Андрей Воронин - Сквозь огонь и воду

"Значит, в хорошем настроении босс. Новицкий – в хреновом.., раз галстук фиолетовый. Наверное, жена не дала”, – мстительно подумал охранник.

Мягкий ковер глушил шаги. Леонид Павлович Мельников остановился у лестничного марша и небрежно бросил через плечо:

– Олег Семенович, загляни ко мне минут через пятнадцать, есть разговор, – и после паузы добавил:

– Скоро начинаем.

Новицкий побледнел при этих словах и почувствовал, что ручка портфеля прилипла к мгновенно вспотевшей ладони.

В банке уже вовсю шла работа. На мониторах компьютеров бежали колонки цифр, пищали принтеры, складывались бумаги, потрескивали факсы. Мельникову нравился этот неясный гул, напоминающий гул настраивающегося перед спектаклем симфонического оркестра. Пройдет чуть времени, и оркестр зазвучит слаженно.

«Ручки на дверях какие-то не такие, – подумал Мельников, останавливаясь у двери собственного кабинета. – В Лондоне покупал, там казалось, что они круче, чем те, что в Кремле стоят. Поставил, а теперь понимаю, не то. Промахнулся я. И у меня в банке, и в Кремле все настоящее: и мрамор, и гранит, и золото, и дерево. Одни и те же материалы, а смотрится по-разному. Главного я не учел – власть там настоящая. Не сковырнешь, не купишь, не в том смысле, что она не продается, но денег у меня таких нет. Я выше уровня московского правительства не прыгну. Ну и не надо! Каждый сверчок знай свой шесток. Сунешься к волкам, загрызут. Вот и бегаю в собачьей стае.»

Мельников шагнул в кабинет, тот был совсем недавно проветрен: ни пылинки, ни соринки, на столе идеальный порядок, пепельница сверкала. Три кожаные папки лежали напротив кресла. На мониторе компьютера мерцали электронные звезды.

В кабинете имелось два входа: один тот, через который вошел Мельников, лишенный номера и таблички, второй – парадный, оснащенный двустворчатой дверью, ведущий через приемную. Секретарша уже знала (ей доложила охрана), что босс в здании. Заходить в кабинет она не спешила. Хозяин должен переобуться, привести себя в порядок, приложить волосок к волоску, выпить полстакана минеральной воды, и лишь затем он нажмет клавишу, на столе у секретарши замерцает зеленая лампочка, а из динамика раздастся медовый голос: “Лариса, зайдите”. И тогда она неторопливо и важно понесет свое холеное тело в кабинет босса, а он посмотрит на ее бедра, сидя за столом, и чуть слышно причмокнет.

Иногда молодой женщине казалось, что кабинет у Мельникова такой большой именно потому, что босс любит разглядывать то, как она идет к столу, покачивая бедрами, высоко неся шикарный бюст. Хозяин с ней ни разу не переспал. Лариса была бы не против, не девочка, в конце концов, но Мельников не предлагал, даже не намекал. Предлагать же себя самой – против правил. Она была в курсе интимных дел хозяина, знала, как и что у него в семье, знала и о существовании нескольких любовниц.

– Доброе утро, Лариса.

– И вам доброе, Леонид Павлович.

– Что у нас срочного?

– Две бумаги. Все остальное может подождать.

– Новицкий их завизировал?

– Да, Леонид Павлович, еще вчера вечером.

– Замечательно.

– Они у вас на столе. В папке, что лежит слева.

– – Мне, пожалуйста, мятный чай.

– Будет сделано, – Лариса медленно развернулась и, покачивая бедрами, уплыла в приемную.

Когда дверь бесшумно затворилась, Мельников взял папку, открыл и, увенчав идеально выбритое лицо очками в платиновой оправе, просмотрел бумаги. Он поставил две незамысловатые подписи и захлопнул папку. Секретарша подала чай на серебряном подносе.

– Меня не будет сегодня целый день. Сама решай, кого со мной связывать, а кому давать от ворот поворот, поняла?

– Да. Еще что-нибудь, Леонид Павлович?

– Все. Остальное неважно. Для текущих дел есть Новицкий.

Случилось как в театре, когда со сцены уходит один персонаж, тотчас же должен появиться другой, чтобы не образовалась пустота и зритель не начал скучать и шелестеть фольгой от шоколада. В кабинет вошел управляющий.

– Присаживайся, – предложил Мельников, кивнув на кожаное кресло у Т-образного отростка письменного стола.

Новицкий поддернул штанины, сел, закинул ногу на ногу.

«Носки у него в цвет с галстуком.»

– Слушай, Олег Семенович, мы с тобой работаем давно. Не один пуд соли сожрали вместе. Ответь мне на вопрос: почему ты всегда в черных костюмах ходишь? Как будто на похороны собрался.

Новицкого передернуло от подобного сравнения.

– Черный, он, как и белый, предполагает строгость и целеустремленность.

– Мне-то уж не задвигай. Зачем меня лечишь! Признайся лучше, что в детстве любил фильмы смотреть про буржуев, про графьев с князьями. Их эстетика у тебя и осталось в подкорке. А когда деньги завелись, ты себе прикупил дюжину черных костюмчиков и теперь их никак сносить не можешь. Прав я?

– Не совсем.

– Ты приготовил деньги?

– Вы имеете в виду – для Абхазии?

– Для нее, родимой. Рай земной, субтропики. Главное, дешевый рай. Ни, в каком оффшоре таких операций не провернешь.

– Да, мы уже подготовили десять миллионов русскими рублями, мелкими купюрами.

– Вот и расплатимся мелкими за мандарины. Обеспечим москвичей свежими фруктами, – мелко засмеялся Мельников.

Новицкому тоже стало смешно, хотя вроде бы и не к месту. Что смешного в том, что в Абхазию на закупку фруктов посылаются наличные деньги, чтобы рассчитаться с заготовителями. “Безнал” в Абхазии не в почете. Русские деньги берут в Абхазии охотно. Но смех не стихал. Смешно было и хозяину, и управляющему. Десять миллионов по уже подписанному контракту – сущий пустяк, это уровень не управляющего и тем более не хозяина, такие операции проводят клерки средней руки.

– Я еще должен кое-что утрясти, детали. Расставить всех по местам, определиться в ситуации. Тогда и получишь сигнал.

– Охрана наша, самолет в Москве и броневик в Сочи уже заказаны, мне осталось только отмашку дать. Если что-нибудь сорвется, то откажемся, неустойка небольшая.

– Молодец, – похвалил управляющего Мельников, сделав глоток чая. – С чего это вдруг у тебя руки дрожат? Не в первый раз мандарины в Абхазии покупаем. Пора бы уж и привыкнуть.

– Не могу как-то. Ночь сегодня не спал.

– Что делал?

– Не спал – и все! Таблетку выпил, но глаза не закрываются.

– Это называется профнепригодностью. Смотри, Новицкий, отчислю, спишу по инвалидности и даже пенсию платить не стану. Будешь излишне нервничать, вылетишь из доли.

– Я уже спокоен, Леонид Павлович. Вас увидел, и сразу от сердца отлегло.

– Если успокоился, молодец. Моей заслуги в этом нет. Я экстрасенсом не был и становиться им не собираюсь. Я бы на твоем месте визит в мэрию через неделю запланировал, надо будет ребятам их долю по строящимся объектам завезти. Так что готовь портфель и десяток улыбок, а от меня поклон передашь. Ну все, я поехал. Забери бумаги, я их подписал.