Андрей Воронин - Игра без козырей

– Что-то ты, Семенович, невеселый? Дома чего случилось, с детьми, с женой?

– Нет, все в порядке, – бросил Смирнов, – не выспался просто.

– Перед дорогой всегда спать надо, – сказал охранник с заднего сиденья и тут же вновь «клюнул» носом, задремал.

Смирнов не любил, когда его подчиненные расслаблялись. Он тут же ткнул антенной рации охранника в солнечное сплетение и, когда тот испуганно вскинул голову, приказал:

– Следи за обстановкой, теперь ты будешь связываться.

Охранник пожалел, что подколол шефа. Смирнов всматривался в предрассветный туман, который накатывался на дорогу. В болотистых местах того и гляди столкнешься с встречной машиной в тумане, даже заметить не успеешь. Туман вновь рассеялся, и тут в кармане у Смирнова зазвонил мобильник. Он бросил взгляд на часы, укрепленные на приборной панели джипа.

– По расписанию, можно стрелки выставлять. Слушаю!

– Семенович, мы уже ждем, мы на месте.

– Понял. Остановимся.

Проехали километра три, замаячила площадка для отдыха водителей-дальнобойщиков. На площадке милицейский УАЗ, джип с темными стеклами, да человек в кожанке, прохаживающийся вокруг него и дышащий на озябшие руки.

– Скажи им, – Смирнов бросил через плечо охраннику, сидевшему на заднем сиденье, – чтобы не проскочили стоянку.

– Сами знают.

– Скажи все равно, чтобы не разгонялись. Машина с охраной подъехала к навесу, возле которого стоял джип. Смирнов с радостью выбрался на асфальт, пару раз присел, похрустел костями.

– Зарядку делаешь? – усмехнулся мужчина в черной кожаной куртке, застегнутой под самое горло.

– От Москвы только три раза останавливались, чтобы отлить да чаю попить.

– Не пил бы чаю – не останавливался бы отливать, – усмехнулся мужчина в кожанке.

Этот разговор, как и приседания, взмахи руками, повторялся каждый раз, когда они встречались на этом самом месте. Так же традиционно закурили. Смирнов угостил московской сигаретой, мужчина достал польскую.

– Не люблю я их сигареты, – проворчал Смирнов, – табачок дрянной.

– А по-моему, ничего, крепкий.

– После них кашель душит.

– Скажи ребятам, пусть пушки сдают, – и мужчина поднял заднюю дверцу джипа, где стоял деревянный ящик, прикрытый не очень свежей тряпкой. На переднем сиденье УАЗа гордо восседал тучный милицейский майор. В том, что милиционер настоящий, никто бы не усомнился: коротко стрижен, хорошо выбрит, морда сытая, а взгляд такой, какой бывает только у ментов.

– Здравствуйте, Семен Семенович, – не отрывая руку от руля, поприветствовал Смирнова майор. – Баксы на русские не перебьете?

– Не перебью. Я тебе что, валютчик? В Бресте у валютчиков курс грабительский.

– Можно подумать, для тебя это проблема! Повяжите пару-тройку, они сами вам носить станут.

– Не положено, сдадут, – твердо пообещал майор. – От них уже КГБ кормится, а госбезопасность нам не по зубам.

– Что-то вы в Белоруссии всех бояться стали? А ты не боишься, майор, что я тебя сдам?

– Нет, ты свой. Тебе меня сдавать смысла нет, не с руки.

Смирнов вытащил из-за пояса пистолет, положил в ящик, рядом пристроил две запасные обоймы, документы на оружие положил сверху. Мужик в кожанке запаковал оружие и документы в отдельный полиэтиленовый мешок, стянул скотчем.

– Как порнографию прячешь, в непрозрачную упаковку.

– Ты уж, Смирнов, не обижайся, но, если нас с майором накроют, скажем, что нашли пушку на дороге. Ты уж придумай, как ты его потерял, там и адрес твой указан, и телефон.

Ментовский майор явно чего-то ждал, барабанил пальцами, покусывал нижнюю губу. На стоянку заехали три фуры-рефрижератора. Шестеро водителей тоже сдали оружие.

– Порядок, – мужчина в кожаной куртке дернул ползунок молнии, хоть тот и был задвинут до отказа. – До двух часов – наша смена: и ГАИш-ники, и погранцы, и таможенники. Если не успеете до двух, а мало ли чего, то лучше позвони, сами не лезьте. Эти хорошо прикормлены, а другим деньги давать – не дело. Есть одна смена… – и майор тяжело вздохнул.

– Денег не берут? – спросил Смирнов.

– Берут, но все равно шмонают по полной программе, машину могут до винтика разобрать, а собирать-то вам самим придется. Только недозволенного не везите.

– Мы же честные торговцы.

– Мало ли чего? Закинет кто-нибудь картонку сигарет или ящик водки, а потом из-за такой мелочи неприятностей море.

– У нас все в порядке, – сказал Смирнов. Майор все-таки выбрался из-за руля, взял Смирнова за плечо и отвел в сторону. Затем выразительно посмотрел в глаза. Смирнов придерживался традиции, сделал вид, будто ничего не понимает. Майор помялся, затем широко улыбнулся, лихо козырнул и представился:

– Майор Сидорчук, трое детей.

– Дело говоришь, – засмеялся Смирнов, вытаскивая из кармана конверт, на котором были нарисованы одна звездочка и буква "М". Майор рассмотрел подарок:

– Звездочка – понятно, а почему "М"?

– Потому, что мудак, – Смирнов хлопнул майора по плечу. – Но хороший мудак.

– Не хотел ты мне баксы в русские перебить, я тебе это еще припомню.

– Баксы лучше, они – общесоюзная валюта, а русские – что? Дерево – оно везде дерево, даже в твоей сраной Польше за русские ничего не купишь, а за баксы где хочешь купишь.

– Ничего ты не понимаешь, – сказал майор, – деньги в доме должны быть разные – немецкие, русские, французские. У меня даже голландские гульдены есть.

– Ты, наверное, нумизмат?

– Не ругайся, Смирнов. Мы хоть и друзья, но я и обидеться могу, все-таки я при исполнении.

– Мужики, все готовы? – крикнул Смирнов.

– Да, шеф, готовы.

Заурчали двигатели. Майор забрался в милицейский уазик. Машина качнулась – так и осталась чуть наклоненной в левую сторону.

«Майор центнера полтора весит, разъелся возле границы», – подумал Смирнов.

На милицейском уазике полыхнула мигалка.

«Лишь бы сирену не включил!» – зло подумал Смирнов.

Но майор любил тишину, и колонна, возглавляемая милицейским уазиком с мигалкой, понеслась по трассе. Перед самым въездом в Брест милицейский уазик отвалил в сторону и повез майора к родному дому в деревню, где жила его теща. Там американские доллары заняли достойное место в коллекции между пачкой немецких марок и чешских крон.

Основная часть богатства майора хранилась в старом сантехническом чемоданчике на чердаке сельского дома. Теще он не очень доверял, но та была старой и взобраться по самодельной лестнице на чердак не могла. Да и надежный замок охранял люк, а ключ майор держал в потайном месте.

Майор, не говоря ни «здрасьте», ни «до свидания», забрался на чердак и, лишь когда избавился от денег и забросал чемоданчик ветошью, высунул голову в люк:

– Доброе утро, мама, – ласково произнес он и бросил в сторону тихо: