Андрей Воронин - За свои слова ответишь

– Почему это?

– С таким воротником человека не хоронят – в гроб не лезет.

Бурый прижался к дверце, ему захотелось выйти, но джип мчался по улице с такой скоростью, что будь Бурый здоров, он и то не рискнул бы выпрыгнуть. А Кощей смотрел на него с улыбочкой, которая не предвещала ничего хорошего: вроде бы шутил, а вроде бы говорил серьезно.

По выражению лица Кощея и по интонациям его голоса всегда было тяжело определить, правду ли он говорит или подкалывает, издевается.

Бурый молчал.

– Наверное, закурить хочешь?

– Ага, хочу, только у меня сигареты кончились, – соврал Бурый, понимая, что, если Кощей даст сигарету, это будет знаком примирения, а не даст, то и нечего при нем курить.

– На, закури, – Кощей протянул пачку «Мальборо».

Непослушными, дрожащими пальцами Бурый вытащил сигарету, чуть не сломал ее, затем принялся заталкивать в рот.

– Ну и вид у тебя, Бурый, как в мультиках.

– Чего? – переспросил Бурый.

– Вид, говорю, у тебя ни к черту. И вообще, Бурый, не нравишься ты мне.

– Это почему же, Гриша? Я же для тебя…

– Ага, ты для меня, а еще больше для себя. Ты зачем этому козлу про Альберта рассказал?

– Какому козлу, Гриша, ты что?

– Какому? У тебя, наверное, с памятью, Бурый, плохо стало?

– Уже нормально, Гриша, нормально у меня с головой, прошло…

– А мне кажется, нет. И мы твою голову полечим.

– Как это?

– А очень просто. Сейчас мы едем к одному деду, у него циркулярка, вот мы твой воротник и распилим.

– Как! Ты что, Гриша, не надо! Я же для тебя.., я для вас…

– Ладно, ладно, Бурый, сиди, это я пошутил. Хотел бы голову тебе отпилить, не сказал бы.

– А куда мы едем?

– К деду, у которого циркулярка, только там у нас другие дела. Надо одного фраера пугануть, его уже туда привезли.

– Какого фраера?

– Да есть один фраерок, платить денежки отказался, а долг за ним немалый.

– Мне бы домой, тут недалеко. Я дойду, останови, Гриша, скажи, чтобы остановил тачку, какой из меня работник?

– Нет, нет, Бурый, поедем. Вначале, как всегда, работа, а потом домой.

– Какое дело, Гриша, мне же плохо!

– Ты же знаешь, Бурый, больничные я не оплачиваю.

К тому же ты не член профсоюза.

Бурый хотел втянуть голову в плечи, но сделать это было сложно, гипсовый воротник мешал. Бурый закашлялся, принялся дергаться.

– Да не умирай ты до расстрела, Бурый, говорят, плохая примета.

– А я и не умираю, Гриша. Конечно, если надо дело делать, я же готов.

– Ты как пионер, Бурый, всегда у нас готов, заложить, кстати, тоже. А если бы тебя менты прихватили, ты бы, наверное, и им рассказал? Приехали бы мужики в камуфляже, повинтили вас всех на вокзале, ты бы и начал на меня показания давать, а?

– Нет, нет, Кощей, на тебя никогда!

– Кажется, ты меня Кощеем назвал?

– Нет, Григорий, это так, случайно вырвалось.

– Может, я и Кощей, Бурый, но, в отличие от тебя, бессмертный.

Машина катила уже за городом, Бурый заметил это только сейчас.

– Вот почти и приехали. Еще километров восемь лесом, и мы на месте. Вжик, вжик… Ты слышал, Бурый, когда-нибудь, как циркулярка работает?

– Слышал, – неохотно отозвался Бурый.

У него в голове еще теплилась надежда, что Кощей решил попугать, постращать, так сказать, провести профилактическую работу. И он решил подыгрывать Кощею, делать вид, что страшно боится, лишь бы удовлетворить самолюбие бандита.

– Страшный звук, точно такой же, когда тебе зубы сверлят, в голове отдается, только немного громче, да поэффективнее, и костной пыли побольше летит.

Джип свернул с шоссе и поехал по грязному проселку.

Машина Кощея была хорошей, и водитель почти не сбавлял скорость. Стекла скоро покрылись пятнами, и рассмотреть пейзаж, сидя на заднем сиденье, стало практически невозможно, лишь стеклоочистители разгребли два мутных сектора.

…Это место Бурый знал. Год назад в такой же гнусный осенний день, когда лил дождь и смеркалось, он с Кощеем на этой самой машине приезжал к Леснику, отсидевшему десять лет в лагерях. Чуть позже, когда баня у Лесника была уже протоплена, к домику на опушке леса подъехал еще один джип. Он привез бизнесмена, несуразно толстого, в дурацком малиновом пиджаке с золотыми пуговицами, в таких в Москве уже давно не ходили.

«Скорее всего откуда-то из глубинки», – подумал Бурый, но спрашивать, естественно, не стал.

Кощей всегда сам говорил то, что положено знать посторонним и даже исполнителям, остальное же оставалось тайной. Сколько этот бизнесмен должен Кощею и за что, Бурый тоже не знал. Происходило странное.

Лесник провел бизнесмена в дом, Кощей лишь кивнул ему и задорно сказал Бурому:

– Ну что ж, пойдем попаримся.

В бане разделись, залезли на полку, и Бурый отхаживал Кощея веником. Так продолжалось с полчаса. Пару раз Лесник всовывал голову в баню и вопросительно смотрел на Кощея. Тот пока еще медлил с ответом. Затем махнул рукой, и Лесник привел бизнесмена прямо в парилку, полностью одетого, словно бы в зал ресторана.

– Садись, – сказал Кощей, указывая на верхнюю Полку.

Бизнесмен испуганно заморгал, затем принялся снимать часы на металлическом браслете – они жгли запястье.

– Выше лезь.

Голова бизнесмена почти упиралась в потолок. Пот уже катился по его одутловатому перепуганному лицу. Но это было лишь началом.

– Поддай-ка, Бурый, парку!

Бурый, как человек исполнительный, не заставил себя ждать. Он зачерпнул полный ковш настоянной на каких-то травах воды и плюхнул в дымящиеся от жару камни.

Вода зашипела, мгновенно превратившись в огненный пар.

Лицо бизнесмена, освещенное тусклой лампочкой, стало бледным и абсолютно мокрым, редкие волосы прилипли ко лбу.

– Что-то холодновато, раз друг наш побелел, – с присвистом сказал Кощей, – еще парку.

Бурый плеснул два ковша. Даже внизу, на полу, и то стало жарко.

– Ты располагайся поудобнее, сидеть тебе здесь придется долго.

– Я… Мне плохо! – прокричал бизнесмен, фамилия которого была Молотков.

– Ах, тебе жарко уже… Бурый, водички гостю!

Бурый осклабился, поднял ковш с колодезной водой и протянул руку к бизнесмену. Тот подался к ковшу. Бурый же опрокинул ковш, и вода полилась на камни.

Через четверть часа малиновый пиджак был мокрый от пота, а еще через четверть часа кожа на лице бизнесмена начала пузыриться. Кощей же вышел в предбанник и, заглядывая время от времени в парилку, покрикивал на Бурого, который уже изнемогал от невыносимой жары.

– Еще, еще водички.

Бизнесмен, потеряв сознание, рухнул на пол. Когда его вытащили на улицу и он открыл глаза, то первое, что он произнес, было:

– Я напишу расписку, я все подпишу!

– Вот это – разговор.

Бизнесмен уже Бурого не интересовал. Его вывезли на шоссе и оставили там без машины, а Бурый сидел за столом в доме Лесника и потягивал холодное пиво…