Андрей Воронин - Никто, кроме тебя

Он чувствовал себя волком, которого не опознала овца. Нет, почему волком? Волк не намеревается доставить овце удовольствие. А он осчастливит эту дурочку, – может быть, первый и последний раз в ее убогой жизни.

– И дома в кофте ходишь?

– Нет.

Она удивленно замерла, как будто только сейчас поняла, что на ней надето. Некоторое время пыталась понять в чем дело, потом вяло улыбнулась: “Пришла и не сняла”.

– Давай помогу.

Она спокойно смотрела, как он расстегивает большие пуговицы – так же спокойно, как открыла дверь. Оказалась девственницей. Игорь предвидел это, поэтому отвел ее в ванную. Там, в ванной, он услышал именно те стоны, которые мечтал услышать. Потом проследил, чтобы она вымыла кровь с плиток на полу и ушел, чтобы никогда больше не возвращаться.

Одного раза оказалось достаточно. Теперь, когда он убедился, что “может”, Игорь испытывал презрение ко всем женщинам. Так человек, однажды добившийся результата, охладевает к тому, что его мучило, заставляло закипать кровь – не от перегрева, а от сверхбольшого давления под колпаком одиночества…

Сообщение московского информатора подтверждало скорую отправку в Азербайджан эмиссара ФСБ, чтобы разобраться в причине гибели “тройки” и предпринять необходимые шаги. Сотрудник ФСБ должен прибыть обычным авиарейсом, надежно замаскированный под бизнесмена или родственника некоей бакинской семьи. Сроки и фамилия неизвестны, о деталях операции знают считанные люди.

Прежде чем передать сообщение по инстанциям, Бурмистров около часа обдумывал его самостоятельно. Он давно усвоил правило: если сроки события неизвестны, нельзя уверенно относить его к будущему, оно могло уже произойти. Сотрудник прилетит или уже прилетел самолетом. С паспортом на чужую фамилию – по картотекам его не вычислишь. Прилетел, скорее, как бизнесмен, с необходимыми полномочиями заключать договоры. Насчет этих договоров можно не сомневаться – с российской стороны они будут выполнены в точности. Вариант родственных или дружеских связей менее вероятен – вряд ли сейчас в Баку найдутся люди, готовые таким образом подставить себя под удар. ФСБ, правда, ничто не мешает использовать людей без их ведома: товарищей или родных, которые давным-давно не видели Ивана Ивановича и понятия не имеют, чем он занимается…

Шаин-мюэллим хотел воспользоваться случаем и прикрутить немного гайки, ограничив свободу русского. Но Рублев повел себя спокойно и невозмутимо, не стал оправдываться и мельтешить словами. Он не выказал ни страха перед дисциплинарными мерами, ни опасения потерять хорошо оплачиваемую работу. Он явно не готов был променять свою независимость на какие-то блага.

И в десятый раз Шаин спрашивал себя: от кого же русский спасается здесь, в другой стране? Так срочно, что даже не созвонился с двоюродной сестрой, не уточнил, на месте ли она. Он знавал среди соплеменников Бориса бесшабашных личностей, тех, кому море по колено. Но этот.., этот многое повидал, умеет держать себя в руках, не болтает лишнего.

Если бы соблазнить его чем-то, подцепить на крючок, заставить служить по-настоящему и отказаться от всякой самодеятельности. Цены бы ему не было! Надо только покопаться в его прошлом – в прошлом человека всегда можно отыскать отмычки к его душе.

После трудного диалога с “мюэллимом” Рублев спустился вниз, вышел из фойе. Горячий воздух, насыщенный живыми запахами, был приятнее, чем воздух в гостинице – процеженный и разреженный. Пахло морем, мазутом, разогретым асфальтом, сквозь черную листву деревьев на бульваре мерцал фонтан, подсвеченный разноцветными огнями. Наступила полночь. Женщина в фартуке принялась вытирать тряпкой свободные столики, вынесенные на воздух, под козырек, переворачивать и водружать на стол легкие стулья. Последние посетители стали освобождать места. Вдруг Комбат заметил среди них знакомого в черной майке и черных джинсах.

– Приперся сюда еще в восемь, – произнес он, оглядываясь по сторонам. – Рыскать по этажам не хотел, решил, что увижу тебя рано или поздно.

– Проблемы?

– Сам знаешь, какие у меня теперь проблемы. Новости есть? Все-таки ты здесь свой человек.

– Свой – это сильно сказано.

– Свой, чужой, как тебе будет угодно. Ты мне хоть намекни насчет последних новостей.

– Самых последних не знаю. На момент вчерашнего вечера больших продвижений не было.

– Слава богу. А я сижу, как на иголках. Блядей знакомых полно, таксистов тоже. Так и подмывает завести разговор – вдруг что-нибудь слышали краем уха.

– Меньше сюда таскайся. Не искушай судьбу.

– А как я узнаю насчет успехов в поисках? Только через тебя. Вообще надо как-то держать более или менее оперативную связь.

В этом носатом полукровке, в его улыбке и растрепанных волосах чувствовался свой в доску парень. Трудно было не проникнуться к нему симпатией.

– Вообще мне выделили мобильник.

– Ну. А ты молчишь!

– Хрен его знает, вдруг прослушивается, – предположил Комбат.

Насчет “прослушки” он глубоко сомневался, но просто обязан был допустить один процент вероятности.

– Да ладно, не перебарщивай. Здесь у нас еще нет таких космических технологий, тем более у Шаина. Давай номер, буду тебе названивать. Пароль – “бамбарбия”, отзыв – “кергуду”.

– Что-то ты развеселился.

– Легкая истерика. Случается иногда на месте преступления, – Ворона непроизвольно поднял глаза на тот самый балкон, откуда вылезал ночью. – Но только ты не забывай держать ухо востро. А то зациклишься на своих делах и забудешь про птичку с большим клювом.

"Только с тобой мне еще не хватало забот”, – подумал Комбат.

– Так ты здесь один?

– Ну да, семьей, слава богу, не обзавелся. Лишним имуществом тоже не обременен: ничего к ладоням не прилипает – как притечет, так и утечет.

Дел у Шаина-мюэллима, конечно, было выше головы. Особенно теперь, после серии инцидентов, которая не могла прекратиться сама собой. Пора начинать разговор об улаживании конфликта. Противная сторона не проявит в этом деле инициативу. Они потерпели поражение и просить мира значило бы расписаться в собственной слабости. Значит, это ему надо обращаться к посреднику. Тем более, что люди, которые вложили капитал в реконструкцию гостиницы и посадили его следить за порядком, выразили недовольство развитием событий. Их мало интересовало, от кого исходила инициатива.

От Шаина настойчиво потребовали уладить дело по-хорошему, и сейчас он срочно подыскивал нейтральное и уважаемое лицо. Но про русского и про желание раскопать его прошлое он не забыл. Проще всего обратиться к двоюродной сестре – кажется, Борис говорил, что она все-таки нашлась.