Андрей Воронин - Филин

– Вот и отлично. В таком случае похороны Николая должны состояться завтра, максимум – послезавтра.

– Николая? – попытался припомнить Геннадий Павлович.

– Того самого парня, которого выловили из мелиоративного канала по моей наводке.

– А, – вспомнил бывший советник президента, – это не в моей компетенции. Во-первых, упрется следствие, они стараются продержать у себя труп как можно дольше, чтобы потом не заниматься эксгумацией, во-вторых, упрутся родственники, им решать, где и когда похоронят человека.

– Вы, Геннадий Павлович, солидный человек, способный горы перевернуть, если захотите, а рассказываете мне вещи банальные и понятные, будто я малый ребенок, еще не усвоивший, кто и на что имеет право. Еще раз повторюсь, мне надо, чтобы похороны состоялись до презентации, и это не моя прихоть, а условие выполнения нашего договора. – Что же я могу сделать?

– Ваши проблемы. Хотя я бы посоветовал поступить как в старом анекдоте…

– Кто из нас зять, а кто из нас теща? Кому из нас не терпится упокоиться в кремлевской стене?

– Как хотите, но похороны завтра, – засмеялся Серебров. – Это, конечно, в том случае, если вы заинтересованы в благополучном исходе дела.

– Придется напрячься. Как только получится, сообщу.

– Не сомневаюсь.

Покончив с телефонным разговором, Серебров открыл дверки огромного платяного шкафа и принялся перебирать одежду.

Наконец ему пришлось признать, что у нормального человека одежды, подобной той, которую любил покойный Николай, в гардеробе не отыщется и ее придется покупать. Время еще позволяло.

«Если на машине, то за час до закрытия можно объехать несколько магазинов».

Продавцы в бутиках обычно вышколены по первому разряду, никогда не позволят себе возмутиться поведением клиента, пусть даже сразу сообразят, что он покупать ничего не собирается. На работу в торговом зале принимают людей со вкусом, тех, кто умеет подобрать галстук, пиджак, предложить рубашку нужного оттенка.

Молодая девушка подозрительно покосилась на Сереброва, когда тот входил в полуподвальное помещение, оформленное в ковбойском духе. Джинсы, клетчатые рубахи, свитера грубой вязки, ботинки на толстых рифленых подошвах, высокие стеллажи из грубых досок – вот что составляло убранство заведения. Сперва девушка подумала, что мужчина в строгом костюме, который сидел на нем словно влитой, забежал навестить подружку, но девушек, работавших вместе с ней, она знала не первый год, о крутом приятеле они бы наверняка успели проговориться.

– Добрый вечер, – ласково произнесла она. – Наверное, для сына решили присмотреть? – предположила она. – У нас есть хорошие молодежные модели.

Серебров улыбнулся мягко и приветливо:

– У меня нет сына. И знаете почему?

– Тяжело делать выводы, не зная человека.

– У меня нет жены, поэтому одежду я покупаю только для себя или для женщин, которые мне нравятся.

Лишь выдержка, привитая девушке двухлетней работой в магазине, не позволила ей выказать удивление. Мужчины, подобные Сереброву, – нарасхват, всегда отыщется проходимка, сумевшая захомутать состоятельного красивого мужика.

– Я умею бывать всяким, – предупредил Серебров, – и пусть вас не смущает мой строгий костюм.

Он остановил девушку взмахом руки и, подойдя к полке, пробежался пальцами по стопкам с джинсами.

– Вот эти, эти и эти, – выбрал он три пары, – занесите, пожалуйста, в примерочную.

Выбор сорочки занял много времени, но Серебров оставался недоволен.

– У вас нет чего-нибудь эдакого? – он щелкнул пальцами. – С придурью.., даже с идиотизмом? Чтобы посмотрели на меня и сразу поняли: у мужика не все в порядке с головой.

Десять минут продавщица наблюдала, как колышется занавеска в кабинке для переодевания. На белой полотняной портьере с эмблемами джинсовых фирм то возникала, то исчезала тень хорошо сложенного мужчины.

«Ну и мерзость! – подумал Серебров, разглядывая свое отражение в зеркале. Его прическа абсолютно не совпадала с нарядом. – Встреть я подобного субъекта на улице, дорогу ему уступать бы не стал», – подытожил Сергей, откладывая комплект одежды и ставя наверх пару ботинок.

– Эти, – сказал он, – упакуйте, пожалуйста. Если несложно, то выпишите, пожалуйста, копию чека.

С бумажным мешком под мышкой Серебров выбежал на улицу.

«Я успею и в парикмахерскую», – взглянул он на часы.

Из двух парикмахерш, которым Серебров мог рискнуть доверить собственную голову, на месте оказалась лишь Тамара, а Валентина ушла в кинотеатр на показ модного фильма.

– Вы же совсем недавно стриглись! – изумилась девушка.

– Милая моя, – Серебров бросил быстрый взгляд на стройные ноги мастерицы ножниц и расчески, – у тебя появился непрофессиональный подход. Ты должна радоваться любому посетителю.

– Вам не понравилась прежняя прическа?

– Я от нее без ума. Но женщины, Тома, капризны, что нравится мне, не всегда нравится им.

– У вас новая пассия?

– Кто тебе сказал?

– Вы сами.., только что, – изумилась Тамара, обертывая Сереброва в простыню.

– Что ж, назовем ее новой пассией, – Серебров высвободил из-под простыни руку и приподнял волосы, закрывавшие лоб. – Подними их вверх так, чтобы переливались, словно крутая волна, морская, океаническая, такая, на которой хочется прокатиться на доске для серфинга.

– Это не ваш стиль.

– Ты уверена?

– На все сто процентов.

– Тебя ввел в заблуждение мой костюм. Забудь о нем, он под простыней. У моей возлюбленной завелся ухажер, молодой бездельник и разгильдяй, я хотел бы выглядеть круче, чем он.

– Принесли бы фотографию, я бы постаралась.

– Нет, нет, работать следует на уровне ощущений. Он в меру распущен, в меру соблазнителен… Элвис Пресли российского розлива… Теперь уже представила?

Незаметно для самой себя Тамара втягивалась в странную игру. Она уже не только слушала Сереброва, но и сама подбрасывала возможные варианты.

– Ножницами особо не щелкай.

– Ваше ухо останется в целости и сохранности.

– Нет, мне волос жаль. Я не собираюсь навечно превращаться в лоха.

– Постараюсь.

И Тамара в самом деле постаралась для постоянного клиента на славу. То, что могли бы сделать ножницы, она совершила при помощи геля и лака.

– Тебе бы в женском зале работать.

– Женщины слишком капризны, они никогда не знают, чего хотят.

– Можно подумать, я знал, чего хочу?

– Но теперь-то мы оба знаем.

– Ты, Тома, – настоящая профессионалка. Когда ты меня стригла, то шесть раз прижималась к моему плечу грудью и пять раз припадала животом к локтю, но даже не замечала этого.

– В самом деле? – легкий румянец появился на щеках Тамары. Она абсолютно не помнила, касалась ли Сереброва собственным телом, грудью, животом.