Андрей Воронин - Ловушка для Слепого

Стоя посреди полупустой комнаты с длинными рядами встроенных платяных шкафов, он похлопал себя по карманам, проверяя, все ли взял, и позвонил оптовому покупателю, уведомив того, что может передать товар с рук на руки хоть сию минуту.

– Да, – ответил он на какой-то вопрос своего собеседника. – Да, Руслан, все проблемы улажены.

Он слегка кривил душой, но очень надеялся на то, что к моменту завершения сделки его слова из прогноза превратятся в чистую правду. А если нет, что ж, покупателя это совершенно не касалось.

Он взял с собой только водителя и двух охранников, сел на переднее сиденье мощного японского джипа и покинул особняк, стоявший в глубине по-осеннему прозрачного березового перелеска. Просторный двор уже опустел: люди отправились на Волоколамское шоссе отстреливать Сивого, а охранник в сине-белой будке у шлагбаума почтительно помахал на прощание рукой.

Через минуту после того, как джип скрылся из вида, он уже звонил знакомой потаскухе, назначая свидание, а еще через полчаса она уже была на месте. В тот самый момент, когда она, издавая приличествующие случаю звуки и томно изгибаясь всем телом, уронила на пол последний лоскут одежды и медленно опустилась спиной на стол, джип Кудрявого проехал мимо стоявшего на обочине неприметного грузового микроавтобуса – одного из тех, которые в народе называют «курятниками на колесах». Перед микроавтобусом стояла потрепанная «вольво», вдоль которой прохаживался небритый человек в кожаной куртке, затрапезных джинсах и серых от въевшейся пыли кроссовках.

Увидев проехавший мимо джип, этот человек отшвырнул далеко в сторону окурок и торопливо сел в машину. Зеленая «вольво» тронулась с места и стала догонять джип, который почти незаметно для постороннего глаза снизил скорость. «Курятник» тоже выехал на дорогу, выбросив из выхлопной трубы облако сизого дыма, и пристроился в хвост «вольво». Дальше они ехали вместе, стараясь не терять друг друга из виду и в то же время не показать, что они – одна компания.

Колонна свернула на Минское шоссе в тот самый миг, когда немолодая потаскуха свалилась со стола на пол, схлопотав пулю в гортань и еще одну немного правее и выше левого соска.

Вскоре джип свернул с шоссе на боковую дорогу.

Здесь он снизил скорость еще больше – дорога была отвратительной, подвеска «курятника» могла просто не выдержать, а Кудрявому очень не хотелось, чтобы сделка сорвалась из-за такой чепухи, как поломка какого-то вонючего амортизатора. Медленное, вперевалку переползание с ухаба на ухаб ужасно раздражало – ему почему-то казалось очень важным покончить с этим делом как можно скорее. Кудрявый садил сигарету за сигаретой, плюнув на воздержание и на установленную им самим норму, составлявшую десять облегченных сигарет в день. Он никак не мог понять, что именно заставляет его нервничать, но вздохнул с некоторым облегчением лишь тогда, когда разбитый проселок кончился и под колеса автомобиля снова лег гладкий асфальт.

Стоявшая у обочины темно-вишневая «девятка» привлекла его внимание лишь на секунду. Автомобиль был самый ординарный, на таких ездила половина старых дристунов, доживавших свой век на медленно разрушавшихся огромных древних дачах и в не менее огромных и древних квартирах, помнивших шумные застолья под радостные телевизионные репортажи с первомайских демонстраций.

Вспомнив о застольях, Кудрявый вынул из бардачка блестящую стальную флягу, свинтил колпачок и промочил горло. Коньяк, как обычно, подействовал лучше всякой валерьянки.

Джип лихо тормознул возле глухих железных ворот, врезанных в высоченный дощатый забор. Один из охранников выпрыгнул из машины и побежал отпирать ворота.

На бегу он сильно косолапил, а руки держал на некотором расстоянии от тела, словно мощные бицепсы и перекачанные мышцы спины мешали им опуститься до конца. Глядя на него. Кудрявый скривился и подумал, что пресловутое тлетворное влияние Запада – вовсе не миф, сочиненный коммунистами. Сильные люди с хорошими фигурами были и раньше – боксеры, штангисты, борцы, гимнасты всякие… да просто природные амбалы, наконец. А теперь каждый второй – качок и вдобавок мнит себя при этом большим специалистом по части восточных единоборств. А дай ему как следует в рыло – заплачет и станет униженно просить прощения.

Кудрявый мысленно плюнул и опять закурил. Беспокойство навалилось на него с новой силой, и он попытался понять, в чем дело. Может быть, причина крылась в сегодняшнем звонке Сивого? С чего это он вдруг разоткровенничался? Может быть, он и не думал никуда уезжать?

Или уехал, но вовсе не в Себеж и отнюдь не по Волоколамскому шоссе?

Ворота наконец распахнулись, и джип въехал на участок. Кудрявый первым делом посмотрел на дровяной навес и немного успокоился. Поленница была на месте и выглядела нетронутой. Может быть, все его страхи выеденного яйца не стоят? Сдают нервишки, подумал Кудрявый и вышел из машины.

«Вольво» и «курятник» тоже въехали во двор. Косолапый охранник прикрыл ворота и встал возле них, даже не пытаясь скрывать то обстоятельство, что под пальто спрятан короткоствольный автомат.

Еще один охранник Кудрявого вынул из багажника джипа и установил прямо на бетоне подъездной дорожки складной столик. Процедура была отработана до мелочей.

Кудрявый получал большие деньги не впервые и не любил при этом торопиться.

Из потрепанной зеленой «вольво» вышли четверо.

Все они были небриты, словно сговорились заранее, и среди них Кудрявый с неудовольствием заметил лицо откровенно кавказской национальности. Кавказцев Кудрявый не любил – вовсе не потому, что был таким уж патриотом, а скорее инстинктивно, как не любит инородцев основная масса невежественных людей. Время от времени дела сводили его со смуглыми сынами гор, но совместные операции не поколебали, а, наоборот, усилили предубеждение против этих людей. Больше всего Кудрявого раздражало то, что эти, с позволения сказать, подданные Российской Федерации имели наглость разговаривать на собственном, никому, кроме них, не понятном языке, что давало им отличную возможность «развести» делового партнера, договорившись обо всем прямо у него на глазах.

Один из небритых пассажиров «вольво» двинулся навстречу Кудрявому. Издали ему можно было дать лет двадцать пять – тридцать из-за его манеры одеваться как бедный студент на сельхозработах или люберецкий боевик начала девяностых. Вблизи же становилось отчетливо видно, что он гораздо старше – лет пятидесяти, как минимум, и что в щетине у него на подбородке полным-полно седины. Кудрявый едва заметно поморщился: ему не нравилось, когда люди, ворочавшие миллионами, одевались как бомжи. Маскировка хороша в меру, как и все остальное, а Руслан в этом плане явно перегибал палку.