Андрей Воронин - Тень прошлого

То же здравомыслие, которое ему не удалось утопить в алкоголе, нашептало Андрею Игоревичу, что брать с собой троих разбитных девок, которые неизвестно когда и как подсели за его столик, вряд ли стоило: по правде говоря, сейчас он вряд ли был способен справиться хотя бы с одной, не говоря уже о целых трех. Быть обворованным он не боялся: то, что девки могли бы пронести мимо охранника в вестибюле, было сущей мелочью, да и вычислил бы он их буквально на следующий же день, но к чему все эти ненужные хлопоты? Он завершил трудное дело, он поставил наконец точку в своей затянувшейся вендетте и теперь имел полное законное право хотя бы некоторое время не напрягаться тем, что ему было ни к чему.

Жизнь человека, у которого водятся кое-какие деньжата, скучна и утомительна. От него все время чего-то ждут – все и, что характерно, везде. Повсюду, так сказать. И ждут не чего-то этакого – он повертел в воздухе растопыренными пальцами, – а именно денег. И постоянно стараются поставить его в ситуацию, в которой он вынужден платить. Нет, денег не жалко, это даже бывает приятно – платить. Но, черт возьми, почему человек должен платить за то, что ему совсем не нужно? Потому, что от него этого ждут? Да пошли они все подальше!

Ждали сто лет, и еще подождут! Так или нет?

– Гм, – сказал таксист, и Званцев с некоторым недоумением обнаружил, что все это время, оказывается, делился плодами своих размышлений с таксистом.

– Нет, – сказал он, – это я не к тому, чтобы за проезд не платить, а вообще…

– Я так и понял, – сказал таксист, стараясь дышать через раз: в салоне было не продохнуть от перегара.

– А кстати, – оживился Званцев, – куда это мы едем? Направляемся куда?

– Домой, – просветил его таксист. – На Сивцев Вражек.

– Какой еще овражек? – удивился Званцев. – Учти, шеф, живым я не дамся. Взяли моду – пассажиров насиловать…

Таксист тактично промолчал, решив не вступать в дискуссию по половому вопросу. Вроде на голубого не похож, подумал он, косясь в зеркало заднего вида на своего пассажира. Ну а начнет приставать, пусть пеняет на себя. На что, спрашивается, шоферу монтировка? Шины монтировать? Ну-ну…

– Сивцев Вражек, Сивцев Вражек, – бормотал между тем Званцев. – Знакомое что-то… А! Так я же там живу. Слушай, ты откуда мой адрес знаешь?

– В Мосгорсправке узнал, – ответил таксист. – Это у нас такой новый метод работы – не у пассажира адрес спрашивать, а в справочной.

– О! – сказал Званцев с глубоким удовлетворением. – Додумались наконец-то. А то возят по каким-то овражкам… Научная организация труда! Чем мы хуже Америки? Имели мы эту Америку во все места.., в овражке.

Таксист от души пожалел, что его магнитофон не работает на запись – пленка могла бы получиться исключительная. Такого клоуна он не возил уже давно. Впрочем, расслабляться было рановато: таксист был пожилой и повадки пьяных пассажиров знал назубок. Он не был знаком с высказыванием кого-то из древних, утверждавшего, что алкогольное опьянение имеет три стадии: обезьяна, лев и свинья, но давным-давно убедился в этом на собственном горьком опыте. Сейчас позади него кривлялась и паясничала обезьяна, но любое неосторожное слово могло мгновенно превратить ее в разъяренного зверя. Оставалось лишь надеяться, что упоминание о плате за проезд не станет этим самым неосторожным словом: клиент выглядел не по годам крепким и мог, пожалуй, создать серьезные проблемы.

– Вот так-то, шеф, – грустно сказал Званцев, внезапно возвращаясь к давно, казалось бы, оставленной теме. – Богатые тоже плачут.

– Ну да? – неискренне изумился таксист. – Вот никогда бы не подумал.

– Плачут, плачут, – уверил его Званцев. – Я, например, регулярно рыга.., то есть рыдаю. Буквально в три ручья. Утром, в обед и вечером – так сказать, на сон грядущий.

– Да, – расплывчато согласился таксист, – тяжелая штука – жизнь.

– И не говори, – сказал Званцев. – Хочешь, всплакну?

– Лучше не надо.

– Ну, как хочешь. Дома поплачу, – покладисто сказал Званцев.

Такси уже катилось по Сивцеву Вражку, и водитель внимательно вглядывался в номера домов. Увидев нужный, он подъехал к витой чугунной решетке ворот и с облегчением остановил машину. Дом был, судя по всему, из тех, в которые простых смертных пускают разве что по специальному приглашению – унитаз там прочистить или гвоздь забить. «Да, – подумал таксист. Богатые тоже плачут…»

– Это куда мы приехали? – с живейшим интересом спросил беспокойный пассажир. – Ба! Вот моя деревня, вот мой дом родной…

Цепляясь различными частями тела за все подряд, он тяжело вылез из машины. Таксист включил в салоне свет, но пассажир даже не взглянул на счетчик.

– Держи, командир, – суя таксисту в руку мятый ком серо-зеленых бумажек, сказал пассажир. На верхней мелькнули два нуля, и таксист поспешно сунул деньги в карман. – Не бойся, не фальшивые… Гран мерси. Хорошо покатались.

– Доброго здоровья, – сказал таксист. – Спокойной вам ночи.

– А что, уже ночь? – удивился Званцев. – Ах да…

Что же это – все ночь да ночь? Прямо Заполярье какое-то…

Он стоял, задумчиво охлопывая себя ладонями, словно проверяя, все ли на месте. Таксист воткнул передачу и потянулся через спинку сиденья, чтобы захлопнуть дверцу.

– Погоди, – сказал пассажир, – чего-то не хватает…

Куда же это я…

Он нырнул на заднее сиденье, пошарил по нему руками и вынырнул обратно, держа за ствол здоровенный пистолет.

– Так я и знал, – с удовлетворением сказал он. – Вечно я его везде теряю, прямо Маша-растеряша какая-то…

Таксист отпустил сцепление и рванул с места, забыв закрыть дверцу. Монтировка, подумал он. Шины монтировать. Ну-ну.

Званцев проводил глазами быстро удаляющиеся габаритные огни, пожал плечами и направился к воротам, по-прежнему держа пистолет в опущенной руке и слегка покачиваясь. Он нажал на укрепленную сбоку от ворот кнопку электрического звонка и держал ее, не отпуская, никак не меньше минуты, но охранник так и не появился.

– Вот это сон, – пробормотал Званцев, из последних сил борясь с искушением сбить замок выстрелом.

Не зная, что предпринять, он тряхнул створку ворот, и та неожиданно легко открылась.

– Совсем охренели, – выругался он, входя в арку и прикрывая за собой ворота. – Просто черт знает что…

Он даже немного протрезвел, но, увы, не настолько, чтобы усмотреть в открытых воротах хоть что-нибудь, кроме обычного славянского разгильдяйства.

Кодовый замок на двери подъезда был, как ему и полагалось, заперт, но вот столик охранника в вестибюле тоже пустовал. Званцеву показалось, что это многое объясняет, и он попытался припомнить, какой же сегодня праздник. Ему не вспомнилось ничего, кроме расхожей фразы: «Опить нет повода не выпить», и он решил, что так оно скорее всего и есть. Бывают же, в конце концов, и у охранников дни рождения и прочая ерунда в этом же роде.., в конце концов, чья-нибудь теща могла выгнать ведро самогона, и любящий зять поспешил поделиться своей радостью с коллегами.