Андрей Таманцев - Леденящая жажда

Соня еще раз оглядела свое разоренное убежище.

Да, у нее развился нюх на опасность. Значит, ее подозрения не были паранойей.

Снаружи послышался лязг железа. Она открыла окно и увидела, как Роберт возится с воротами гаража. С инструментами он смотрелся достаточно нелепо. Картина была, можно сказать, трогательная.

Соня собрала кое- какие вещи, самое необходимое из того, что удалось найти среди всеобщего развала. Еще раз подошла к собаке.

В это время на улице раздалось восклицание:

— Открыл!

Соня высунулась в окно. Похоже, она недооценила преподавателя английской литературы.

— Где это вы научились так лихо справляться с поломанными дверьми?

— На самом деле это оказалось не так уж сложно. Замок не очень хороший, но у меня такое ощущение, что над ним уже кто-то поработал. Сейчас я выведу вашу машину.

— Минуточку, нужно найти ключи!

Они лежали у Сони в сумочке.

— Постойте, не выходите. Вы можете передать мне их через окно.

Соня села на подоконник и протянула Роберту ключи. В лицо ударил порыв ветра. Свежесть, и никакой тревоги. Действительно, чего нервничать? Терять больше нечего, все, что могло случиться, уже произошло.

Роберт подошел и, вместо того чтобы взять ключи, сжал ее пальцы. Она почувствовала тепло и силу, столь неожиданную в хрупком молодом человеке, большую часть жизни проведшем над книгами.

Наконец ключи оказались у него в руках. Он зашел в гараж и зажег свет. Соня впервые за последний месяц увидела свою кремовую развалюху.

— Красивая машина! Сейчас мы ее проверим в деле.

Роберт сел за руль. Хлопнула дверца. Повернулся ключ зажигания. Зажглись фары.

Оглушительный взрыв отбросил Соню от окна.

На том месте, где только что стоял кремовый «форд», пылал костер до самого неба.

Это был первый теракт в истории Москвы, штат Оклахома.

Афганистан

З июля 200…года, 21.14

…От прикосновения острого лезвия к кадыку холодок пробежал по спине. «Да, шустрые ребята эти афганцы. Иди нас просто ждали? Замереть, секунду не двигаться, если талиб сразу не полоснул, то в запасе есть секундочка. Только бы Муха отстал на пару шагов. Приготовиться! И-и раз!»

Пастух в долю секунды чуть присел, откинул голову и одновременно с этим отпрыгнул назад.

«Так, получилось! Клинок слегка оцарапал шею. Ну теперь держись, сволочь!»

Три выстрела подряд. И прыжок вперед, на афганца.

Попал. Афганец, успев лишь слегка вскрикнуть, свалился прямо на него. Отлично.

Ничего не видно. Но за короткие мгновения вспышек выстрелов он успел заметить — три силуэта справа, два слева. Сейчас они начнут палить. А ему не страшно — у него щит.

Но выстрелов нет.

Позади, метрах в трех от него, послышалась какая-то возня. Ага, это Муха. А вот что впереди? Если там уже Билл с Трубачом, то стрелять нельзя. Можно попасть в своих.

Талибы, вероятно, используют только холодное оружие. Не хотят бить по своим. Похвально. Только как в темноте догадаться, кто свой, кто чужой?

— Муха, жив? — прошептал Пастух.

— А то как же! — долетело как раз оттуда, где только что снова раздался вскрик.

— Двигайся вперед, не стрелять.

— Есть, начальник. Я тут еще двоих гавриков замочу и догоню.

Да, такого еще не было — рубка в полной темноте. Хоть глаз выколи. Наверное, слепому даже легче, у него хоть слух обострен. Сюда бы приборы ночного видения, инфракрасные детекторы, но все эти игрушки для официальных бойцов, а они, солдаты удачи, латают прорехи в политике государства, которому за эти прорехи настолько стыдно, что даже своих благодетелей оно старается не замечать.

Пастух примкнул штык-нож к автомату и принялся прощупывать пространство впереди.

«Так, Билл с Трубачом здесь или нет? Услышали они пальбу? Если да, то они сейчас продвигаются навстречу. Который час? Прошло двадцать минут?»

Он взглянул на часы — циферблат светился зеленоватым фосфоресцирующим цветом.

«Нет, время еще не пришло. И может вообще не наступить — Билла с Трубачом вполне могли прихватить. Тогда нужно будет еще продержаться неизвестно сколько времени. А что потом?..»

Скорее по движению воздуха и специфическому запаху застоявшегося пота, чем по звуку, он различил движение справа.

Чуть присев, Пастух сделал выпад и наотмашь крест-накрест рассек воздух. Нет, не только воздух, на него через несколько секунд безмолвно навалилось тяжелое тело и съехало, как мешок с навозом, вниз, под ноги. Пастух почувствовал запах крови.

Значит, драться по запаху? Этого в его солдатской жизни не бывало, но чужой запах он различал хорошо.

Пастуху теперь уже казалось, что он может даже видеть в темноте. В абсолютной темноте, где нет ни малейшего источника света. Вот сейчас в метре от него точно кто-то есть. Снова рубящий боковой удар, и снова запах свежей крови…

Закон природы! Когда хищник чувствует запах крови, он начинает жаждать новой. Все больше и больше. Неизвестно откуда берутся силы, страх собственной смерти исчезает. И появляется жажда смерти чужой, вражеской.

Как будто прорубаясь через непроходимые джунгли, он со свистом рассекал тяжелый пещерный воздух, и снова под его ноги кто-то падал, даже не успевая выкрикнуть: «Аллах акбар!» Но вот его штык-нож встретился с кривым афганским клинком. Металлический звон, искры в темноте. Нож соскользнул вниз. Пастух ощутил резкий, горький запах стали, — значит, нож талиба находится прямо у его лица. Левая щека вдруг похолодела и тут же запылала. Он опять услышал свист лезвия и едва успел сгруппироваться. Запылало левое ухо, шею обожгла тонкая струйка крови. Клинок Пастуха машинально подался вперед и мягко вошел в живот очередной жертвы. Следующего удара уже не потребовалось. Что, неужели все? Пастух сделал еще несколько контрольных взмахов, но впереди уже было пусто.

— Пастух! Ты где? — Голос Мухи прозвучал позади. И как-то слишком громко.

— Я здесь.

— Помощь нужна?

— Да вроде уже нет. А тебе?

— Тоже. Все путем?

— Да. Малость поцарапался. А ты?

— И я. Немного. Только весь мокрый. Влажность, что ли? Нет, кровь!

Рука Мухи коснулась плеча Пастуха.

— Где тебя ранило?

— Нет, это не моя кровь. Это их. Моя так не пахнет.

— Ты тоже по запаху дрался?

— Ага. Так, который час? Без пяти. Пора.

Они ощупью двинулись вперед.

— Дверь ищи. Железо.

— Есть, — сказал Муха.

Пастух достал гранату, прицепил ее к тому, что в темноте на ощупь показалось ему замком. Проволочкой обвязал кольцо.

— Отходим.

Они залегли за камнем.

Пастух смотрел на часы. Так… Минута.

Тридцать секунд.

Пятнадцать.

Он натянул проволоку.

Пять.

— Давай, — шепнул Муха.

Яркий луч света ударил в глаза, когда Пастух уже потянул за проволоку.