Андрей Воронин - Число власти

Глеб тоже испытующе посмотрел на него. Исходя из того, что он рассказал Потапчуку, вопрос генерала должен был прозвучать иронически, с насмешкой, однако ни иронии, ни насмешки Сиверов в этом вопросе не услышал. В нем прозвучала искренняя заинтересованность, приправленная удивлением и, чего греха таить, тщательно скрываемым беспокойством. Глебу сразу вспомнилось, что в свое время в КГБ, по слухам, существовал особый отдел, занимавшийся исключительно экстрасенсами, колдунами и прочими паранормальными типами вплоть до психов, утверждавших, что они контактировали с инопланетянами. Судя по тону, каким генерал Потапчук задал свой вопрос, можно было предположить, что такой отдел существует и сейчас и что генерал осведомлен о его работе.

Обдумывая ответ, Глеб попытался отхлебнуть из своей чашки, но обнаружил, что она уже пуста. Тогда он поставил чашку на стол, энергично обеими руками почесал за ушами и обескураженно засмеялся.

— Не знаю, — признался он. — Ей-богу, не знаю!

— Может быть, он просто переводит стрелки? — предположил генерал.

Глеб взял сигарету, задумчиво повертел ее в пальцах и с удовольствием закурил, выпустив дым через ноздри.

— Не знаю, — повторил он. — Это может быть очередной этап проверки, а может, он меня заподозрил и действительно хочет отослать подальше, пустить по ложному следу, чтобы выиграть время. Между прочим, если это так, то, что бы он ни затевал, его затея близка к успеху. Тогда его надо убирать, не дожидаясь каких-то там доказательств, — просто так, на всякий случай. Для профилактики.

— Ну-ну, — предостерегающе сказал генерал. — Так мы с тобой далеко зайдем, приятель.

— Вот именно. Но дело даже не в этом. Понимаете, Федор Филиппович, я ведь тоже не мальчик и говорить неправду умею не хуже иных-прочих. В этом деле у меня богатый опыт, и я вижу, когда кто-то лжет и притворяется. Так вот, мне показалось, что Казаков не лгал и не притворялся, что эта ситуация действительно создана не им и, более того, он этой ситуацией очень напуган. Конечно, можно предположить, что он хороший актер... Человек с его деньгами и социальным статусом просто обязан быть хорошим актером! Но, во-первых, даже хороший актер, приняв на грудь пол-литра шотландского, начнет путать реплики и нести отсебятину, а во-вторых...

— А во-вторых? — с любопытством спросил генерал.

— ...а во-вторых, Федор Филиппович, Казаков — не полный идиот. Если бы он действительно хотел пустить меня по ложному следу, ему ничего не стоило придумать что-нибудь более убедительное, чем какой-то цифровой код. Это же бред сивой кобылы!

Потапчук снова понюхал чашку с кофе, а потом взял из пачки Слепого сигарету и стал водить ею по верхней губе, втягивая ноздрями дразнящий аромат табака.

— А может, он на это и рассчитывал? — сказал он. — На то, что ты ему поверишь именно потому, что он несет бред? Дескать, совсем человек голову потерял от страха, вот и плетет какую-то ахинею... Значит, он тут действительно ни при чем, значит, наша версия лопнула и надо искать в другом направлении... А? Учти, Казаков — мужик хитрый, и пол-литра виски ему — как слону дробина.

— Не знаю. — Глеб поймал себя на том, что слишком часто повторяет “Не знаю”, и разозлился. — Мне так не показалось, — повторил он с вызовом. — И вообще, Федор Филиппович, мне бы очень хотелось услышать, что вы сами думаете по этому поводу.

Потапчук тяжело, с усилием, поднялся с дивана, потер ноющее колено, подошел к окну и, слегка раздвинув планки опущенных жалюзи, стал смотреть на улицу. Из-за плотно прикрытой двери в соседнюю комнату едва слышно доносилась музыка: компьютер Сиверова развлекал мобильные телефоны исполнением популярных в начале восьмидесятых годов мелодий. С улицы слышались гудки автомобилей; сердито взрыкивая движком и лязгая железными бортами, проехал грузовик коммунальной службы; пронзительный женский голос визгливо и неразборчиво бранил какого-то Митяева за то, что тот потратил на пиво выданные ему на кефир и хлеб деньги. Генерал усмехнулся — сочувственно и в то же время с оттенком зависти — и вернулся к столу.

— Хорошо этому Митяеву, — сказал он. — С утра выпил — день свободен и никаких проблем.

— Нам тоже никто не мешает, — проворчал Глеб, сердито дымя сигаретой. — Вам налить?

— Мальчишка! — возмутился генерал, — перестань дерзить! Свистопляску на валютной бирже организовал вовсе не я. Тебе по-прежнему хочется услышать, что я думаю по этому поводу?

— Не отказался бы, — буркнул Глеб, с сожалением гася в пепельнице коротенький окурок.

— Так вот, — сказал Потапчук, — как старый оперативный работник, я, конечно, склонен подыскивать всему на свете рациональное объяснение. Но кто возьмется с уверенностью обозначить рамки рационального? Погоди, — сказал он, заметив нетерпеливое движение Сиверова, — не перебивай. В конце концов, я старше и по званию, и по возрасту. И потом, ты сам хотел услышать мое мнение, так что изволь молчать и слушать. Ты заметил, что наши представления о возможном и невозможном прямо вытекают из научных постулатов девятнадцатого века? Тогдашние ученые были настолько ограниченны, что даже не осознавали своего самодовольства. Они были уверены, что познали все, что можно познать, а все остальное, чего не могли измерить при помощи линейки, циркуля и вольтметра, объявили несуществующим. Чепуха, шарлатанство, предрассудки, ловкие фокусы — вот что такое, по их мнению, все эти астрологии, хиромантии, нумерологии и прочий оккультизм. И, что характерно, это мнение бытует по сей день, хотя на дворе уже не девятнадцатый век, а двадцать первый.

— Не вижу в этом ничего странного, — не удержавшись, вставил Глеб. — Особенно если учесть, что на дворе действительно двадцать первый век, а не девятнадцатый.

— А вот я вижу, — возразил Потапчук. — Не знаю, интересовался ли ты когда-нибудь астрологией...

— Я предпочитаю коньяк, — неудачно сострил Сиверов.

— Я тоже, — согласился генерал. — Но и в астрологии, поверь, есть своя прелесть. И заключается эта прелесть в том, что составленный грамотным астрологом по всем правилам прогноз в большинстве случаев оказывается верным. Добрая половина видных политических деятелей двадцатого века пользовалась услугами астрологов, и при этом подавляющее большинство населения планеты до сих пор пребывает в уверенности, что астрология — сплошное шарлатанство. Я тебя не убедил? Но позволь! Если ты видишь, что человек оснащает винтовку оптическим прицелом и попадает в цель чаще, чем без него, ты же не станешь утверждать, что он шарлатан и что на самом деле прицел тут ни при чем!

— Гм, — сказал Глеб. — Вот не знал, что вы еще и демагог!

— Во-первых, — сказал Потапчук, — старший офицер ФСБ обязан быть демагогом по долгу службы. А во-вторых, при чем тут демагогия?