Владимир Гурвич - Федеральный наемник

Я вставил в пистолет последнюю обойму. Подошел к лазу в пещеру, осторожно заглянул в нее. Мне она показалась весьма большой, по крайней мере вход был в нее был довольно широкий, взрослый человек нормальной комплекции мог попасть туда без проблем.

Я взял увесистый камень и бросил его в пещеру. И едва он приземлился внутри нее, как оттуда ударила очередь. Я снова бросил камень и снова услышал очередь. Значит он плохо видит, что происходит, и стреляет на звук. Попробуем воспользоваться этим обстоятельством.

Я вновь швырнул камень. И как только прогремела очередь, бросился в пещеру. И сразу же попал в царство темноты. Но она длилась буквально мгновение, так как оказалась разорванной вспышкой молнии новой очереди.

Я был готов к такому повороту событий и упал на холодный пол пещеры. Сверху на меня посыпалась каменная пыль. Я выстрелил туда, где сверкнула молния. Несколько секунд я прислушался к тому, что происходит. Шаги Шамсудина удалялись от меня. Я встал и пошел вслед за ним. В пещеру все же проникали немногочисленные фотоны света, что позволяло наполовину ощупью, наполовину, напрягая зрение, находить дорогу. Впереди себя я постоянно слышал шаги моего противника. Судя по звукам, расстояние между нами медленно, но сокращалось.

Внезапно свет усилился, и я мог лучше разглядеть пещеру. Она напоминала штольню, которая поднималась вверх.

Света становилось все больше, зато я перестал слышать шаги Шамсудина. Впереди я увидел проем. Моя догадка, которая осенила меня пару минут назад, подтвердилась — пещера была сквозной, и Шамсудина уже нет в ней.

Осторожно я подошел к выходу и на мгновение выглянул. Однако очереди не последовало. За такое короткое время я не успел ничего рассмотреть, но мне показалось, что лаз из пещеры выходит прямо на склон. Но куда он ведет, я не видел.

Я лег на землю, подполз к выходу и снова выглянул. Так и есть, я действительно увидел склон. Он был совсем небольшим и соединял пещеру с довольно большим плато. На нем были раскиданы множество больших, средних и маленьких валунов. Я не сомневался, что за одним из них и прячется Шамсудин.

Ждешь, когда я тебе покажусь, мысленно сказал я ему. Ну жди.

Я стал раздумывать, как выбраться из этой западни и не угодить под пули своего врага. Я снова и снова разглядывал плато, пытаясь обнаружить затаившегося Шамсудина, но тщетно.

Ладно, попробуем психическую атаку. Еще с прошлой войны я заметил, что многие боевики весьма податливы на подобные провокации и быстро утрачивают психологическое равновесие. А он, судя по всему, как раз из таких.

— Эй, Шамсудин, а ты трус и негодяй, — закричал я во всю мощь своих голосовых связок. — Ты хуже импотента, баба дала тебе отпор, так ты взял своих дружков — таких же подонков, как и ты — и решил изнасиловать ее. Ты даже побоялся сделать это самостоятельно — а вдруг она откусит твой вонючий грязный член. Ты не джигит, ты козел вонючий!

То, что мои слова благополучно долетели до слуха Шамсудина, красноречиво доказала автоматная очередь. Для меня она была не опасна, так как я на всякий случай отполз немного вглубь пещеры. Но так, чтобы иметь возможность наблюдать за плато.

Мне удалось засечь место, откуда раздались выстрелы. Эх, была бы снайперская винтовка, я бы достал этого Шамсудина в два счета. Этим оружием я пользовался совсем неплохо. Но что сделаешь с пистолетом, будь он трижды неладен.

— Шамсудин, ты хотел иметь русских рабынь, — снова закричал я, — не надейся, сегодня твой труп будут клевать птицы. Посмотри наверх, видишь грифа, уже совсем скоро он выклюет твои мертвые глаза. Оглянись, твоя смерть стоит за твоей спиной, она тебя сейчас трахнет по голове топором. Она терпеть не может оставлять в живых таких ублюдков, как ты и всегда готова взять их к себе в объятия.

Терпение Шамсудина оказалась на исходе, он высунулся по пояс и стал целиться в меня. Но я выстрелил первым. Попасть из пистолета с такого расстояния было почти нереально. Но я попал! Шамсудин схватился за плечо и выронил автомат.

Я решил воспользоваться этим обстоятельством, выбросился из пещеры прямо на склон и съехал вниз. Я не заметил, что спуск не доходит до плато где-то метр и упал на его каменное покрытие. Но обращать внимание на боль было некогда, я быстро, словно змея, пополз вперед, огибая валуны и камни. Пока Шамсудин не пришел в себя после ранения, необходимо было приблизиться к нему на максимально близкое расстояние.

Но и он сознавал нависшую над ним опасность. Он поднял автомат и пальнул в мою сторону. Очередь ударила в камень, за которым я лежал. Но теперь нас отделяли буквально несколько десятков метров. Мы оба понимали: начинается заключительная часть нашей игры.

Я решил изменить тактику. До сих пор я прятался, а он пытался меня подстеречь и подстрелить. Теперь пора поменяться ролями, выслеживать дичь буду я.

Я попытался изучить подступы к укрытию Шамсудина. Если мне удастся пробраться к огромному валуну, то между нами будет всего три-четыре метра. И тогда одно неосторожное движение с его стороны и для него все будут навсегда кончено.

Я наметил предстоящий маршрут. Мне нужно было сделать все два небольших броска. Я оторвался от спасительной земли и что было сил бросился вперед. Я надеялся только на одно, что его рана ослабит его реакцию.

Мой расчет сработал, он выстрелил уже тогда, когда я лежал за камнем. От нужного мне валуна меня отделяло всего метра два. Но это были два самых опасных метра.

Но на этот раз Шамсудин мне помог, вернее помогло то, что у него не выдержали нервы. Он оставил свое укрытие и направился к краю плато. Я не знал, зачем он так поступает, может быть, там тоже была какая-нибудь пещера, где бы он смог укрыться. Но если это так, то нельзя позволить ему там спрятаться.

Мы оба ползли по острым камням, раня и царапая тело. Шамсудин оставлял после себя кровавую полосу. Он несколько раз стрелял в меня одиночными выстрелами, почти не целясь. У него то же кончались патроны. И, кажется, силы.

Наконец он дополз до края плато. Никакой пещеры там не оказалось, дальше была пропасть и идти ему было некуда. Только туда.

— Эй ты, русская свинья! — закричал он. — Все равно я тебя убью и бабу твою трахну. А потом вырежу ей кишки. Знаешь, сколько русским я уже вырезал кишки. И буду резать, резать и резать! — Он выстрелил по сути дела в воздух, так как не видел меня.

Я же лежал за валуном. По моим подсчетам у меня оставалось три патрона. Вполне достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с этим негодяем. Я знал, что сделаю это, несмотря на весь риск испортить отношения с Аушевым. Но иначе я уже не мог поступить.

Я взял большой камень и бросил его в сторону Шамсудина. Я услышал сухой щелчок автомата, но выстрела не последовало. Все, он расстрелял весь боекомплект. Я встал и направился в его сторону.