Андрей Воронин - Филин

– Кто вы? – пролепетала Станислава.

– Где он?

Серебров тем временем, не подозревая ничего плохого, накинул халат Нестерова, висевший возле туалетного столика на деревянной вешалке. Халат был парный тому, который набросила Станислава, из одного комплекта. Сергей быстро листал бумаги, лежавшие в папке.

Лейтенант аккуратно усадил Станиславу на диван в гостиной и многозначительно покачал перед ее лицом стволом пистолета.

– Звук издашь – прикончу!

Женщина кивнула и вцепилась ногтями в подлокотник. Противно заскрипела хорошо выделанная кожа. Лейтенант махнул рукой, показывая, чтобы двое его товарищей направились наверх, дверь в спальню осталась приоткрытой. Экспедиторы, переквалифицировавшиеся в рэкетиров, на цыпочках поднимались по устланной ковром деревянной лестнице. Дом Нестеровых был сработан на славу, ни одна ступенька не скрипнула, не затрещала половица.

Капитан ворвался в спальню так, как он привык это делать двадцать лет тому назад в Афганистане, – быстро, решительно, безбожно матерясь, не хватало только гранаты с выдернутой чекой в руке. Сержант еле успел увернуться от резко возвратившейся на место двери.

– Стоять, сука!

Серебров медленно поднял руки и повернулся лицом к ворвавшимся.

– Падла! – капитан зло ударил Сереброва в живот, заломил руки за спину и тут же защелкнул на них наручники. Сергей застонал от боли. Его били достаточно редко.

– Рот ему, рот залепи! – визжал сержант, вытаскивая из кармана широкую клейкую ленту.

Капитан сжал рукой челюсть Сереброву, и сержант криво заклеил Сергею губы клейкой лентой.

– Все, порядок – и бывшие милиционеры поволокли Сереброва по лестнице. Они не церемонились с захваченным в плен. Сергей не успевал перебирать ногами и в кровь сбил пальцы босых ног о жесткий ковер.

– Вот так.

Сереброва толкнули в грудь, и он оказался сидящим на собственных руках, скованных наручниками, рядом со Станиславой.

– Я здесь ни при чем, это все он! – запричитала женщина, будучи в уверенности, что убийц-озеленителей послал муж.

Мужчины переглянулись.

– Знаю, – сказал капитан. – Если скажешь хоть слово, если закричишь, вмиг кончу.

– Не посмеешь, – прошипела Нестерова.

– У меня право на это есть, – гордо сообщил капитан. – Ни в милицию.., никуда.., не обращайся.

– Связать ее надо.

Лейтенант сбегал в ванную комнату и вернулся с большим банным полотенцем. Разрезал его острым сверкающим охотничьим ножом на несколько полос.

Станиславе связали руки, ноги, уложили на диван.

Сержант зашел Сереброву за спину, вытащил из кармана куртки носок, туго набитый песком, и резко опустил его Сергею на макушку. У Сереброва мгновенно потемнело в глазах, он обмяк и завалился на пол.

Нестерова тихо запричитала:

– О Боже, я здесь ни при чем! Я не виновата!

– Виновата уже тем, что замуж вышла, – прошептал ей на самое ухо лейтенант и, захохотав, состроил страшную гримасу.

Станислава забилась в угол, стараясь занять как можно меньше места.

– Поволокли его, – капитан выглянул за дверь, втащил тачку на крыльцо под самую дверь.

Двое его подручных забросили бесчувственного Сереброва в небольшой кузов, мгновенно прикрыли брезентом. Напоследок капитан еще раз продемонстрировал Станиславе пистолет и напомнил:

– За тобой наблюдать будут. Нас ты не видела и знать не знаешь.

Бандиты исчезли. Дверь затворилась. Станислава приподняла голову, пытаясь рассмотреть, куда направятся бандиты. Но, лежа на диване, она могла видеть лишь одно окно.

«Они могли убить и меня», – подумала манекенщица и за последние минуты впервые глубоко вздохнула.

Она осталась жива. Она практически не сомневалась в том, что троих налетчиков подослал муж и теперь ее нового знакомого ожидает судьба Николая.

Сержант, капитан и лейтенант с трудом стащили с высокого крыльца тачку. Сержант присел, заглянул под брезент.

– Живой?

– Кажется, да. Во всяком случае, дышит.

Трое мужчин, не очень торопясь, покатили тачку по проезду. Пистолет капитан держал в кармане.

– Перестань секатором щелкать, – приказал он лейтенанту, который в нервном припадке постоянно сводил и разводил рукоятки огромных ножниц.

– Что? А? – не понял лейтенант.

– Отхватишь еще что-нибудь.., жизненно важное.

– Тяжелый, урод! – возмущался сержант.

– Когда человек без сознания или мертвый, он сразу вдвое тяжелее кажется, – с видом знатока сообщил капитан.

Он тоже нервничал, боялся, но старался не подавать виду, все-таки был старшим по званию и обязан был являться примером для подчиненных.

На проезде показалась белая «Вольво».

– Спокойно, – сказал капитан, поглубже натягивая бейсбольную кепку.

Из машины выбрался мужчина солидного вида в золотых очках. Дождался, пока тачка поравняется с ним:

– Добрый день.

Нервы у лейтенанта сдали, и он защелкал секатором, словно решил потренироваться перед тем, как отхватить очкарику голову.

– Добрый, – капитан опустил голову так низко, что козырек уперся ему в грудь.

– Вы кусты подстригаете?

– И кусты тоже, – нашелся сержант.

– Фигуру выстричь можете?

– Чью?

– Уж не знаю, – растерялся мужчина. – Я журналы вам покажу по парковому искусству, там кусты подстрижены в форме слона, бегемота.

– Слона – можем, бегемота – нет, – брякнул капитан.

– Вы бы наведались ко мне на участок, о цене договоримся.

– Мы только через два дня освободимся.

– Приходите, у меня дома всегда кто-нибудь есть, – и мужчина указал рукой на трехэтажный особняк под зеленой черепичной крышей. На лужайке перед домом двое детей играли в бадминтон.

– Лады, договорились.

Сержант с трудом сдвинул с места тяжелую тачку.

В этот момент Серебров глухо застонал и зашевелился. Сержант не придумал ничего лучшего, как застонать самому и скорчить гримасу боли. Затем совсем уж невпопад запел строевую песню и покатил тачку подальше от машины.

«Странные мужики, – пожал плечами бизнесмен, забираясь в машину, – даже когда о деньгах разговор завел, у них глаза не зажглись. Типично русское поведение! Сказал бы про бутылку – вмиг бы подрядились работать».

Капитан на ходу приоткрыл брезент и продемонстрировал Сереброву пистолет:

– Если еще раз пикнешь или пошевелишься, пристрелю на хрен. Если понял, моргни.

Сергей с готовностью заморгал.

Тачку скатили с дороги, и она заколыхалась на ухабах. Затрещал малинник.

– Все, – скомандовал капитан, когда тачка уперлась в забор.

Сереброва вытащили, прислонили к серым доскам.

Сергей пытался говорить, но клейкая лента прочно соединила ему губы.

«Тут и самому тяжело перелезть, – прикинул капитан, – как мы его втащим?»