Андрей Воронин - Лабиринт для Слепого

Поражали и неизменно прекрасный вид Елены, спокойная манера говорить и редкая уверенность в себе.

Но на чем держалась эта уверенность и откуда бралось это спокойствие – никто не знал, даже се хорошие знакомые.

В Москве Елена Медведкова появилась около семи лет назад. Поначалу ей пришлось нелегко: была фотомоделью, пробовала организовать свое маленькое дело, вышла замуж, развелась, снимала квартиру. Затем получила комнату в большой коммунальной квартире, пыталась найти работу, которая бы ей нравилась. Но все ее начинания завершались провалом, полным крахом. И возможно, она никогда не смогла бы подняться, если бы в один прекрасный день ей не повезло и удача, спешившая мимо, не задела ее своим мягким крылом.

Елена Медведкова сумела ухватить эту синюю птицу. А самое главное – удержать ее в своих руках.

Завершив очередной рабочий день, подписав бумаги и отдав их бухгалтеру, Елена, как обычно, приехала в свою квартиру на Сретенку. Она разделась, приняла душ, затем долго приводила в порядок свои роскошные волосы. Причем занималась всем этим обстоятельно, неторопливо, словно время для нее не имело значения.

Зазвонил телефон. Елена томно потянулась к трубке, прижала ее к левому уху.

– Алло, я слушаю, – мягко произнесла она и улыбнулась своими полными чувственными губами, уже зная, кто это звонит.

– Ты не будешь против, если я приеду? – после короткого приветствия задал вопрос ее собеседник.

– Что ты! Конечно же, нет!

– Ну, тогда я скоро буду.

Мужчина говорил спокойно и уважительно.

Елена положила трубку. Но ее движения не стали быстрее. Большой костяной гребень с массивной, инкрустированной золотом ручкой, входил в волнистые волосы и двигался медленно, оставляя после себя тугие темные волны, мягко и нежно поблескивающие.

Наконец, закончив с прической, Елена привела в порядок лицо и поднялась с низкого кресла у большого квадратного зеркала в белой раме.

Вся ее квартира была оформлена в бело-серых тонах с яркими цветными вспышками подушечек и картин на стенах.

Елена надела серебристое платье с большим вырезом, вставила серьги, подкрасила губы и несколько минут с удовольствием смотрела на свое отражение. Да, она очень красива, вряд ли кто-нибудь смог бы это отрицать.

А вся ее уверенность и устроенность в жизни, такой суматошной и неспокойной, держались на двух знакомствах. Как раз сейчас одного из этих знакомых она и ждала.

Ждала и была готова к встрече.

Щелкнули дверные замки, и на пороге появился не кто иной, как сам Федор Иванович Зубов с большим букетом в руках – шикарным и одновременно изысканным. Он вручил цветы Елене. Она приняла шелестящий букет и улыбнулась. И от этой улыбки лицо Зубова, властное и суровое, сразу же смягчилось. На нем появилось выражение усталости и в то же время спокойствия. Федор Иванович обнял женщину, хотел было поцеловать ее в губы, но Елена отстранилась.

– Нет, нет, Феденька, я только что накрасила губы.

Тогда он поцеловал ее в шею.

– Проходи, что стоять на пороге?

Елена немного подтолкнула своего гостя, будто бы тот не решался войти.

Федор Иванович сбросил плащ и, войдя в гостиную, обставленную белой мебелью, расслабленно опустился на диван.

– Выпьешь чего-нибудь? – поинтересовалась Елена.

Федор Иванович кивнул.

Она тут же подала ему стакан, тяжелый и массивный, в котором плескалась на дне золотистая жидкость и позвякивали кусочки льда.

– Да не люблю я виски, – сказал Зубов, расстегивая пуговицы пиджака и расслабляя узел галстука.

– Ну, что с тобой поделаешь? Я бьюсь, бьюсь, пытаюсь приучить тебя к хорошим манерам, а ты не поддаешься, – пошутила Елена, присаживаясь на край дивана.

– Как же ты хороша! – глядя в зеркало на ее отражение пробормотал Федор Иванович.

– Благодаря тебе, дорогой, благодаря твоим заботам.

– Да перестань. Мне неловко. Что я для тебя сделал?

Пару пустяков…

– Многие о таких пустяках даже и мечтать не могут.

А многие и не решились бы этим заниматься.

Елена знала, что подобные слова очень льстят самолюбию Зубова, и никогда не скупилась на похвалы. Она инстинктивно чувствовала, что и когда надо сказать. И в общем-то не ошибалась.

На властном лице Зубова появилась блаженная улыбка.

Он глотнул виски и улыбнулся еще шире.

– Черт бы их всех побрал! Эта проклятая работа, эти встречи, разговоры, приемы… Да что я тебе рассказываю!

– Говори, говори, мне интересно, – Елена подвинулась чуть ближе и положила теплую ладонь на колено Зубова.

– Да что говорить! То американцы, то французы…

И бесконечные бумаги! Одна за другой. Эту подготовь, ту откорректируй, подредактируй, подпиши, прочти, напомни… Короче, черт знает что! – Зубов накрыл своей ладонью хрупкие пальцы женщины. – Все это чертовски надоело! Хочется в отпуск, хочется плюнуть на все и уехать куда-нибудь.

– Надеюсь, со мной? – заглянув ему в глаза, спросила Медведкова.

– А с кем же еще? Ты же прекрасно знаешь, кроме тебя у меня никого – ты и работа.

– Знаю, знаю. Представляю, как тебе тяжело.

– Ну, а твои-то как дела? Мы не виделись уже две недели.

– Я пыталась тебе дозвониться, но мне это не удалось.

– Я был ужасно загружен. Эти поездки Президента, куча документов… Короче, лучше не спрашивай.

– Как это не спрашивать? Мне все твои дела интересны.

– Лучше расскажи о себе: чем занималась, где была, как твое кафе?

Елена повела полуобнаженными плечами, округлыми и матовыми, словно выточенными из мрамора.

И, глядя на ее плечи, длинную точеную шею, гордо посаженную голову, Федор Иванович инстинктивно облизал губы.

– Да как обычно, – небрежно махнула рукой Елена, – ничего интересного. Не то что у тебя. Правда, тоже кое с кем приходится встречаться, договариваться…

– Тебя никто не беспокоит? – спросил Федор Иванович.

– Что ты, – усмехнулась Елена. – Да кто осмелится? Все только изумляются, почему у меня все идет хорошо и никто меня не трогает. Бандиты и рэкетиры иногда заходят в кафе, но ведут себя настолько тихо, что даже меня это удивляет.

– Конечно, куда им против меня?! – гордо ухмыльнулся Зубов. – Да я их всех уничтожу!

– Ладно, ладно, успокойся, Федор. Давай твой стакан, плесну тебе еще немного.

– Погоди, дорогая, я привез тебе маленький подарок.

Федор Иванович взял ее за руку, и притянул Елену еще ближе к себе. Он извлек из кармана пиджака плоскую коричневую коробочку величиной с портсигар и положил ее на колени женщины.

– Это тебе, – повторил он, уже предчувствуя то, что сейчас произойдет.

– Что это? – словно не понимая, взмахнула ресницами и улыбнулась Елена.

– А ты посмотри, полюбопытствуй.