Андрей Воронин - Число власти

Глеб пожал плечами. Конечно, он зря приехал сюда, но в теперешнем положении впору было хвататься за соломинку. Он надеялся встретить в операционном зале “Казбанка” своего мистера Икс, лихорадочно стирающего из памяти компьютера свои файлы и распихивающего по карманам содержимое ящиков письменного стола. Это была совсем слабенькая надежда, и разочарование оттого, что она не сбылась, было незаметным.

Он повернулся, чтобы уйти, и чуть не налетел на симпатичную блондинку — ту самую, которая служила ему провожатой во время первой встречи с Казаковым. Работала она, кажется, помощником личного секретаря господина банкира — этакая смазливая шлюшка, украшение офиса, лицо фирмы и личная игрушка босса. Впрочем, Глеб мог быть несправедлив к ней: хитрец Мансуров подпортил-таки ему настроение, ускользнув буквально из-под носа, и теперь Слепой против собственной воли злился на весь белый свет и прежде всего на себя самого.

— Ой! — сказала блондинка, отпрянув от резко обернувшегося Глеба. На миг ее кукольное личико утратило приветливое выражение офисной болонки, и в этот миг Сиверов понял, что девчонка действительно красива. В следующее мгновение она взяла себя в руки и включила дежурную белозубую улыбку. Глаза моментально утратили живость, гладкое, ухоженное лицо затвердело в любезном оскале пластикового манекена. — Простите, — сказала она. — Андрей Васильевич просил передать, что ждет вас в своем кабинете.

Она не сказала “приказал” или “велел”, она сказала “просил”, но как-то так, что сразу становилось ясно: просьбы Андрея Васильевича Казакова принято выполнять со скоростью звука. Глеб посмотрел через плечо блондинки в сторону выхода. В операционном зале охранников не было, но за стеклянной дверью, в мраморном вестибюле, они роились, как неповоротливые и медлительные черно-белые пчелы.

— Боятся — значит, уважают, — доверительно сообщил он блондинке.

— Простите? — не поняла та.

— Ничего, это я так, к слову... Вспомнилось вдруг почему-то... Что ж, не будем заставлять шефа долго ждать. Вы меня проводите?

Блондинка кивнула и заученным жестом указала ему на дверь в противоположном конце зала. Перед тем как двинуться вперед, она все-таки не удержалась и через плечо метнула быстрый взгляд в сторону входа. Увиденное, похоже, несколько ее успокоило, а Глеба такое поведение девчонки озадачило: за кого, черт возьми, его здесь принимали — за маньяка?

Возле лифта обнаружилось еще двое охранников. Они стояли в позах людей, терпеливо ожидающих застрявшую где-то наверху кабину, и совсем не смотрели на Глеба и блондинку, но в лифт вошли следом и вышли там же, где они. По дороге Сиверов развлекался, поочередно бесцеремонно разглядывая одного за другим, но охранники стояли молча, с равнодушием сфинксов глядя прямо перед собой.

Когда двери лифта раскрылись, возникла некоторая заминка. Даму, естественно, выпустили первой, после чего Глеб решил блеснуть манерами и посторонился, предлагая охранникам последовать за ней. Охранники замешкались, затем один из них бесстрастно и вежливо указал Сиверову на дверь, а другой чуть подался вперед, давая понять, что их терпение не безгранично.

Глеб улыбнулся уголками губ и вышел из лифта. Симпатичная блондинка ждала его, стоя вполоборота, все с тем же приветливым выражением лица. Глебу подумалось, что она, очень может быть, тоже прошла специальный курс подготовки и одна может стоить десятка таких амбалов, что пыхтели у него за спиной. Он окинул блондинку профессиональным взглядом и решил, что вряд ли: она выглядела слишком хрупкой и женственной, мускулатура икр и предплечий — та, что была выставлена напоказ, — не казалась рельефной и грубой. Такие женщины только в кино могут бросать через голову двухметровых мужиков и с разбега перепрыгивать стены в полтора человеческих роста. Глебу приходилось сталкиваться с секретными агентами женского пола: они либо выглядели иначе, либо не являлись боевиками.

Впрочем, в боевиках недостатка не ощущалось. Выйдя из лифта, Сиверов обнаружил справа и слева от дверей еще по одному охраннику, которые стояли в привычной позе — не то молящихся католиков, не то футболистов, выстроившихся в “стенку” перед воротами, — прикрывая сложенными ладонями ширинки своих черных деловых брюк.

Блондинка, больше не оглядываясь, двинулась вперед по длинному, освещенному светом скрытых ламп коридору без окон. Это была совсем не та дорога, которой Глеба вели к Казакову в первый раз; оглянувшись, он увидел, что все четыре охранника, выстроившись попарно, идут за ним на расстоянии двух шагов.

Потом блондинка без стука открыла какую-то дверь и отступила в сторону.

— Прошу вас, — сказала она.

— Это газовая камера? — не удержался Сиверов. Впрочем, через открытый дверной проем он отлично видел, что, даже если это и газовая камера, то ее убранство в точности имитирует обстановку кабинета Казакова. Это и был упомянутый кабинет, только сегодня Глеба почему-то впустили сюда не через приемную, а каким-то другим, видимо тайным, путем. Слепой опять, в который уже раз, подумал, как тяжело и утомительно быть по-настоящему богатым.

Глеб шагнул через порог, и дверь за ним закрылась. Охранники остались в коридоре, как им и полагалось. Белокурая секретарша тоже осталась с ними: очевидно, банкир Казаков во время конфиденциальных переговоров предпочитал обходиться без украшений.

Банкир сидел за своим столом — не за тем, что в углу с мягкими креслами, а за большим, рабочим. Справа от него стоял монитор компьютера, прямо перед ним расположился богатый письменный прибор. Казаков с чрезвычайно занятым видом просматривал какие-то бумаги, ставил на них размашистую подпись и брался за очередной лист. На Глеба он не смотрел.

— Ну? — сказал он с вопросительной интонацией. Глеб прошел в угол, где стоял стеклянный столик, и уселся в мягкое кожаное кресло, забросив ногу на ногу и сцепив пальцы на колене. Он молчал, ожидая продолжения. На столике сегодня не было ни выпивки, ни закуски, Глеба это не удивило и не опечалило, поскольку в данный момент он в этом не нуждался.

Когда молчание затянулось, Казаков оторвал взгляд от бумаг, сдвинул очки на кончик носа и поверх них искоса посмотрел на Глеба. Лицо его приобрело кислое, крайне недовольное выражение.

— Ну? — повторил он.

— Ну, — ответил Глеб.

— Что ты нукаешь? — возмутился Казаков. — Не запряг!

— Простите, — сказал Глеб, — я думал, это пароль.

— Ты это брось, — сдерживаясь, проворчал господин банкир. — Ваньку валять будешь на Лубянке, в допросной камере. А здесь изволь вести себя прилично и для начала объясни, куда это ты пропал.

— Я не пропал, — миролюбиво сказал Сиверов. — Вот он я. Весь тут, перед вами.