Андрей Воронин - Пророк

– Женя! Женька, вставай! Слышишь, собаки лают? Погоня!

Петров никакого лая не слышал, но шум деревьев и завывание ветра действовали на него угнетающе. Он поднялся на ноги.

– Куда идти, Игорек? Говори, куда?

– Туда, – неопределенно махнул головой Корнилов и побежал.

Они добежали до какой-то речушки, напились воды, и до Корнилова дошло, что если действительно их преследуют с собаками, то самым разумным будет пройти пару километров по воде, чтобы собаки потеряли след. Он прыгнул в воду, побрел вдоль берега, держа над головой оба автомата. Петров шел следом.

– Быстрее! – покрикивал на него Корнилов.

– Не могу, Игорек, я устал.

– Если тебя поймают спецназовцы, то они с тебя шкуру сдерут, отрежут яйца и уши, ты это понимаешь?

– Слишком хорошо понимаю.

Мысль о том, что спецназовцы с ним разберутся по полной программе, придала Женьке сил, он заторопился. Километра через полтора замученные беглецы выбрались на берег.

– Теперь туда, – указал наугад автоматом направление Корнилов.

Они опять углубились в лес. В конце концов солдаты выбрались на просеку. Над ними гудели высоковольтные провода.

– Пойдем по линии, обязательно на дорогу выскочим, там стопорнем какой-нибудь транспорт и оторвемся.

Спецназовцы и милиция, преследовавшие беглецов, тоже добрались до реки. Руководили погоней подполковник Кабанов и майор Грушин.

Спецназовцы, готовые растерзать ракетчиков, лишь только те попадут к ним в руки, были даже злее двух худых милицейских псов. Преследователи договорились между собой, что живьем брать солдат не станут, а уложат их при первой же возможности. Естественно, ни Кабанову, ни майору Грушину они об этом не сообщили, но те поняли и без слов.

Псы вывели спецназ на просеку. Расстояние между погоней и беглецами сокращалось. В половине второго неподалеку от деревни с коротким названием Погост загрохотали автоматные очереди.

Спецназовцы догадались отрезать двух дезертиров от населенного пункта, понимая, что, если те окажутся в деревне, трупов может прибавиться. Ракетчики отстреливались неумело. Не было у них боевого опыта. Да и оружием они владели плохо. Страх не давал прицелиться, и они просто лупили по кустам, почти не целясь. Наконец спецназовцы зашли дезертирам в тыл. Ни Корнилов, ни Петров подобного совсем не ожидали. Они были застигнуты врасплох. Спецназовцы расстреляли их короткими очередями в спину.

Прямой эфир был назначен на семнадцать тридцать. В пять в студии уже находились два московских журналиста, следователь ФСБ, которого проходимец Бобров нехитрым шантажом вынудил явиться на эфир, и Андрей Холмогоров.

Представителей ракетчиков и спецназа не оказалось, они сослались на то, что проводят поисковые мероприятия, задействованы в операции и в самый последний момент приехать отказались. Не было пока и мэра Ельска Ивана Ивановича Цветкова.

Но из приемной сообщили: «Иван Иванович выехал, ждите, будет обязательно».

Иван Иванович прибыл возбужденный, он то и дело промокал раскрасневшееся лицо носовым платком. Бобров познакомил Цветкова с участниками передачи, Иван Иванович занял свое место.

В семнадцать тридцать, ни минутой раньше, ни минутой позже, Олег Бобров начал эфир.

Первым получил слово мэр города и абсолютно неожиданно для Олега Боброва сообщил уверенным и спокойным голосом о том, что два беглеца-дезертира, покинувшие пост, убившие офицера и бойца сводного отряда спецназа, в результате умело проведенной операции во время боя уничтожены неподалеку от населенного пункта Погост.

Эта новость меняла весь сценарий передачи.

Боброву пришлось на ходу отказаться от домашних заготовок, а звонки продолжали поступать.

Казалось, весь Ельск одним ухом припал к радиоприемнику, а к другому приставил телефонную трубку. Поздравляли отсутствующих в студии военных и милицию. Боброву пришлось присоединиться к общему хору. Самая массовая категория слушателей – пенсионеры Ельска, прорвавшись в эфир, не представляясь, шерстили новую власть, забыв о теме передачи, задавали наболевшие вопросы: почему пенсию задержали на два дня; почему на улице такой-то разбиты все фонари, в таких потемках бандитам только и орудовать!

Редактор, сидевший на пульте рядом со звукооператором и выдававший в эфир звонки, морщился, разводил руками, кривился: звонившие обещали говорить ему совсем о другом, а тут на тебе!

– Пенсионеров в эфир не пускай, – в рекламной паузе зашипел Бобров.

– По голосу разве узнаешь, кто из них пенсионер.

Казалось, что о Холмогорове, следователе ФСБ и московских журналистах слушатели забыли. Бобров все время напоминал об их присутствии, по очереди давая слово.

Следователь ФСБ на вопросы Боброва отвечал крайне уклончиво, говорил обо всем и ни о чем, постоянно напоминая, что ведутся следственные мероприятия, ситуация находится под контролем и в ближайшее время появятся конкретные результаты.

Какой-то мужчина, назвавшийся Иваном Ивановичем Ивановым, что вызвало улыбку Холмогорова, напрямую спросил, сколько еще снайперу гулять на свободе, нажимать на курок, и сам же ответил: «Пока не будет убит последний спецназовец из злополучного отделения».

– Что вы можете ответить нашему слушателю? – с ехидной ухмылкой поинтересовался Бобров у следователя ФСБ.

– Я думаю, мы сработаем на опережение, оперативнее, чем предполагает наш уважаемый слушатель Иван Иванович Иванов. Фамилия, имя и отчество, как я понимаю, вымышленные.

– Нет, почему же, – вставил Цветков, – я тоже Иван Иванович. И в Ельске, если мне не изменяет память, Ивановых живет с полсотни, вполне может оказаться среди них и Иван Иванович.

Горожане не преминули поинтересоваться судьбой коммерсанта Леонарда Новицкого. Звонил некий Слава, старался говорить басом, временами срываясь на фальцет.

– Когда же восторжествует правосудие и невинный коммерсант получит свободу?

Следователь резонно заметил, что связь между убийствами не установлена. Вполне возможно, что их совершали разные люди. Обвинение с Леонарда Новицкого снимать преждевременно.

Звонивший предложил выпустить коммерсанта под подписку о невыезде. На это следователь ФСБ даже отвечать не стал.

Позвонила женщина и со слезами в голосе принялась рассказывать, не называя своей фамилии, что она приехала к своему сыну, служащему в ракетной части, а ее ребенок весь в синяках, жалуется на неуставные отношения. Когда, наконец, в армии восстановится дисциплина?

На этот вопрос ответить было некому. Военные на передачу не явились. И Олегу Боброву пришлось отвечать на звонок.

Прямой эфир всегда полон неожиданностей.

Позвонила жена Тимофея Кузьмича Свинарева, отстрелившего спецназовцу палец, и принялась живописать, какой хороший человек ее супруг, напирая на то, что Тимофей Кузьмич – не сильно пьющий мужчина, что есть и похуже, тем не менее они не только на свободе, но и в мэрии сидят, а ее кормилец за решеткой. И теперь двум дочерям ничего не остается, как идти на панель.