец вышел из бухты и командир отпустил буксиры, поблагодарив их экипажи за службу. Атомоход начал набирать скорость. Еще через два часа с центрального поста доложили, что крейсер стабильно держит десять узлов, реактор работает на двадцать пять процентов мощности, радиационная обстановка соответствует норме. Нос «Тайфуна» вздымал водную гладь — волны мощными потоками перекатывались через корпус крейсера и оседали где–то позади, расходясь в стороны от широкого кильватерного следа. Липкими хлопьями валил снег, оставляя видимость не более четырехсот метров — две длины корабля…

— А погодка–то, командир? — усмехнулся молодой лейтенант — помощник штурмана впервые вышедший в море на «Тайфуне».

— Сойдет, — хмуро отозвался Васильев, в этот момент не расположенный к веселому настроению.

Ему почему–то всегда было немного не по себе, когда громадина–крейсер покидал свою базу и уходил в штормовое Баренцево море. Пятьдесят лет назад дед Васильева простым матросом точно так же выходил на подводном крейсере К-21 в шторм, в пучину, в неизвестность. Полвека назад в этих местах сошлись в безжалостной морской битве самоотверженные сыны Отечества с хвалеными самоуверенными выродками гросс–адмирала Дёница. Наши отцы и деды здорово умерили пыл немецких подводников. Наши отцы и деды в той жестокой войне выстояли и победили. Цена, заплаченная за победу, была огромной. Корабли, катера и подводные лодки Северного флота уходили на боевые задания и не всегда возвращались. Деду Васильева повезло — он выжил и смог привить внуку любовь к военно–морскому флоту. И самым ярким рассказом деда, который и повлиял на дальнейший выбор жизненного пути маленького Стаса, был рассказ о том, как его К-21 среди бела дня пробирался сквозь немецкий ордер в атаку на огромный линкор «Тирпиц»…

А теперь внук выводил в море подводный крейсер. Теперь внук обеспечивал незыблемую безопасность огромного и могучего государства.

— Американцы нас со спутника в инфракрасном диапазоне сейчас наверняка отслеживают… — блеснул знаниями лейтенант.

— Пусть отслеживают. Уйдем на глубину, никто нас видеть не будет.

Лейтенант Дима Головин по прозвищу «Голова» откровенно радовал командира. Дима с отличием закончил Тихоокеанское военно–морское училище и за период береговой службы успел проявить себя не только как специалист штурманской части, но и как отличный специалист по электротехнике. Он за несколько минут нашел неисправность в одной из четырех гидролокационных станций гидроакустического комплекса корабля, над поиском которой три дня безуспешно бились восемь опытных офицеров, за плечами которых было по несколько сложных «автономок». Правда, на крейсере мало кто знал, что Головин имел в своем активе двенадцать авторских свидетельств за изобретения в области электроники…