Марина Воронина - Катюша

— Садись, — сказал Валерий, открывая перед ней дверцу. — Ниже, ниже нагибайся, это тебе не автобус...

— Что за причуды? — поинтересовалась она, усаживаясь на переднем сиденье и с трудом расправляя под собой шуршащий дождевик. — В твоей телеге кончился бензин?

— Моя, как ты выразилась, телега чересчур бросается в глаза, — сказал, садясь рядом, Валерий и несколько раз сильно хлопнул дверцей. — И когда он только дверь починит... На “порше” хорошо устраивать гонки и снимать телок у ресторана, а вот прятаться на нем — хуже не придумаешь. Я, когда прячусь, всегда у Степаныча машину одалживаю.

— И как, находят?

— Нет, как видишь.

Стартер закудахтал, позади несколько раз гулко чихнул и с треском заработал слабенький движок, и “запорожец”, смешно подпрыгивая на выбоинах, с комичной деловитостью выкатился на улицу, держа курс на северо-восток и постепенно разгоняясь до крейсерской скорости в семьдесят километров в час. Катя поерзала, устраиваясь поудобнее в узкой кабине, и начала клевать носом — в машине было тепло и у-ютно, тарахтенье двигателя убаюкивало, по всему телу мягкими теплыми волнами бродил хмель, попеременно ударяя в различные части организма, а впереди ждал отдых, по которому так стосковалось уставшее за этот сумасшедший день тело.

“Запорожец” вырулил на кольцевую дорогу, проехал по ней километров пять и свернул на загородное шоссе — полупьяная Катя не смогла в темноте определить, на какое именно. Вскоре после этого они миновали пост ГАИ. Полосатый шлагбаум смотрел в небо, глаза слепила целая батарея прожекторов, а на обочине стояли двое в армейских бронежилетах и с короткоствольными автоматами подмышкой. Вспомнив о лежащем в кармане пистолете, Катя чуть было не протрезвела с перепуга, но Валерий вел машину как ни в чем ни бывало, и оказалось, что он абсолютно прав — постовые не удостоили двухцветную букашку даже мимолетного взгляда, и вскоре туманное сияние прожекторов померкло далеко позади. Потом вплотную к нитке асфальта подступил черный лес, мимо замелькали выхваченные из темноты светом фар кусты и призрачные колонны древесных стволов, на фоне которых неторопливо проплывали навстречу ярко сияющие отраженным светом круги и треугольники дорожных знаков.

Минут через двадцать Валерий притормозил и аккуратно съехал с шоссе, целясь во внезапно возникший просвет в сплошной стене стволов и веток. Под колеса машины с шумным плеском легла первая большая лужа, и “запорожец” бодро запрыгал с кочки на кочку по комковатому проселку, так замысловато петлявшему по лесу, словно некий шутник специально запутал его, как клубок ниток.

Катя заметила, что дождь со снегом прекратился, и налетевший ветер куда-то прогнал тучи. Теперь в редких просветах меж черных ветвей сверкали по-осеннему холодные звезды, а когда лес вдруг оборвался, как ножом обрезанный, и машина выкатилась на обширный темный простор, в котором не видно было ни единого огонька, справа в небе обнаружилась луна — полная и, как всегда на восходе, огромная и медно-красная, наводящая суеверный страх своим непривычным для городского глаза видом.

— Куда ты привез нас, Сусанин Иван? — тараща глаза на это чудовище, спросила Катя. Она вдруг ощутила — не поняла, понимать тут было нечего, все это ей было известно с детского сада, а вот именно ощутила, — что Луна — это большой каменный шар, висящий в небе у нее над головой. — Эта штуковина на нас не свалится?

— Полнолуние, — невпопад ответил Валерий. — Ты часом не знаешь, почему она такая здоровенная, когда восходит?

— Не знаю. Мне в полнолуние всегда кошмары снятся.

— Точно. Мне тоже всякая белиберда снится, особенно когда луна в окошко светит.

— Ты что, — подскочила Катя, — это же нельзя!

— Что нельзя?

— Нельзя спать, когда луна в лицо!

— А почему?

— Не знаю...

Машина снова нырнула в лес, и луна пропала из вида, опять заслонившись верхушками деревьев. Впрочем, лес на поверку оказался всего-навсего реденьким перелеском и закончился едва ли не раньше, чем Катя успела его заметить. Кургузый нос “запорожца” вдруг провалился вниз, и машина вошла в пике, как бомбардировщик — у Кати даже дух захватило, и в голову полезли парашюты и — почему-то — пробковые спасательные жилеты. По обеим сторонам дороги воздвиглись высокие песчаные откосы, словно машина вдруг нырнула в тоннель, ведущий к центру Земли. Тем не менее, в конце этого головокружительного спуска их поджидала не геенна огненная, а обширная и довольно глубокая лужа, из которой “запорожец” выбрался, храбро завывая мотором и поднимая игрушечные маслянисто-черные волны. Теперь впереди стали видны немногочисленные желтые огоньки, негусто горевшие прямо по курсу.

— Это куда мы приехали? — поинтересовалась Катя.

— Это мы приехали в дачный поселок, — в тон ей пояснил Валерий. — У Степаныча здесь дача.

Дача прапорщика Мороза представляла собой добротный бревенчатый дом безо всяких новомодных штучек вроде силикатного кирпича и бассейна в цокольном этаже. Здесь все было просто и без затей — по крайней мере, снаружи. Поднявшись на высокое крыльцо с навесом и резными столбиками, Валерий первым делом зажег свет на веранде. Усталая и все еще не совсем трезвая Катя, путаясь в плаще, выбралась наружу и остановилась у машины, облокотившись на открытую дверцу. В воздухе отчетливо пахло заморозками. На веранде Валерий ковырялся в допотопном замке, который ни с того ни с сего решил заартачиться, и вполголоса ругался нехорошими словами. Катя закурила, зябко ежась и ощущая себя до невозможности усталой и грязной.

Замок щелкнул, звякнул, и дверь отворилась.

— Ну, где ты там? — сказал с крыльца Валерий и сделал приглашающий жест рукой.

Катя поднялась по добротным чистым ступеням и перешагнула порог. Внутри дача прапорщика Мороза более всего напоминала правительственный охотничий домик. Здесь были потемневшие от времени бревенчатые стены, большой камин, удобные кресла, медвежья шкура на полу и еще одна — на стене над обширнейшей и в высшей степени призывной кроватью. На этой шкуре, как и полагалось, висела двустволка. Катя хотела было спросить, почему подобная роскошь до сих пор не разграблена, но промолчала — в конце концов, тому наверняка были свои причины, и она вовсе не была уверена, что так уж хочет их узнать.

— А хорошо живут прапорщики, — сказала она, ища, куда бы сунуть окурок — оказывается, она забыла бросить сигарету на улице и теперь стояла посреди комнаты, держа бычок с наросшим на нем кривым столбиком пепла над согнутой ковшиком ладонью.

Валерий молча снял с полки массивную керамическую пепельницу и поставил ее на стол. Катя благодарно посмотрела на него, но он не заметил этого взгляда, потому что уже сидел на корточках перед камином и разжигал заранее сложенные там сухие березовые дрова.