Андрей Воронин - Закон против тебя

– Хорошо у тебя здесь, – негромко сказал Борис Иванович.

– Угу, – согласился Подберезский, протягивая ему полный стаканчик и озабоченно поворачивая шампуры, с которых, шипя, срывались капли жира.

– Только все равно все здесь какое-то ненастоящее, – продолжал Борис Иванович. – Не знаю, как тебе, а мне приходится напрягаться, чтобы забыть, что до Москвы отсюда рукой подать, а до соседней деревни еще ближе.

– Ну конечно, – проворчал Андрей, снимая мясо с шампура в жестяную тарелку, – тебе для полного счастья просто необходимо, чтобы до ближайшего жилья было полторы тысячи километров. И чтобы со всех сторон стреляли, сверху бомбили, и сидеть при этом непременно на минном поле. Вот тогда полный кайф!

Борис Иванович невесело усмехнулся.

– Может, и так, – ответил он. – А может, и по-другому. Давай-ка выпьем за наших ребят.

Они выпили и закусили мясом и зеленью. Андрей снял с огня последний шампур и подбросил дров в костер. К темному небу поднялся столб белого дыма, потом блеснул огонь, осторожно лизнул поленья, словно пробуя их на вкус, и пошел расти, с негромким треском пожирая сухое дерево. Подберезский покосился на Комбата. В пляшущих отсветах огня лицо Бориса Ивановича показалось ему усталым и постаревшим.

Подберезский торопливо наполнил стаканы и с воодушевлением сказал:

– А знаешь, Иваныч, я вчера звонил Баклану. Помнишь Мишку Бакланова?

Лицо Бориса Ивановича мгновенно ожило, осветившись привычной хитроватой улыбкой. «Почудилось, – с облегчением подумал Андрей. – Придет же такое в голову! Нет, ребята, пока Иваныч постареет, мы все успеем в могилу сойти…»

– Еще бы не помнить, – сказал Комбат. – Из-за него, поганца, мне месяц прохода не давали. Даже боевой листок выпустили: «Майор Рублев, спасая подчиненного, успешно применил против „духов“ химическое оружие ограниченного радиуса действия…». И карикатура: я в штанах с прорехой на всю корму.

– Точно! – подхватил Подберезский. – Начальника политотдела тогда чуть кондрашка не хватил.

Очень он, бедняга, за наше моральное состояние переживал.

– М-да, – неопределенно произнес Борис Иванович. – Ну и как там наш Баклан?

– В общем, ничего. Не очень кучеряво, но, как я понял, более или менее в норме. Только вот голос у него был какой-то… Не такой.

– Может, у него зубы болели, – предположил Борис Иванович.

– Он так и сказал.

– Значит, соврал, – заметил Комбат. – Что первое в голову пришло, то и ляпнул. А может, и правда…

Да мало ли из-за какой ерунды у человека может испортиться настроение! Может быть, он с женой поругался, а тут ты со своим звонком, с юмором своим жеребячьим… Женат он?

– Был, – буркнул Подберезский, обиженный тем, что его чувство юмора обозвали жеребячьим.

– Ну вот видишь! – сказал Комбат. – Переживает человек. Ох уж эти бабы! Так о чем вы говорили-то?

– Да так, – уклончиво ответил Подберезский, – о том о сем… Я тебе не говорил, что собираюсь на пару дней в Йошкар-Олу? Вот спросил у Баклана, не прогонит ли, если заеду.

Борис Иванович заметно оживился.

– О, – сказал он, – Йошкар-Олу я знаю. Служил там одно время…

Подберезский скривился и поспешно протянул ему полный стакан.

– Иваныч, – попросил он, – родной, не надо. Про тамошние болота и про комаров, которые уносят в зубах оловянные бачки с пайкой на десять человек, я слышал уже раз пять, а может быть, и десять. Если хочешь знать, впервые я услышал об этом еще в Афгане.

– От кого? – с невинным видом поинтересовался Борис Иванович.

– Гм, – только и ответил Подберезский.

Комбат торопливо выпил водки, чтобы скрыть смущение, начинил рот жареным мясом, затолкал сверху пучок петрушки и принялся с хрустом жевать, глядя в огонь и шевеля бровями.

– А что ты там потерял, – спросил он, закончив жевать, – в этой Йошкар-Оле? Места там, конечно, красивые, но все-таки не курорт…

– А я по делам, – сказал Подберезский. – Думаю завязать деловые связи, а со временем и расшириться. В Москве, да и вообще в центре, все давно поделили, а провинция – это, Иваныч, непочатый край возможностей для развития.

– А почему именно Йошкар-Ола? – спросил Борис Иванович. – Почему не Чебоксары или, скажем, Саранск?

– А меня туда пригласили, – ответил Андрей. – То есть не то чтобы пригласили, но… В общем, приехал ко мне недавно представитель одной тамошней фирмы. Не ко мне персонально, конечно. Я так понял, что его начальство в Москву послало для прощупывания почвы и установления деловых контактов. Ну он и вышел на меня…

– Ну и отлично, – сказал Борис Иванович. – Чего же тебе еще? Вот и устанавливай контакты, расширяйся… Но зачем же самому за тысячу верст ехать?

– А затем, что не понравился мне этот толкач, – честно ответил Андрей. – Казалось бы, предлагает дельные вещи, но почему-то таким тоном, будто втирает мне порнографические открытки. И вид у него при этом такой, словно мы с ним одного поля ягоды и я его должен понимать без слов, по одному выражению лица. Это все, конечно, материи тонкие и ненадежные – выражение лица, тон, манера держаться… Может быть, он от рождения такой, кто его знает? Но покупать кота в мешке мне не хочется, а отказываться от выгодного предложения жалко. Вот я и решил прокатиться, осмотреться на месте. Тем более что там Баклан. Он меня введет в курс дела, поможет, если что. А представляешь, Иваныч, как было бы здорово организовать там свой филиал, а директором поставить Баклана!

– Да, – сказал Комбат. – Этот тебя ножом в спину не ударит. Хотя я слышал, что в бизнесе друзей не бывает.

– Чепуха, – уверенно возразил Андрей. – Эту поговорку придумали козлы, которые за копейку удавиться готовы. Да и потом, друзья бывают разные. Некоторые пару раз на рыбалку вместе сходят, в бане попарятся, бутылку выпьют и считают, что это дружба. Конечно, в бизнесе такая дружба – не аргумент.

За деньги таких друзей можно вагон купить… Да что я тебе объясняю, ты сам это лучше меня знаешь!

Борис Иванович молча кивнул и так же молча осушил вновь наполненный Андреем стакан. Он пил с таким видом, словно в стакане была вода, и Подберезский украдкой взглянул на него исподлобья: сегодня с Комбатом творилось что-то неладное.

– Слушай, Иваныч, – снова заговорил он, – а почему бы тебе не поехать со мной? Побываешь в знакомых местах, с Бакланом увидишься… На обратном пути в Волге рыбку поудим… А? Как ты?

– Нет, Андрюха, – медленно ответил Борис Иванович, – ни к чему это. Что я там делать буду? Не знаешь? Так я тебе скажу. Болтаться я там буду, как кусок дерьма на овечьем хвосте, и больше ничего. Это, брат, не по мне, а дел у меня там никаких нет и не предвидится. Дерьмово это, Андрюха, когда ничего в волнах не видно. Иногда перестаешь понимать, жив ты или уже помер.