Андрей Воронин - Двойной удар Слепого

– Как скажешь.

Марина словно сорвалась с цепи.

– Ну же! Ну! Ну! – задыхаясь торопила она партнера, а затем отстранялась от него.

Партнер был хорош, это Марина поняла уже через четверть часа. Что-что, а бег времени она чувствовала всегда, даже когда время останавливается. Марине казалось, что у нее под черепной коробкой вмонтированы часы, и поэтому она безошибочно может сказать, сколько времени прошло с того или иного момента.

– Миша, ну же, давай, двигайся!

– Я устал, обожди.

– Тогда буду двигаться я.

Она забралась на любовника, а он раскинулся на полу, положив руки себе под голову…

Когда Марина выдыхалась, Михаил уже вновь был полон сил. И они продолжали наслаждаться друг другом…

Сколько прошло времени, Михаил не знал. Усталый, он заполз на диван.

– Ты потрясающая женщина!

В сумраке гостиной он пытался рассмотреть партнершу.

– Все зависит от мужчины. Со мной давно такого не было.

– Сколько тебе лет? – наконец-то решился" спросить Михаил.

– А тебе?

– Ты чисто по-еврейски отвечаешь вопросом на вопрос.

– Нет, чисто по-женски. Так сколько тебе?

– Мне двадцать семь.

– А мне тридцать.

– По тебе не скажешь.

– Спасибо за комплимент, – Марина поднялась, и ничуть не смущаясь своей наготы, даже радуясь ей, прошлась по комнате. – Где у тебя ванная?

– Направо от кухни.

– Я приму душ.

– И после этого уйдешь?

– Уйду. Ты не хочешь, чтоб я уходила?

– Нет.

– А ты сможешь еще?

– С такой женщиной, как ты, естественно, смогу.

Но не сразу. Я устал.

– Я тоже устала. Я сейчас искупаюсь, а потом решим, что делать.

Михаил видел, что грудь у женщины белая, а все тело темное, как спелый орех, и это возбуждало.

– Подожди, подожди, – сказал он, вскакивая с дивана и хватая Марину за руку.

Она выдернула руку.

– Пусти. Мне нужно в душ.

– Тогда я пойду с тобой.

– Ну что ж, идем, – согласилась Марина.

В ванной комнате Марина проговорила:

– Крибле-крабле-бумс! – и сдернула с головы парик.

Михаил опешил.

– У тебя парик?!

– Ну не скальп же я сняла.

– Ты блондинка…

– Да, я блондинка, как Мерилин Монро. Только, в отличие от Монро, не вытравленная пергидролью, а натуральная.

– Это здорово, что ты блондинка!

– Почему же?

– Разнообразие меня вдохновляет.

Под теплыми и шумными, как летний ливень, струями душа они продолжили заниматься любовью.

Но всему есть предел. В конце концов силы иссякли у обоих. Марина осталась в ванной, а Михаил, накинув халат, отправился на кухню. Он соорудил бутерброды и откупорил бутылку белого вина.

– Ты вовремя подсуетился, – сказала Марина, выйдя из ванной. – Я страшно проголодалась.

– Я тоже.

– Добротный секс действует лучше любого аперитива.

– Где ты живешь?

– В гостинице.

– Это сейчас. А вообще?

– А вообще – у себя дома.

– Но ты живешь там?

– Да, там.

– А я вот мечтаю жить там, но…

– Что «но»?

– Но не представляю, чем бы я там занимался.

Марина горько подумала: «Не приведи тебе Бог заниматься тем, чем занимаюсь я», А Михаил не прекращал расспрашивать.

– У тебя есть свой дом?

– Да, есть.

– А муж?

– Мужа у меня нет.

– Почему?

– Он был и.., весь вышел.

– А что с ним случилось?

– А что всегда случается с мужьями – муж объелся груш… И вообще, дорогой, ты задаешь слишком много вопросов.

– Прости, больше не буду.

Михаил налил в бокалы вино.

Марину забавлял этот парень, по-южному ненасытный в любви и по-славянски простодушный в своем любопытстве.

– Знаешь, Миша, мне нужно идти.

– А может, останешься?

– Нет, не останусь, у меня куча дел.

– Каких дел? Уже поздно!

– Как раз потому, что поздно, я должна идти.

– Тогда я вызову такси.

– Это джентльменский поступок, но платить за такси буду я.

– С какой стати? У меня достаточно денег, чтоб отправить даму на такси.

– Пожалуйста, не спорь. Я привыкла за все платить сама.

– Как скажешь.

Пока Марина одевалась, Михаил по телефону заказал такси.

Заказанное такси приехало очень быстро. Михаил пошел проводить Марину до машины.

– Мне очень не хочется отпускать тебя, – сказал он в лифте. – Ты мне понравилась. Я надеюсь, мы еще встретимся?

– Ты что, совсем потерял голову от любви и забыл, что должен обеспечить меня тем, о чем я просила? Поэтому мы встретимся уже завтра.

– Я ничего не забыл, но спросил о другом.

– Не будь таким легкомысленным. Все-таки дела должны быть на первом месте.

Михаил постоял на крыльце подъезда, дожидаясь, пока Марина сядет в такси.

Открывая дверцу, она обернулась.

– До встречи!

– До встречи!

Барби уже твердо решила, что завтрашняя их встреча будет последней. Михаила придется убрать – он слишком много знает.

Марина спросила таксиста:

– Вы не будете против, если я закурю?

– А меня угостите?

– Угощу, – Марина подала длинную египетскую сигарету.

– Что это такое?

– Сигареты такие.

– Американские?

– Американскими вся Москва завалена, а эти поприличнее их будут, американские – ширпотреб.

Автомобиль пронесся по Калининскому мосту. Белый дом был ярко освещен прожекторами. Во многих окнах горел свет.

– Допоздна сидят… Работают, работают, а толку никакого, – проворчал таксист.

– Да-да, толку никакого, – подтвердила Марина.

Автомобиль остановился у входа в гостиницу.

– Сколько с меня? – не глядя на счетчик, спросила Марина.

– Пятнадцать долларов.

Сумма была явно завышенной, но Марина торговаться не стала. Она подала водителю двадцатку.

– Сдачи не надо.

Марина поднялась в свой номер и сразу же включила телевизор. Она увидела на экране того, о ком постоянно думала все последние дни. Хозяин «Нефтепрома» у себя дома давал интервью Он говорил уверенно, даже с апломбом, не забывая любезно улыбаться молодой симпатичной журналистке.

«Ну что ж, улыбайся, улыбайся», – подумала Марина, чувствуя, как ее указательный палец непроизвольно сгибается.

После того как Глеб Сиверов ликвидировал Мерцалова, прошло четыре дня. У Глеба все эти дни держалось приподнятое настроение, как обычно бывает у человека после тяжелой, но успешно выполненной работы. Ирина удивлялась его ровному и веселому расположению духа. Они уже поговаривали о том, не съездить ли им к кому-нибудь в гости, например, к старому генералу Лоркипанидзе.

Но вместе с тем Сиверова точило какое-то смутное беспокойство, ощущение не до конца сделанного дела.

Он копался в себе, но, как ни старался, не мог найти сколько-нибудь убедительного объяснения, и беспокойство только усиливалось.

Ирина заметила состояние мужа. Однажды вечером она спросила:

– Что-то не так, дорогой?