Александр Полюхов - Афганский исход. КГБ против Масуда

— А нам знаком по истории с Библиями, — добавил епископ. — Вместе с герром Стурстен затевают гуманитарный проект в Афганистане.

— Да, что-то слышал. Добрый день, герр Алехин. Привет, Уве. В чем суть?

«Цельсий» кратко изложил канву, отметив, что нужна поддержка МИДа.

— Действовать надо быстро, — добавил разведчик. — Скоро снег закроет перевалы в афганских горах. Следует доложить министру.

— А как к этой идее относится советский посол?

— Это — неправительственный проект, поэтому посольство самоустранилось. В Москве есть поддержка на высоком уровне, неофициальная, — оперработник поднял глаза на митрополита — тот многозначительно кивнул.

— Посмотрю, что можно сделать. Уве, позвони завтра.

Поблагодарив статс-секретаря и иерархов, Алехин и Стурстен вышли на лужайку.

— Понимаешь, как работает МИД? «Посмотрим», «подождем».

— Добивайся встречи со Стеном Андерссоном. Есть на него выход? Ты его лично знаешь?

— Да, по работе в социал-демократической молодежной организации. Отец знаком с ним по университету. Этого может не хватить.

— Давай так: проводим встречу с министром в любом формате, и, если он не против, то поеду с тобой.

— Я постараюсь.

Когда гости разъехались, и делегация РПЦ отбыла в гостиницу, оперработник прошел мимо черной головы Ленина в резидентуру. Здесь ожидали письмо из Центра (объективка на Масуда), доставленное диппочтой, и телеграмма.

«Тов. Григу.

Нападавший «А» по учетам не проходит. Нападавший «Р», по данным немецких друзей, в 1986 г. задерживался полицией ФРГ за контрабанду наркотиков из Ирана. Находясь под следствием, нарушил подписку о невыезде и покинул страну.

«Н» не проходила обучение в университете Хельсинки.

Жду окончательного ответа «Цельсия».

Симонов».

Разведчик составил ответ.

«Тов. Симонову.

Для усиления прикрытия задействовал церковные каналы и развил контакт с «Т». Через него реализую информацию по нападавшему «Р».

«Н» подпитываю нужными сведениями через «Цельсия». Считаю ее полезным каналом дезинформации.

«Цельсий» полностью принял предложение, работает над техническими вопросами. Сегодня выдвинул обязательное условие — мое физическое участие в миссии, за исключением посещения «Гаишника». Я дал согласие, оговорив его получением одобрения от руководства местного МИД. Решение последнего вопроса ожидаю завтра-послезавтра.

Считаю целесообразным приезд в Центр в пятницу 24 сентября для утверждения плана операции.

Григ».

Затем Матвей пролистал справку на Масуда. «Опасный субъект. Крови на нем море, — рассуждал оперработник. — Как с ним Уве сможет договориться? Пожалуй, дам ему почитать сокращенный вариант объективки».

Забрав Степу, ожидавшего отца возле опустевшей школы, Алехин поехал домой. Вкусный обед — шведские тефтельки для сына и мясо с лисичками для родителей — немного поднял настроение. Но не покидало подозрение, что какие-то ниточки упущены. Стряхнув сомнения, разведчик отправился в гостиницу к митрополиту. Впереди маячила экскурсия по Королевскому дворцу, затем посещение Домского собора. Церковную «крышу» надо было наращивать. Ожидание гостей в холле скрасил тренингом у зеркала — делал умиротворенное лицо и понимающе кивал. После посещения Старого города предстояло ознакомление с «достижениями материальной культуры Швеции» — такой эвфемизм Матвей придумал для посещения магазинов приезжающими соотечественниками.

Пройдя в будку телефона-автомата, оперработник набрал номер Торквиста.

— Хей, Ларе! Как стоит?

— Только отлично, Матвей. Проблемы?

— Нет. Звоню сказать спасибо за отсутствие шумихи в прессе. Полиция умеет хранить секреты, когда захочет.

— Я же обещал.

— Для тебя есть сюрприз. Беседовал тут с коллегой из ФРГ про иранскую наркомафию. Так тот рассказал, что в 1986 г. некто Реза Рахими проходил в Гамбурге по делу о контрабанде героина из Ирана. Нарушил подписку о невыезде и сбежал куда-то.

— Интересно, продолжай.

— Наш общий приятель не в 1986 г. появился в Швеции?

— Дай-ка гляну в компьютере… Точно, тогда и попросил политического убежища как жертва тегеранского режима.

— Поскольку Швеция не сотрудничает с Ираном, проверить его слова не удалось…

— И ему дали статус беженца.

— Раз он сообщил лживые сведения о себе, то этого статуса его могут лишить?

— Разумеется, правда, решение принимает Управление иммиграции, а не полиция.

— Если Резе объяснят сложность его положения, то он может нечто интересное поведать, дабы его не трогали.

— Да, такое возможно. Прокуратура заключает подобные сделки. Важно узнать, на кого работает Реза. Тут еще один смертельный случай приключился с привязкой к Ринкебю.

— Прямо эпидемия. Ну, не мне тебя учить, как и что. Извини, нужно бежать к шведскому епископу и русскому митрополиту.

— Спасибо за наводку, Матвей!

Заглянув к комиссару Даниельсону, инспектор излучал удовлетворение.

— Шеф, кажется, русский идет на контакт с энтузиазмом. Слил мне мощный компромат на иранца, напавшего на его дом. Оказывается, тот задерживался в ФРГ за наркоторговлю и сбежал сюда, попросив политического убежища на лживом основании. Полагаю, информация прямо из компьютера КГБ в Москве или ШТАЗИ в Восточном Берлине. Парень открыто дает понять, какие у него возможности.

— Очень неплохо, Ларе! Что предлагаешь?

— Шепну коллегам из криминальной полиции. Пусть прижмут бандита. Глядишь, заложит босса, чтобы не выслали в ФРГ, где тюрьма ждет, или в Иран, где ждет виселица. А то вчера появился еще мертвяк, правда, от передозы, но подозреваю связь с убийством «банкира».

— Не горячись, мы же не высылаем в страны, где человека ждет смертная казнь. Но мысль мне нравится. Опять же будет реализация информации от нашего клиента. Как он?

— Крутится с делегацией Русской церкви. Что-то с парнем происходит. Надо с ним поработать.

— Возможно, есть перспектива. Может, это — тот случай, которого мы давно ждем? Будь осторожным и ласковым. Что фрекен Нурми?

— Молчит. У меня ощущение, что она слишком сблизилась со Стурстеном, а к операции относится без энтузиазма. Может, влюбилась?

Старик тайно любил служебную «татру». Черный чешский почти лимузин имел необычную форму и тем выгодно отличался от обычных «членовозов» — «зилов» и «чаек», съехавшихся к кварталу серых зданий ЦК КПСС на Старой площади. Начальнику внешней разведки КГБ не пристало выделяться, и обычно генерал был зауряден и скромен. Но подарок коллег из Чехословакии покрывал его европейским флером, не давая оснований для упреков в низкопоклонничестве перед Западом. Гудок радиотелефона «Алтай» заставил задержаться в салоне. По правительственному каналу оператор назвала позывные его кабинета в Центре. Оставшийся за него «на хозяйстве» Адмирал рвался что-то срочно обсудить.