Марина Воронина - Катюша

— С Прудниковым знакомы давно? — деловито спросил он.

— Давненько, — к некоторому удивлению майора, ответил Панин. — Лет пять уже, пожалуй, а то и все шесть.

— В каких были отношениях?

— С Прудниковым?

— С Прудниковым.

— Да, в общем, ни в каких, — ответил Панин. Он явно думал о чем-то своем, и майор дорого бы отдал, чтобы узнать, о чем именно. — Иногда обращался за консультацией. Иногда у него возникали проблемы... ну, знаете, по моей части.

— Например?

— Ишь, чего захотел... А впрочем, чего там. Ну, вот вам пример: повадились в прошлом году какие-то недоумки дверь у него пробовать. Само собой, сигнализация срабатывает, охрана тут как тут, по квартире ходят, сапогами топчут. А на дворе, заметьте, март месяц, грязищи по колено, — короче, сплошная нервотрепка. Он ко мне: так, мол, и так. Ну, нашел я их, поговорили... Гастролеры оказались из Казани, на заработки приехали. Уговорил я их Прудникова не трогать, они и поехали себе обратно в Казань.

— Живьем поехали?

— Обижаете... Правда, морды им кто-то красиво разрисовал, но это уж, как водится — как же им было с гастролей без ничего возвращаться? Братва в Казани засмеяла бы, а так хоть морды битые...

— И ты тут, конечно, ни при чем.

— Разумеется.

— То есть, с Прудниковым вы не ссорились?

— Да вроде бы, нет. Делить нам с ним нечего, работаем в разных областях народного хозяйства, так что причин ссориться до сих пор как-то не возникало.

— До сих пор? А теперь, стало быть, возникли?

— Бросьте, бросьте, майор. Это же просто несерьезно. В вашем возрасте, в вашем чине, при вашем опыте работы... Ну, что вы мне шьете? Это же курам на смех, честное слово. Закурить не желаете?

— Не желаю. Так что у вас с Прудниковым произошло?

— Как хотите. А я, с вашего позволения, закурю.

— Нервишки?

— Представьте себе, да. Настойчивость, с которой вы пытаетесь повесить на меня это убийство, в котором, как я понял, вы сами не вполне уверены, не может не действовать на нервы. Учтите, я вам не Александр Матросов, и на амбразуру ложиться не намерен. Хотя есть мнение, что он просто поскользнулся... Так или иначе, по зоне я не скучаю, и идти туда ради вашего процента раскрываемости не намерен, при всем моем к вам уважении.

— Откуда это у тебя ко мне уважение?

— Наслышан. Говорят, непродажный. Сигаретку, тем не менее, возьмите. Вижу ведь, что хочется. Это не взятка, а бескорыстная помощь следствию. У вас же, наверное, мысли путаются.

— Благодарю. Я уж как-нибудь перебьюсь. Вернемся к нашим баранам. Значит, как я понял, свою причастность к исчезновению коллекционера Прудникова вы отрицаете...

— Начисто.

— В таком случае, как вы объясните наличие отпечатков ваших пальцев на стакане в квартире потерпевшего?

— ...А вот эти пальчики мы обнаружили на чемодане русской “пианистки”, — печально процитировал Панин.

— Я вам не Штирлиц, майор, мне времени на раздумья не нужно. Отвечаю сразу: я был у Панина позавчера. Заходил по делу. Посидели немного, выпили коньячку. Потом я ушел.

— А стаканы стояли на столе двое суток, — иронически добавил майор.

— На мой взгляд, это выглядит гораздо более логично, чем предположение, что я убил человека из-за пары картин.

— Это на ваш взгляд. Кстати, откуда вам известно, что именно пропало из квартиры Прудникова?

— А что там еще брать? Телевизоры-магнитофоны? Так это надо быть вообще без головы, даже те казанские придурки, наверное, сообразили бы. И потом, меня ведь приводили в квартиру сегодня утром. Наверное, думали, что я, как только туда попаду, начну рыдать и давать показания. Так что время осмотреться у меня было.

— И чего, на ваш взгляд, не хватает?

— Самого ценного. Голубой Пикассо, одна прелюбопытная вещица Коро... Я не заметил Левитана, но его мог-таки выторговать тот приставучий семит... как его...

— Кляйнман, — подсказал майор.

— Вот-вот. Не выторговал?

— Нет. Не успел.

— Жаль. Ну, сейф очищен... Там, конечно, было, что взять, хотя я туда никогда не заглядывал. Еще мне показалось, что не хватает кое-каких скульптур, но тут я боюсь ошибиться.

— Опись почти полная, — подтвердил майор. — А вы уверены, что все это не обнаружится у вас в гараже или на даче?

— Ищите, майор. Хотя, пардон, что это я... Вам же ордера не дадут.

— Дадут. Значит, сегодня утром вы в квартире у Прудникова не были, что с ним случилось, не знаете, куда подевались похищенные вещи, понятия не имеете и утверждаете, что стакан с отпечатками ваших пальцев простоял на столе с позавчерашнего дня. Так?

— Так.

— А по какому делу вы к нему заходили позавчера? Или это секрет?

— Секрет, но вам я скажу. Я заходил к Прудникову, чтобы получить консультацию по поводу одной занятной вещицы. Он, знаете ли, большой специалист по антиквариату. Кроме того, у него обширные связи, так что в случае затруднения он всегда в состоянии проконсультироваться с профессионалами.

— А что за вещица? Краденая?

— Чего не знаю, того не знаю, а врать не буду. И вообще, это к нашему делу касательства не имеет.

— Об этом предоставьте судить мне.

— Ничего не выйдет, майор. Вещи той уже нет, и судить не о чем.

— Где же она?

— Подарил одной бабе. Что она языком вытворяет — с ума можно сойти!

— Имя?

— Чье, ее? Фи, майор, мы с вами воспитанные люди! И потом, я у них, болезных, документы никогда не спрашиваю. Но, если интересуетесь, могу познакомить. Она по вечерам возле “Космоса” гуляет, такая худенькая, крашеная...

— Это непременно, — пообещал майор. — Только немного позже. Расскажите, зачем вы шли к Прудникову сегодня утром.

— А кто вам сказал, что я шел к Прудникову? Просто шел себе мимо... Что, опять не пойдет? — спросил он, видя, как скривился Селиванов.

— Ни в какие ворота не лезет, — подтвердил его опасения майор. — Шел он себе мимо... Попробуйте еще раз.

— Экий вы, право... Ну хорошо, я шел к Прудникову. У нас была назначена встреча.

— С какой целью?

— Хотели взорвать стадион... Ну что вы, в самом деле? Я его просил присмотреть хорошее ожерелье по сходной цене, договорились, что зайду сегодня. Прихожу, а у подъезда только что пожарников нету. Я покрутился вокруг: что, думаю, тут делается, неужели Прудникова грабанули? А меня тут под белы рученьки, дубиной по почкам и в кандалы...

— А зачем вам ожерелье?

— А для чего вообще мужики покупают украшения? Может быть, я пол хочу сменить, откуда вы знаете?

— Неубедительно все это, гражданин Панин. Все, что вы мне тут наговорили, не перевешивает того простого факта, что на стакане в квартире потерпевшего обнаружены отпечатки ваших пальцев. Предположение, что грязные стаканы могли простоять на столе двое суток, не выдерживает никакой критики: это же все-таки не алкаш, не наркоман какой-нибудь, у него же люди бывали — культурные люди, не в пример вам, да и мне тоже. Уж что-что, а стаканы он бы убрал. Кроме того, вы, на мой взгляд, слишком хорошо знаете, что именно пропало из квартиры потерпевшего. Вы часто бывали там раньше и могли не спеша разработать план ограбления, наметить то, что нужно вынести в первую очередь. Замечу, что вы не правы — девять из десяти преступников, боясь ошибиться, потащили бы из квартиры прежде всего электронику, а уж потом, глядишь, взялись бы за картины, причем за те, на которых рамы побогаче. И вернулись вы в квартиру для того, чтобы забрать остальное, а скорее всего, для того, чтобы убрать следы своего присутствия. Вот так все это выглядит в моем представлении, и теперь я начну постепенно и методично, шаг за шагом, отрабатывать эту версию и в конце концов припру вас к стенке так, что ни вздохнуть вам будет, ни охнуть. Поэтому в последний раз предлагаю вам не валять дурака, а постараться максимально облегчить свою участь.