Андрей Воронин - Комбат

От голоса комбата Гришана даже передернуло. Он сжал кулаки, ударил ими по столу. Зазвенела посуда.

– Слушаю, – повторил Рублев.

– Значит, так, – протяжно цедя слова сквозь зубы, говорил парень. – Уж не знаю, кто вы и откуда, но мужик крепкий.

– Не жалуюсь. Но только, парень, запомни: я не баба, чтобы мне комплименты говорить.

– Понял уже.

– Итак, год назад… – напомнил комбат.

– Да. Остановился я на машине возле театра «Балтийский дом».

– Это «Ленком», что ли, по-старому?

– Да. Там еще коммерческий киоск стоит, сигарет купить хотел.

– Что ж, пока верю.

– Подошли ко мне двое кавказцев. Говорят:

«Машина у тебя хорошая».

«Хорошая», – говорю.

«Хочешь продать?»

«Не моя, – говорю, – по доверенности езжу».

«А нам документы и не нужны», – отвечают.

«Как это так?»

«Очень просто. Дай ключи, мы сядем и поедем. А через три дня заявить в милицию можешь, мол, угнали машину. За три дня мы, знаешь как, далеко будем!»

– Получил я от них семь тысяч на руки.

Подействовало, потому что сразу деньги дали.

Сунул им ключи и распрощался с дядечкиной машиной. А потом, как положено, через три дня в милицию заявление отнес, – Гришан замолчал, исподлобья глядя на комбата.

Тот чуть заметно усмехнулся.

– Верите вы ему? – спросил Рублев, обводя взглядом парней и девушек.

Никто из них ответить не решился, лишь одна, сидевшая у телевизора, как-то неопределенно пожала плечами: мол, похоже на правду, я бы, наверное, и сама так сделала.

– Врешь! – уверенно произнес Рублев.

– Ей богу, правду говорю! – Гришан уже занес руку, чтобы перекреститься, но забыл, следует ли сложить три пальца или креститься нужно всей пятерней.

– Не так все было.

– Можете верить, можете не верить, я все сказал.

– Наташа, можно ему верить?

Девушка вздрогнула: комбат впервые вспомнил о ее присутствии после того, как она принесла ему лед.

– Не знаю, – честно призналась она.

– А вот я знаю. Не так было. Во-первых, не стал бы ты деньги брать, не проверив.

– Они новые были, в банковской упаковке, номер за номером, сотки! – убежденно говорил Гришан, размахивая руками.

– Во-первых, в пачке десять тысяч, а тебе столько не дали. А во-вторых, и фальшивые можно подряд напечатать. Так даже легче.

– Не бойся, не из милиции он, – неожиданно для себя самой сказала Наташа.

Ей стало жаль этого парня. Пусть мерзавец, пусть вор, обокравший родственника, но он ей был ближе по возрасту, чем комбат. К тому же женщины обычно жалеют побежденных, ими легче управлять. Победителя можно только боготворить, но вот поверженный воин делается ручным, словно котенок, отлученный от матери-кошки.

– Понял уже, что не из милиции, – мрачно ответил Гришан.

– Вот и скажи, как было. Мы же не в тюрьму пришли тебя упрятать!

– Это тебе надо или ему? – поинтересовался Валик.

– Нам, – ответила Наташа.

– Ну что мне с тобой делать! – проворчал комбат.

– Снова «упал – отжался» или как?

– Черт с вами, ваша взяла. Да, не они ко мне подошли, а я сам. Разговор завел о машине, мол, не купить ли приехали…

– Парень, ты мне сказки не рассказывай.

Это в восьмидесятые годы грузины «волги» сюда покупать приезжали, а теперь времена другие. И только не надо мне задвигать, будто ты их не знаешь. Мне не ты нужен, они нужны.

– Да, – уже махнув на все рукой, – проговорил Гришан, – продал я машину одним дружкам. Но сделал это точно так, как рассказывал. На третий день в милицию заявил, а они ее к тому времени уже на запчасти разобрали.

И концы в вводу.

– Лихо ты! За пятьсот долларов штук семь одним махом заработал!

– Страха много было, – неожиданно признался парень, и у него как будто отлегло от сердца. Наконец-то он сказал правду и вроде бы, как освободился от греха.

– Мастерская-то у них здесь?

– Какая мастерская?

– Та, где они машину разбирали.

– Возле Питера, близко.

– Поехали, – комбат поднялся и двинулся к парню, навис над ним.

Тот инстинктивно хотел попятиться, но поскольку сидел, лишь качнулся на стуле и чудом сохранил равновесие. Глаза его испуганно бегали, он искал поддержки, но теперь не встречал у друзей даже сочувствия.

– Я же не могу их сдать! Что вы! Они же меня потом порешат!

– Брось ты глупости говорить. Порешить крутые могут, твои же приятели не бандиты, а мелкие жулики. А ну, одевайся! – Рублев схватил стул и выдернул его из-под парня.

Тот ухватился за скатерть и вместе с ней съехал на пол. Разбилось несколько бокалов.

Гришан сидел на полу и тер кулаками сухие глаза. – Нельзя мне туда! Нельзя!

– Не на выставку я тебя туда везу! Покажешь, где они, дальше сам разберусь.

Наташа немного боязливо приблизилась к парню и зашептала ему:

– Поднимайся. А то, знаешь, какой он злой бывает – вмиг по стенке размажет! Лучше соглашайся, не то тебе хуже будет.

И странное дело, ее слова подействовали.

Парень вышел в прихожую, следом за ним вышел и комбат. Стал, привалившись спиной к двери, чтобы в случае чего, если бежать попытается, то не выпустить. Путаясь в рукавах, Валик натягивал куртку.

Только тут Наташа поняла, что осталась одна в комнате, одна против всех остальных. Все смотрели только на нее, и она чувствовала эти взгляды.

– Крутой мужик, – наконец сказала девица, расположившаяся у телевизора.

– Крутой, – согласилась Наташа, боком протискиваясь к двери.

– Где такого подцепила?

– Уж так получилось… Я случайно… Не хотела… Ваш приятель виноват…

Наташа сообразила, что портит комбату всю игру. Ей тоже следовало быть гордой, внушать всем страх лишь только тем фактом, что она пришла с Борисом Рублевым. Она чуть не порвала себе куртку, пробираясь между дверным косяком и девушкой с мокрыми волосами. Краем глаза она увидела распахнутую дверь в ванную, где на полу оставалось еще по щиколотку воды. На белом кафеле лежали мокрые трусики и лифчик, черный чулок полупрозрачной змеиной кожей до половины выполз в коридор.

Валик уже собрался. Комбат вновь взял его за предплечье, подвел к двери в комнату.

– Зря вы, ребята, на меня не набросились.

Вас вон сколько, а я один. Затоптали бы, как пить дать, затоптали бы. Верно я говорю?

– Страшно, – признался парень, сидевший на краю стола.

– Думаете, мне не страшно было? Не боятся только дураки.

Наташа уже открыла дверь и звала комбата с лестничной площадки.

– Пошли! Пошли!

Валик исчез из своей квартиры так быстро, словно бы его дернули за невидимую веревочку.

Выбежав во двор, Наташа задрала голову и увидела приплюснутые к стеклу носы. Судя по их количеству, никто вдогонку за внезапно похищенным хозяином не кинулся.

– Сам ты трус, и друзья у тебя трусы.

Комбат втолкнул Гришана на заднее сиденье машины, заблокировал дверцы и вывинтил кнопки.