Андрей Воронин - Бросок Аркана

– Конечно, конечно! О том, сотрудничать ли с нами в дальнейшем, ты еще успеешь подумать – во время полета. Сейчас гораздо интереснее другое…

– Например, каковы гарантии того, что я получу свою долю в Москве, что меня просто-напросто не пришьют?

– Ну ты что! Твоя гарантия, собственно, ты сам.

Во-первых, прилетишь ты на военный аэродром в Чкаловске. Слышал о таком городке? Вокруг вооруженные караульные, техники, аэродромные рабочие. Сам понимаешь, что в таких условиях никто тебя отстреливать не станет.

– Допустим. А потом, в городе?

– У тебя будет при себе оружие. И насколько я заметил, управляться ты с ним умеешь. Это как раз и есть твоя вторая гарантия, самая надежная.

– Ладно. Как ваши люди там, в столице, узнают, что товар привезу именно я?

– Мы им сейчас вместе с тобой позвоним, сразу и обговорим все подробности.

– О'кей!

– Есть, правда, еще одна проблемка. Но она, как мне кажется, небольшая.

– Что за проблемка? – сразу же насторожился Арканов, подозрительно поглядев на полковника.

– Наш общий знакомый, журналист, – кивнул на дверь Игнатенко. – Что с ним делать? Ведь он благодаря тебе слишком много знает.

– Ну, поговорить с ним…

– Не знаю, не знаю, – неуверенно покачал головой начальник штаба. – Мне он кажется каким-то ненадежным. У меня такое чувство, что он, надавав сегодня любых обещаний, на следующий день запустит материал в эфир.

– А что ты предлагаешь?

– Может, его убрать? – осторожно заговорил Игнатенко, боясь возмутить спецназовца. – Несчастный случай в горах – выпал из вертолета, сорвался со скалы, к примеру. Или пуля "духа" мимо пролетала – "и ага"…

– Да пошел ты! Убийцей, в отличие от тебя, я становиться не собираюсь ни в коем случае, – Аркан так яростно сверкнул глазами, что на душе у Игнатенко противно заскребли кошки. – Если уж и стоит пристрелить кого-то, так это тебя, сука!

– Ну-ну-ну, раскипятился, как самовар! – вкрадчиво, успокаивая парня, промолвил полковник. – Успокойся, прошу тебя.

Но, помолчав мгновение, Игнатенко заговорил совсем иным, жестким и категоричным тоном:

– И еще, старшина. Выбрось из головы все обиды. Не надо мне здесь дешевых мелодрам. Мы все работаем за большие деньги. В работе нашей случаются досадные моменты, про которые нужно забывать, иначе свихнешься. А уж попрекать чем-то партнера – вообще последнее дело, ясно?

Изо всех сил сжав зубы, Аркан взял себя в руки и кивнул.

– А потому я больше не хочу слышать про то, что ты чем-то недоволен или кому-то за что-то желаешь отомстить, – в голосе полковника звенел металл. Теперь это был уже прежний начальник штаба – грозный, твердый, решительный. – Ты меня хорошо понял, мальчишка?

– Ладно, сядь. Все ясно.

– Вот так-то лучше… Так что ты предлагаешь сделать с Самойленко?

– Элементарно, – мгновение подумав, предложил Аркан. – Во время полета я просмотрю отснятый им здесь, в Таджикистане, материал. То, что касается нашего дела, я или отберу, или постираю с кассет.

– Слушай, да ты же просто молодец! Голова! – оценив предложение, радостно потер руки Игнатенко.

– Слушай, полковник, кончай мне комплименты отвешивать, очень тебя прошу!

– Ладно, ладно. Вот видишь, ты даже более толковый парень, чем кажешься с первого взгляда.

Отличное решение нашел! Сначала все стереть, ничего не оставить, а потом пусть идет куда пожелает – хоть на свое телевидение, хоть в ФСБ, хоть в ГРУ. Пусть попробует что-то доказать. Никаких улик! Любой суд на нашей стороне будет…

– И я об этом.

– Но только ты внимательно просмотри его кассеты – чтоб ни словечка, ни одного кадра подозрительного не пропустил. Ты понимаешь?

– Без вопросов.

– Ну все, решено. Тогда звоним Тихонравову…

– А это кто?

– Тот, кто тебя встретит. Генерал из штаба ВВС, начальник управления.

– Ого!

– А ты думал?! Я же тебе говорил – работа там идет на самом высоком уровне, комар носа не подточит. И порошочек наш они ждут не дождутся.

Так что, парень, вылетать тебе нужно как можно быстрее…

Ирина Снежкова, в девичестве Тихонравова, дочь известного генерала из штаба ВВС, свою машину, почти новую "девятку", ненавидела всей душой. С того самого дня, когда, получив от отца в подарок на свой день рождения ключи, она села за руль этого чудовища и попыталась сделать круг по кварталу, Ирина поняла, что этот автомобиль никогда, как бы ни старался, не сможет завоевать ее сердце. И чем больше времени проходило, тем сильнее и глубже становилась ненависть.

Ирину раздражала топорная угловатость форм произведения волжских автостроителей, несравнимая с мягкой элегантностью "рено-твинго" или "опеля-корса", типично женских автомобильчиков, которые были у ее подруг. Ее бесили ужасные звуки – скрипы, стоны, стуки, – которые ухитрялись издавать во время езды обшивка салона и передняя панель. Ей не нравилось, как гулко и твердо, словно телега, проходила "девятка" стыки и неровности асфальта на московских улицах. Окончательно добивали Ирину руль – тугой, неудобный – и посадка.

Хоть кресло в "девятке", как она где-то слышала, и называлось "анатомическим", никакого восторга своим комфортом оно у женщины не вызывало – спина ее затекала и начинала ныть уже через полчаса езды, а ноги так и не смогли приноровиться к неудобно расположенным педалям. Наконец, Ирина так и не смогла привыкнуть к идиотской коробке передач, поскольку так и не обнаружила разницу во включении первой и задней передач.

Ей довелось ранее немного поездить на "БМВ-316", которую ее подруге Лариске иногда доверял муж, и Ирина не переставала удивляться, насколько более информативен рычаг коробки с точно такой же компоновкой у машины из Баварии, насколько проще было в ней с первого раза включить именно ту передачу, которая требовалась.

Но выбора у Ирины не было – отец, с которым она уже несколько раз заговаривала о необходимости сменить марку автомобиля, всегда резко обрывал ее:

– Дочь, я подарил тебе именно "Жигули". Ты думаешь, я по старости своей не знаю, что существуют иные автомобили? Ты думаешь, я не слышал про все эти "вольвы" да "мерседесы"? Не ездил на них?

– Я знаю, что ты ездил. И сам мог убедиться, что "Жигули" и в подметки..

– Иришка, если я что-то делаю, я всегда думаю обо всех последствиях. Вот выйду на пенсию – разъезжай хоть на "крайслере", мне будет уже все равно. А пока…

– Ну папа!

– Дочь, откуда у тебя может появиться дорогой автомобиль? Что обо мне могут подумать, увидев тебя в "мерседесе", и какими неприятностями может обернуться для меня твоя прихоть?

– Но я же не прошу "мере". Помоги хоть с "опелем" или "фордом"! Последняя "фиеста" – она такая симпатичная, маленькая, как раз для меня…