Андрей Воронин - Убрать слепого

Слепой осторожно, по миллиметру выставил из-за угла голову и бросил быстрый взгляд вдоль коридора. Разговаривали двое. Один, невысокий и явно немолодой, одетый в кожаную летную куртку, армейские брюки и американские саперные ботинки, стоял спиной к Глебу. Он наверняка был одним из охотников – вся его небрежная и вместе с тем собранная и непринужденно-грациозная поза говорила о полном владении каждой клеточкой тела, о профессионализме в самом чистом и высоком смысле этого слова.

Другой был просто бородатым диггером – тем самым, что, однажды помог Глебу добраться до его мастерской. Немолодой профессионал держал в руке фонарь, направляя его свет в потолок так, что он рассеивался по коридору.

– Ну, приятель, – сказал профессионал, – спасибо. Теперь быстренько беги домой, и будь осторожен.

Здесь и вправду очень романтично, но в данный момент бродить по этим коридорам в одиночку небезопасно.

Бородатый что-то ответил, но его слова заглушил шум промчавшегося неподалеку поезда метро. Немолодой тихо рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– За меня не беспокойся, – сказал он. – Просто пойми, что пользы от тебя будет мало, а мне придется отвлекаться на то, чтобы прикрывать тебя. Значит, второй поворот налево?

Диггер кивнул, и луч укрепленной на его оранжевой каске шахтерской лампочки метнулся по стенам, заставив тени вздрогнуть и заплясать.

– И вверх по ступенькам, – сказал он. – Там будет такая квадратная дверца, вроде лючка в стене.

– Отлично, – сказал немолодой. Голос его опять показался Глебу мучительно знакомым – это было что-то из другой жизни, полузабытое и смутно тревожащее, как вертящееся на самом кончике языка слово, которое никак не можешь вспомнить. Что-то подсказывало Слепому, что этот человек очень опасен, и то, что лицо его по-прежнему невозможно было разглядеть, вызывало раздражение.

Сиверов нерешительно положил ладонь на рукоять револьвера. Можно было, конечно, просто повернуться и тихо уйти, оставив незнакомца сколько его душе угодно обшаривать пустую нору. Но, во-первых, в норе осталась вся Глебова наличность, а во-вторых, охотник был просто опасен, да и диггер был теперь, пожалуй, единственным человеком, знавшим Слепого в лицо. На то, чтобы найти хирургов, сделавших ему операцию по изменению внешности, и добиться от них хоть сколько-нибудь достоверного словесного портрета по прошествии стольких лет, потребуется немало времени, а бородач в оранжевой каске мог описать его играючи – он хорошо разглядел капитана ФСБ Молчанова, и, судя по тому, что Глеб наблюдал в данную минуту, его обещание молчать стоило немногого.

На мгновение Сиверов даже зажмурился, совершенно сбитый с ног полным безумием происходящего. Он чувствовал себя белкой в колесе: как только он останавливался или хотя бы сбавлял ход, в поле зрения немедленно оказывался еще кто-нибудь, представлявший угрозу его жизни. Прежняя жизнь теперь казалась такой далекой, словно нынешнего Глеба Сиверова от прежнего отделяли тысячелетия и миллионы километров. Хорошая музыка, чашка крепкого ароматного кофе, холостяцкий уют мансарды, губы Ирины, смех Анечки – все было перечеркнуто, смято и небрежно отброшено в сторону автоматной очередью, выпущенной беглым майором Коптевым. Или все начало рушиться раньше? Теперь Глеб не мог с уверенностью сказать, так ли это. Предал ли его генерал Потапчук, или сам он, Глеб Сиверов, безнадежно продал и растоптал что-то главное в себе, и теперь лишь пожинает плоды этого предательства?

Слепой помотал головой и открыл глаза. Такие мысли расслабляют, мешают сосредоточиться на главном, а главное сейчас – обвести охотников вокруг пальца и замести следы… А если при этом погибнут одна-две гончих, зверь не виноват – он так устроен, чтобы бороться до конца. Тем более, что гоняются за ним вовсе не для того, чтобы пригласить в ресторан на празднование Дня чекиста.

Он снова осторожно выглянул из-за угла. Так и есть – профессионал в полувоенной одежде уже скрылся за поворотом коридора, а бородатый мальчишка двигался прямо на Слепого, светя под ноги фонариком и дудя себе под нос какой-то мотивчик. Глеб едва не выругался вслух, посторонние мысли сделали-таки свое дело. Теперь противников придется брать по одному. Хотя тот, что шел сейчас ему навстречу, противником, строго говоря, считаться не мог – так, камешек на дороге, который мимоходом отшвыриваешь легким пинком и тут же забываешь…

Глеб снял ладонь с револьвера – глушитель изрядно износился и обещал в ближайшее время выйти из строя, да и будь он новеньким, выстрел все равно привлек бы внимание ушедшего вперед профессионала. И потом, тратить патрон на этого мозгляка вряд ли стоило.

Пальцами вытянутой назад руки он нащупал нишу в стене и бесшумно вдвинулся в нее. Пропустив диггера мимо себя, Слепой сделал широкий скользящий шаг вперед и схватил его за горло за секунду до того, как тот обернулся на слабый шум, вызванный движением Сиверова. Диггер оказался не таким уж мозгляком – под выцветшей брезентовой курткой упруго бугрились мышцы, и реакция у парня была что надо, и на какой-то миг Слепому показалось, что он сейчас вырвется и заорет благим матом, призывая на помощь. В следующее мгновение треснули шейные позвонки, и бившееся в руках Слепого тело безвольно обмякло. Глеб осторожно опустил его на пол, но оранжевая каска, свалившись с головы убитого, оглушительно задребезжала, подпрыгивая на каменном полу. Мигнув, погас луч фонарика.

Слепой постоял, прислушиваясь, и вскоре до него донеслись неясные звуки – кто-то стремительно и почти не производя шума приближался с той стороны, куда недавно ушел незнакомец в кожаной куртке. Слепой иронически задрал бровь – у этого парня было отменное чутье, да и двигался он, как кошка. Вот только зрение незнакомца сильно уступало кошачьему – на стенах коридора вдруг заплясали отблески мощного фонаря. Глеб подумал, что, устроив такую иллюминацию, вовсе не обязательно было красться, но тут, видимо, просто сказалась привычка.

Губительная привычка, решил Слепой, осторожно взводя курок, и немедленно свет погас – как ни тих был щелчок взводимого курка, он, по всей видимости, все же достиг ушей незнакомца и был истолкован им совершенно правильно.

Глеб быстро шагнул из-за угла и выстрелил в размытую темную фигуру, до которой было каких-то восемь-десять метров. Тихо, буднично звякнуло стекло – пуля угодила в фонарь, – и тут же тьма коридора озарилась вспышкой ответного выстрела, эхо которого, многократно повторившись, прокатилось подземельями и заглохло где-то вдалеке. Пуля высекла из каменной стены длинную оранжевую искру немного левее головы Слепого и с визгом унеслась в темноту. Учитывая то, что стрелявший вообще ничего не видел в полном мраке подземного коридора, выстрел был отменный.