Андрей Воронин - Ставки сделаны

Сделалось прохладнее, и он закурил.

Потом остановил машину и выключил двигатель. Положил голову на руль и понял, что домой ему сегодня хочется меньше всего.

В окно постучали. Олег повернулся на звук и увидел милиционера. Нажал кнопку, стекло опустилось.

– Добрый вечер, – сурово произнес молодой, не старше двадцати пяти, парень. – Здесь запрещена стоянка, гражданин.

Эрдман молча сунул руку во внутренний карман пиджака. Он постарался сделать это медленно, но милиционер тут же отступил назад и выхватил табельный пистолет из висевшей на поясе кобуры.

– Руки вверх! Выйдите из машины! – скомандовал он.

Вздохнув, Олег подчинился. Выбравшись из джипа, он заметил, что парочка, до этого, видимо, целовавшаяся у парапета, заинтересованно смотрит в его сторону. Наверное, решили, что милиционер задерживает какого-то «быка».

– У меня там документы, – пояснил он. – Хочешь – достань сам.

– Сейчас достану, гражданин, – кивнул милиционер. – Не нужно нервничать.

– Да я спокоен, – пожал плечами Эрдман.

Протянув руку, милиционер вытащил из внутреннего кармана его пиджака маленькую краснокожую книжицу. Открыв ее, досадливо закусил губу.

– Извините, товарищ майор, – покрываясь румянцем, козырнул он. – У нас обстановка сейчас очень напряженная.

Террористы, знаете.., все такое.

– А что, похож? – без улыбки спросил Олег, забирая у него свое удостоверение.

– Нет-нет, что вы, – быстро ответил милиционер, пряча пистолет.

– Слушай… – Эрдман глянул на его звездочки. – Слушай, лейтенант, у тебя брат есть?

– Есть, – озадаченно моргнул тот. – А вы откуда знаете?

– Да не знаю я ничего, – поморщился Олег. – Я так просто спросил. Наугад… Хочешь сигарету?

Милиционер почему-то оглянулся. Парочка, следившая за ними в четыре глаза, тут же отвернулась.

– Бери-бери, – Эрдман протянул ему пачку. – Угощайся.

Лейтенант осторожно вытащил сигарету и прикурил от протянутой Олегом зажигалки.

– Спасибо.

– Да не за что, – махнул рукой тот. – Ты мне лучше вот что скажи, лейтенант. Если бы твой брат человека убил, ты как поступил бы?

– Задержал бы, – практически не задумываясь, ответил милиционер. – Закон есть закон. Я – на его страже.

Он почувствовал, насколько пафосно прозвучали его слова, и снова покраснел.

– Нормально, – кивнул Олег. – А если бы брат твой болен был? Ну, на голову. И не отдавал себе отчета в том, что делает. Скажем так, во время приступов.

Лейтенант затянулся, посмотрел на рубиновый огонек сигареты. В раздумье пожал плечами.

Эрдман не торопил его. Он курил, прислонившись к капоту, и смотрел, как ветер, дующий с реки, разрывает в клочья тонкие струи дыма и уносит их в темноту.

– Задержал бы, – наконец проговорил он. – Дело не в брате. И не в болезни. В преступлении дело… В том, что он жизнь у человек отнял. А что еще может иметь значение?

Олег посмотрел в его открытые честные глаза.

– Слушай, тебя твой брат в детстве не обижал? – спросил он довольно резко и даже зло.

У милиционера недоуменно вытянулось лицо, но Эрдман уже смотрел в другую сторону. Щелчком отправив окурок через парапет, он сел за руль и с чувством хлопнул дверью.

Лейтенант смотрел на него несколько удивленно, сигарета дымилась в его опущенной руке. Все это выглядело довольно комично.

Олег повернул ключ зажигания и, оставив сконфуженного милиционера в одиночестве, выехал с набережной. На часах было половина одиннадцатого.

«Интересно, он под дверью меня будет ждать, – вдруг подумал Эрдман. – Или войдет с помощью спецсредств?»

«Все-таки он твой брат», – звучали в ушах слова отца.

Да, но он убийца. Хотя бы потому, что застрелил Искандера, будучи отнюдь не в состоянии аффекта, а просто-напросто спасая свою шкуру. Он сделал это, и все тут. Как там сказал лейтенант: дело в преступлении?

Да, безусловно.

И все-таки в глубине его души по-прежнему сохранялось чувство протеста.

Марк проснулся и увидел над собой небо. Потом, несколькими секундами позже, понял, что ошибся, приняв за небо выкрашенный в нежно-голубой цвет потолок. Смотреть на него все равно было приятно; правда, не хватало облаков.

Приподнявшись на локте, он уперся взглядом в висящий на песочной стене телевизор, зеркальный экран которого был заключен в серебристую раму корпуса. По бокам красовались две вытянутые деревянные маски, изображавшие, по всей видимости, неких африканских богов. Выкрашены они были в густо-черный и кроваво-красный цвета и выглядели устрашающе.

Он тряхнул головой, запустил пятерню в волосы и напряг память, мучительно пытаясь вспомнить события, предшествовавшие его пробуждению в этой квартире. Из памяти вынырнули сначала «порше», потом – Вика.

Марк посмотрел влево. Так и есть – рядом с ним, накрывшись простыней и вытянувшись во весь свой немаленький рост, тихо посапывала молодая женщина.

Сев в постели, он еще раз обвел глазами спальню.

Кровать была не просто большой, а огромной. Такой, что к прикроватной тумбочке, на которой лежали сигареты, он сразу и не дотянулся. Пришлось подползать.

На стене справа висело зеркало в раме из черного дерева, вырезанной в форме солнца, каким его изображали на старых астрономических картах: с короной изогнутых лепестков-лучей. По обе стороны от него с потолка опускались на серебряных проводах такие же блестящие галогеновые светильники.

Слева от кровати было окно. Полукруглое, с тремя секциями. В него светило настоящее солнце, лучи которого заливали комнату призрачным светом жемчужного оттенка.

В нем был отчетливо виден белый пушок на загорелых руках девушки.

Не удержавшись, Марк наклонился и поцеловал ее в плечо. Она пошевелилась, пробормотала что-то неразборчивое. Он улыбнулся, погладил ее по разметавшимся волосам и встал.

Подобрал свою одежду, в беспорядке разбросанную по полу, и направился в ванную.

Нежась в упругих пузырьках джакузи, Марк слушал музыку, автоматически полившуюся из скрытых динамиков, как только он вошел. Кажется, это был Вивальди, «Времена года».

Хотя он, конечно, не мог поручиться.

Вымывшись и почистив зубы, он снял с деревянной рамы под потолком большое и толстое махровое полотенце. Промокнув остававшуюся на теле воду, надел то, что купил вчера в одном из магазинчиков на Тверской. Во встроенном стенном шкафчике обнаружился дорогой мужской афтешейв. Испытав легкий укол ревности, Марк, однако, не колеблясь использовал его по назначению. Легкий и чуть горьковатый запах ему понравился.

Когда он застегивал верхнюю пуговицу на рубашке, дверь из матового стекла скользнула в сторону, и в ванную вошла Вика. Она была нагишом, и Марк еще раз смог оценить все прелести и соблазнительные изгибы ее стройного тела.