Андрей Воронин - Бросок Аркана

– Я хочу разобраться во всем.

– Кто ты такой, солдат, чтобы разбираться с офицером? – капитан рванулся, но тут же обмяк на веревках, глухо застонав, – "духи" затянули узлы на славу. – Ты много на себя берешь, парень. Так и до трибунала доиграться можно. Развязывай меня поскорее и пошли на заставу – там и разберемся, кто я такой, кто ты такой и какого черта ты один в приграничной зоне бродишь.

– Я из того взвода спецназа, что шел на помощь твоей "Красной".

– К нам два взвода шли.

– Я из того, который был ночью вырезан.

Аркан заметил, как сразу покраснел и осекся на полуслове капитан Терентьев, как затравленно блеснули из-под бровей его глаза.

"Ага, кажется, я прав! – сделал вывод Аркан. – Он что-то знает. Похоже, мой марш-бросок за этой скотиной был не напрасным".

Не подавая вида, что заметил испуг капитана, Аркан еще раз обошел трупы моджахедов, обыскивая их заплечные мешки. Обнаружив в одном из них фляжку с водой и лепешку, он вернулся к привязанному к дереву капитану и устроился на земле в двух метрах от своего пленника.

Как ни хотелось парню побыстрее опустошить фляжку, заполнить горло вожделенной влагой, но теперь он не спешил. Он хорошо понимал, что его спокойствие и невозмутимость будут воздействовать сейчас на капитана сильнее любых угроз и избиений.

Аркан не торопясь откусил кусок пресной, но довольно свежей лепешки и отхлебнул из фляжки, с наслаждением чувствуя, насколько приятно жевать.

Да-да, просто жевать! Ему казалось, что сами его зубы теперь испытывают наслаждение от работы.

С каждым глотком у Аркана не только прибавлялось сил, но и улучшалось настроение. А пленник его явно нервничал, беспокойно поглядывая на сержанта и временами судорожно подергиваясь, будто пытаясь освободиться.

Аркан никак не реагировал на его движения, и тогда капитан бросил свои бесплодные попытки как-то справиться с веревками и жалобно взмолился:

– Слышь, земляк! Ну развяжи меня! А то сейчас "духи" вернутся. Ты-то сможешь еще смыться, а мне кранты на все сто обеспечены.

– А о тебе кто-нибудь пожалеет?

– Твою мать!.. Развяжи!

– Я есть хочу.

– Я тоже, между прочим!

– Не сдохнешь.

– Дай хоть попить.

– За что тебя мочили?

– Что мне, вот так, стоя и привязанным с тобой разговаривать? История слишком долгая…

– Я не спешу.

– Кто ты такой, в конце концов? Откуда ты взялся на мою голову? – у пленника совсем сдали нервы, и он, уронив голову на грудь, зарыдал, истерично всхлипывая:

– Ну чего ты меня мучаешь?

Чего тебе от меня надо?

Аркан, не меняя позы, дожевал последний кусочек и, сделав еще глоток, встал и подошел к капитану:

– На, хлебни разок!

Аркан поднес к разбитым губам офицера горлышко фляжки и влил несколько глотков живительной влаги ему в рот. Он подождал, пока капитан судорожно глотнет раз-другой, и забрал фляжку, плотно закрутив пробку.

– Спасибо! – немного успокоившись, поблагодарил его пограничник.

– Ну что, капитан, говорить будем?

– Да.

– Вот и ладненько…

– А может, развяжешь?

– Слушай, ты! – теперь уже вышел из себя и Аркан. Не в силах больше оставаться невозмутимым и делать вид, будто ровным счетом ничего не произошло, он подскочил к капитану и двинул его кулаком в бок, под ребра, от чего привязанный к дереву бедняга застонал и скрючился – ровно настолько, насколько позволяла веревка.

– Я тебя за все, что уже про тебя знаю, могу на куски порезать. Могу связать и отконвоировать в прокуратуру. Могу расстрелять, как шакала подлого, – злобно прошипел Аркан. – Но я стою здесь перед тобой, теряю время и занимаюсь херней, уговаривая тебя раскрыть твой драгоценный ротик!..

Аркан готов был поклясться, что капитан почувствовал угрозу, – в его глазах теперь был настоящий животный ужас. Наверное, пленник осознал, что смерть в облике этого "своего" старшего сержанта гораздо реальнее, гораздо неотвратимее и беспощаднее, чем смерть в лице бродящих где-то в горах таджиков.

– По-моему, ты меня понял, – утвердительно кивнул Аркан. – И теперь не будешь кривить морду и ставить мне условия. Я хочу выслушать тебя, и от искренности твоего рассказа зависит, останешься ли. ты жить или сдохнешь прямо здесь и прямо сейчас.

Аркан не шутил и не бравировал, но внезапный вопрос капитана поставил его в тупик:

– А ты уверен, что имеешь право судить меня?

По-человечески?

Сержант смутился лишь на секунду. Это, собственно, даже и не было смущением – так, мимолетное замешательство, мгновенная пауза:

– Из всего взвода остался я один. Понимаешь, один! Сколько ребят полегло в мясорубке около заставы – еще, наверное, и не подсчитано точно…

Аркан с минуту помолчал.

– Так вот, считай, капитан, что они с нами здесь. Они передали мне полномочия разобраться, что происходит, какие разборки идут в этих горах.

И они мне доверяют – по крайней мере, пока были живы, верили.

Некоторое время сержант и капитан молча смотрели в глаза друг другу, будто каждый пытался проникнуть другому в душу.

Первым не выдержал капитан. Опустив глаза, он чуть слышно произнес:

– Ладно, я тебе все скажу. Все, что сам знаю.

Только дай мне еще глоток воды…

– Кто такой этот черный "дух" и чего он от тебя хотел? – напоив капитана, спросил Аркан.

Он уселся в двух шагах от своего пленника и приготовился слушать.

– Ты правильно его назвал – "черный". Он другого цвета и не признает.., не признавал, – поправился пограничник, быстро взглянув в сторону убитого моджахеда. – У него даже кличка была Карай-хан.

– Черный хозяин? – Аркан удивленно пожал плечами. Он, конечно же, слышал об этом человеке – его банда была одной из самых мощных и в то же время самой неуловимой в этом краю. Сержант недоверчиво покосился на капитана:

– Ты хочешь сказать, что я только что Карай-хана завалил?

– Его.

– Ничего себе! А где же его люди? У него же банда – несколько сот человек…

– Вокруг "Красной". Это он со своими людьми нашу заставу обложил.

– Да, дела… А ты, значит, к нему на свиданку поспешил?

– Ты выслушай сначала, и все поймешь.

– Ладно, – набрался терпения Аркан, – я тебя внимательно слушаю.

– Карай-хан – личность неординарная…

– Был личностью неординарной, – поправил капитана Аркан. Ему было приятно сознавать, что ведь именно он ликвидировал, да еще в одиночку, одного из самых грозных "духов" Бадахшана!

– Ну да, конечно… В общем, он всегда старался действовать в одиночку. До последнего момента никто не мог сказать, есть ли над ним еще кто-нибудь, кроме Аллаха. У него всегда было достаточно сил и средств, чтобы работать самостоятельно и только в собственных интересах.

– А разве он не подчинялся Масуду?