Леонид Влодавец - Таран

— Валентин Сергеич! — позвала она, изобразив совсем испуганный детский голосок. — Это я, Даша!

И Крылов клюнул на приманку! Он же не знал, что она сбежала, и удивленно высунулся в окно, да еще и ружье положил на подоконник…

А Даша помахала ему ручкой, да еще и счастливую улыбочку изобразила: мол, как я рада, что вы живы! В этот самый момент из-под забора, очень прытко, несмотря на свои габариты, выскочили Пятак и Микита с пистолетами в руках. Тах! Тах! Два выстрела прогремели с интервалом в секунду. Пятак попал в распахнутую раму, а вот Микита угодил Крылову прямо в живот. Журналист охнул, скорчился, отшатнулся от окна и рухнул в комнату.

— Лезем! — рявкнул Микита. Пятак присел на корточки, Микита встал ему на плечи, ухватился за верх забора, подтянулся и перемахнул на ту сторону, тут же подбежав к стене, где лежала приставная лестница. А Даша в это время уже подбежала к висящей на тросике веревке с крючком. Пятак сообразил, помог ей передвинуть веревку поближе кзабору. Конечно, когда он стал лезть вверх по веревке, тросик здорово провис под тяжестью стокилограммовой туши ивот-вот мог оборваться, но все же выдержал. Пятак довольно ловко забросил ноги на забор и, придерживаясь руками заверевку, перескочил на другую сторону. Микита уже приставил лестницу к стене и, пыхтя, взбирался на второй этаж Даша осталась внизу. Она была девочка умная и понимала, что лезть туда, где стреляют, ей вовсе не обязательно.

— Панкрат! — скомандовал Седой, едва услышал выстрелы. Водила перекрестился, включил мотор и, даванув на газ, задом вкатил во двор. Следом бегом рванули Седой и трое Гогиных братков. Собаки сразу сообразили, что перемирие нарушено. Обе рванули к машине. Но Седой не сплоховал. Длинная очередь разом отшвырнула друзей человека, одной сразу разнесло череп, другая завертелась на асфальте в предсмертных корчах. А Гогины молодцы уже вовсю поливали окно кухни. Стекла со звоном дробились в крошку, пули, влетая в помещение, пронзали кастрюли, расшибали бутылки, вонзались в мебель, рикошетили от стен.

Однако Душина в кухне уже не было. Едва услышав выстрелы с противоположной стороны дома, он сразу сообразил, что надо занять более удобную позицию на случай, если Крылов не сумеет отбиться. То, что сзади прогремели только пистолетные выстрелы, а «моссберг» молчал, на хорошее не настраивало. Тем более что через некоторое время наверху послышались тяжелые шаги нескольких человек. Эти шаги Душин слушал уже не на кухне, а в прихожей, укрывшись в туалете, рядом с ванной, где все еще маялся растерявшийся Юрка.

Позиция, которую выбрал Душин, была удобная. Она позволяла ему следить и за лестницей на второй этаж, и за углом, из-за которого могут появиться те, кто сейчас уже ломился в дверь…

Седой первым сообразил, что кухня пуста. Братки Гоги начали молотить по двери прикладами, но она не поддавалась.

— Панкрат! — заорал Седой водиле, который после прорыва во двор поспешно вывалился из дверцы и сейчас, сидя на корточках, прятался у левого переднего колеса джипа. — Трос есть?

— Конечно, — кивнул тот, маленько нервничая.

— Цепляй за решетку окна!

— А не влепят? — опасливо пробормотал Панкрат.

— Нет там никого! Давай рожай быстрее!

Пока Седой и Гогины ребята посматривали через окно за кухонной дверью, Панкрат вытащил буксировочный трос, подтащил его к окну и, просунув одну петлю между прутьями решетки, протянул сквозь нее вторую петлю. Затем эту вторую петлю он дотянул до «Блейзера» и, набросив на крюк, сел за руль.

— Отошли! — гаркнул Седой подручным. — Дергай, биомать!

Панкрат дернул, но с первого раза решетка только выпучилась вперед. Водила сдал назад, рванул повторно, и решетка с жалобным звоном вылетела на асфальт…

— Подсади! — отважно гаркнул Седой, и два Гогиных братка помогли ему взобраться в оконный проем. В это время изнутри дома, со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, грохнули два выстрела. Седой, уже собиравшийся выскочить к входной двери, чтоб отодвинуть засов, резко остановился.

За несколько минут до этого Пятак и Микита, убедившись, что, кроме тяжело раненного Крылова, на втором этаже никого нет, подошли к лестнице.

— А где эта прошмандовочка? — вдруг вспомнил о Даше Пятак.

— Не полезла, сучка! — хмыкнул Микита. — Не дура…

— Не слиняла бы, зараза, под шумок! — озабоченно произнес Пятак. — Седой нам пасть порвет, если упустим…

— Не боись, — хмыкнул Микита, — она, блин, думает, что ей баксы за это отломятся. Такая мысля крепче веревки держит. Ну что, пойдем вниз?

— Может, не спешить? — прикинул Пятак. — Если второй сюда побежит, мы его на лестнице поддежурим. А если не побежит, то его братки внизу поканают.

— Да они его уже поканали! — убежденно произнес Микита. — Стрельбы нет больше. Слышь, в дверь долбают? Спустимся и откроем…

В это время из комнаты долетел стон.

— Этот бородатый, должно быть, еще не сдох! — заметил Пятак. — Пойду гляну…

— Ладно. — Микита начал спускаться по лестнице, а Пятак вбежал в комнату, и увидел, что Крылов, кряхтя, ползет на боку к «моссбергу», который так и остался лежать на подоконнике.

— Ах ты падла! — заорал Пятак, подскочил к журналисту и в упор выпалил ему в лицо из пистолета.

В ту же секунду грохнуло с лестницы. Притаившийся в туалете Душин услышал шаги спускавшегося вниз Микиты, пропустил его мимо себя, дал направиться к двери и вогнал верзиле пулю в затылок. Кровавые брызги плесканули на линолеум, а Микита грузно рухнул на пол, растопырив лапищи.

Седой осторожно выглянул в прихожую, выставив из-за двери, что называется, полглаза. Увидел труп Микиты, но не мог прикинуть, откуда его могли приложить, потому что дверь туалета была за углом и отсюда не просматривалась.

Продолжая наблюдать за коридором и прихожей, он крикнул браткам:

— Еще одного сюда! Я прикрою!

Когда Гогин парень влез в окно кухни, Седой выскочил в коридор, взял на мушку угол, за которым мог скрываться неприятель, и отрывисто бросил не оборачиваясь:

— Засов открывай!

Парень отодвинул железяку, и двое остальных вбежали к коридор. Панкрат в это время нашел себе работу: подхватил раненого и покусанного собаками братка под мышки и отволок его туда, где лежал Гога, а потом начал перевязывать. Святое дело — и под пули лезть не надо…

В коридоре тем временем напряженно переглядывались и готовились к окончательной разборке.

— Он за углом где-то! — прошептал Седой. — Лишь бы наверх не ушел! Осторожнее, его надо живьем постараться…

Пятак, услышав выстрел снизу, метнулся к лестнице, но спускаться не стал, поберегся. Решил, что, ежели тот, что стрелял, сунется наверх, он его тут, на лестнице, и подловит.