Андрей Воронин - Слепой в шаге от смерти

«Неужели он рискнет брать билет при охраннике? Скорее всего, Бутаков хочет, чтобы ни одна живая душа не знала, куда он отправляется».

Глеб оказался прав. Проходя мимо Груздова, Бутаков что-то быстро ему сказал, и тот, кивнув, покинул здание терминала. Убедившись, что черный «мерседес» с простреленным стеклом отъехал, Бутаков подошел к кассе и взял билет, Чувствовал себя Григорий Германович скверно, его поташнивало, знобило. Он опасался, что где-то рядом затаился враг, поэтому никуда не отходил, крутился в гуще людей, то и дело поглядывая на огромное табло и вытирая носовым платком обильный пот, выступавший на лице.

– Волнуешься, волнуешься, – прошептал Сиверов, подходя к окошечку кассы, И подсунул под стекло паспорт на имя Федора Молчанова с открытой шенгенской визой и деньги. – До Франкфурта.

По движениям губ Бутакова, когда тот заказывал билет, Глеб понял, что Григорий Германович просил билет в салон для курящих.

– Вам в какой салон? – поинтересовалась девушка у Сиверова.

– В салон для курящих, – ответил Глеб и, получив билет, направился к стойке, возле которой уже начиналась регистрация.

Между Бутаковым и Сиверовым было человек десять, в основном, – немецкая молодежь, и как понял Глеб, все они принадлежали к организации «Гринпис», приезжали в Москву провести какую-то акцию против загрязнения окружающей среды.

Свой дипломат Бутаков, конечно, в багаж сдавать не стал. У Сиверова с собой ничего не было, даже портфеля, и это вызвало некоторое подозрение у работников аэропорта. Странно, что человек, собравшийся за границу, не прихватил с собой даже зубной щетки. Ну да кто его знает, у богатых свои причуды.

В накопителе Глеб специально не приближался к Бутакову, чтобы не вызвать у него подозрений.

Объявили посадку. И уже стоя на лестнице, чуть в стороне от толпы пассажиров, Сиверов достал из кармана телефон.

– Диспетчерская? – спросил он.

– Да, диспетчерская пейджииговой связи.

– Передайте абоненту триста сорок два: Шереметьево, рейс на Франкфурт, прямо на летном поле у самолета. Встречайте нашего друга там.

– Что, так и передать? – изумилась девушка-диспетчер. Сообщение показалось ей немного странным. Кто же назначает встречу прямо на летном поле?

– Да, так и передать, слово в слово.

– Принято.

Глеб спрятал телефон в карман и заспешил к эскалатору, стараясь не терять из виду Бутакова.

Вполне могло оказаться, что тот рванет в сторону, если почувствует неладное. Но пока все шло гладко, и Сиверов даже сплюнул трижды через левое плечо, чтобы не сглазить.

Проверка билетов, ожидание, время шло.

В самолете Бутаков немного успокоился. Глеб пока старался не мелькать. Подняв дипломат над головой, Григорий Германович продвигался в хвост самолета. Следом за ним, но на некотором расстоянии, шел Сиверов. По рассчетам Глеба генерал Потапчук со своими людьми должен был уже подъезжать к аэропорту. Глеб знал, что Федор Филиппович сразу же, получив сообщение, помчится в Шереметьево.

Бутаков устроился возле иллюминатора, портфель положил на колени. Сиверов, глянув в билет, сел рядом с Григорием Германовичем. Тот недовольно покосился на соседа. Будь Бутаков более проницательным, он, возможно, вспомнил бы лицо этого мужчины, которого видел однажды на похоронах в Санкт-Петербурге. Но бывший полковник ФСБ не вспомнил мельком увиденное им в фойе ресторана лицо. Тягач начал буксировку самолета. Пейзаж за окном медленно поплыл.

– Доброе утро, – буркнул Сиверов, и Бутаков недовольно ответил:

– Какое уж доброе!

Стюардесса шла по проходу – советовала пассажирам спрятать в багажный ящик твердые предметы и до взлета самолета не пользоваться сотовыми телефонами.

– Ваш портфель хорошо бы положить наверх, – сказала стюардесса, обращаясь к Бутакову.

– Нет, у меня здесь газеты, – улыбнулся Григорий Германович.

– И все-таки положите его наверх. Он твердый.

– Хорошо, – согласился Бутаков, но тем не менее опустил портфель вниз, зажав его между ног.

Глеб, чуть подавшись вперед, посмотрел в иллюминатор. Он увидел три машины, притормозившие впереди, перекрывая дорогу самолету. «Волгу»

Потапчука Сиверов узнал сразу.

«Пора действовать!»

– Извините, – обратился он к Бутакову, – по-моему, мой ремень оказался под вами. Разрешите?

Григорий Германович немного приподнялся.

Глеб пригнулся и изо всей силы ребром ладони ударил его по переносице. Он знал силу своего удара: как минимум, минут на пятнадцать Бутаков потеряет сознание.

Хрустнула переносица, носовой хрящ сместился, хлынула кровь из ноздрей, и Бутаков, захрипев, откинулся на спинку сиденья. Как все произошло, никто, кроме Глеба, не видел. На задних креслах пассажиров не было, а негромкий звук удара потонул в шуме голосов.

– Девушка! Девушка! – закричал Глеб, встав в полный рост. Стюардесса настороженно обернулась. – Человеку плохо – сердце!

Одна из стюардесс побежала в кабину к пилотам, две другие склонились над залитым кровью пассажиром.

– Сидел и вдруг кровь носом! Да у него пульс плохо прощупывается!

Сиверов практически не давал стюардессам притронуться к Бутакову. Он забросил руку Григория Германовича себе на плечо, подхватил дипломат и потащил Бутакова к выходу.

Трап уже подогнали. Стюардесса и помощник пилота попытались принять Бутакова из рук Сиверова, но Глеб решительно возразил:

– Я с ним, я не полечу. Моему шефу плохо!

Машина «Скорой помощи» уже стояла у трапа.

Глеб помог санитарам уложить Бутакова на носилки, и тут же отступил.

Потапчук, топтавшийся возле «волги», вопросительно посмотрел на Сиверова. Глеб поставил дипломат на бетон и прикрыл глаза. Машина «Скорой помощи» в сопровождении двух «волг» с людьми Потапчука помчалась к выезду с летного поля. А Глеб в сопровождении работников аэропорта отправился к терминалу.

– Возьми портфель, – сказал Потапчук своему шоферу.

Тот вышел из машины и, не понимая, что происходит, откуда вдруг на летном поле оказался бесхозный дорогой дипломат с кодовыми замками, выполнил приказание генерала. Когда Потапчук, перебирая комбинации цифр, пытался открыть кодовые замки, запищал пейджер.

«Код восемьсот двадцать восемь», – прочел Федор Филиппович на зеленоватом экранчике пейджера.

Колесики стали в указанные позиции, замки отщелкнулись, крышка легко открылась.

– Куда едем? – спросил водитель.

– В управление.

Просмотрев по дороге из аэропорта бумаги, Потапчук понял, что не понадобится никаких докладных записок: с этими документами нужно идти к директору ФСБ. Только он сможет сразу попасть на прием к Президенту, минуя секретарей и помощников. В руки ФСБ попал практически готовый план реализации государственного переворота – с фамилиями, должностями, телефонами, с распределением обязанностей, – а также компромат на многих задействованных в перевороте чиновников, среди которых были и министры.