Андрей Воронин - Груз 200

Рывок освободил чеку, которая осталась болтаться на перевязи, как диковинная стальная серьга. Выглянув из-за камня, пенджабец наметил цель, выпрямился во весь рост и медленно отвел руку для броска, одновременно отпустив прижатый пальцами рычаг взрывателя. Запал сработал с коротким щелчком. Пенджабец задержал гранату в руке ровно на две секунды, чтобы, будучи брошенной по высокой навесной траектории, она взорвалась в воздухе, и тут винтовочная пуля клюнула его в грудь. Пенджабец замер, пытаясь удержать равновесие, а вместе с ним и вытекавшую из простреленного тела жизнь. Он все еще стоял, когда “лимонка” взорвалась, ампутировав ему руку и заставив сдетонировать остальные висевшие на перевязи гранаты. В одно мгновение пенджабец превратился в грязно-серое облако дыма, которое, медленно рассеиваясь, поползло по склону ущелья.

Командир отряда, ветеран полутора десятков региональных конфликтов, никогда не знавший покоя и отдыха бесстрашный воин ислама по имени Али Аль-Фаттах, биография которого была навеки записана у него на теле извилистыми иероглифами страшных шрамов, понял все в тот самый миг, когда прозвучал первый выстрел, унесший жизнь проводника. Он не впервые попадал в засаду, и множество раз сам сидел в надежном укрытии, поливая свинцом мечущихся внутри захлопнувшейся ловушки врагов, так что исход боя не вызывал у него ни малейших сомнений. Хаттаб будет напрасно ждать подкрепления, которое состояло из людей, чьи имена были известны по всему Ближнему Востоку. Мастера внезапных захватов, художники, писавшие свои шедевры с помощью кривых ножей и пластиковой взрывчатки, профессиональные солдаты, для которых джихад давно стал единственной возможной формой существования, гибли один за другим, как жуки в банке с хлороформом. Автоматная пуля ударила Аль-Фаттаха в прикрытую израильским бронежилетом грудь, и он упал на камни, выпустив автомат и задрав к небу пыльный клин бороды.

Это была дешевая уловка, старая, как мир, и совершенно бесполезная в данной ситуации. Если бы была надежда, что кто-то подоспеет на помощь и прогонит тех, кто сидел в засаде, это могло бы сработать. Но ждать помощи было неоткуда. Закончив хладнокровный расстрел, люди Судьи спустятся в ущелье и пройдут его из конца в конец, добивая раненых. Через десять минут здесь не останется ни одной головы, в которую не всадили бы пулю, и голова Али Аль-Фаттаха не будет исключением из общего правила. Араб незаметно снял с пояса гранату, вынул из нее чеку и, зажав гранату в кулаке, обратился мыслями к Аллаху.

Он" молился без слов, глядя в низкое серое небо широко открытыми глазами, которые лишь слегка щурились, когда пули и осколки ударялись о камни рядом с его головой. Он вспоминал походы и стычки, пылающие нефтепромыслы и навеки исчезнувшие с экранов радаров самолеты, он мысленно пересчитывал свои шрамы и по одному предъявлял их Аллаху, как страницы послужного списка, смиренно надеясь, что Аллах по достоинству оценит проделанную им тяжелую и грязную работу.

Острый камешек вонзался в его бритый затылок, отвлекая от возвышенных мыслей и мешая общаться с Аллахом. Аль-Фаттах немного повернул голову. Теперь перед его глазами был серо-рыжий склон, наполовину заслоненный торчавшим в паре метров от него скальным выступом, у подножия которого росли какие-то колючие кусты. Там, за кустами, что-то было – какая-то чернота, похожая на пролитый мазут или на устье довольно широкой норы. По камням плясали пыльные фонтанчики, и некоторое время Аль-Фаттах бездумно наблюдал за этой пляской смерти, но тут до него наконец дошло, что сам Аллах, вняв его молитвам, посылает ему шанс на спасение.

Кто-то из его людей все еще строчил из ручного пулемета, не желая признавать себя мертвецом, и, воспользовавшись тем, что внимание нападавших теперь было целиком сосредоточено на этом упрямце, Аль-Фаттах змеей скользнул в замеченную им нору.

Это действительно была нора, а не пятно мазута, и араб поместился в ней целиком вместе с автоматом и все еще зажатой в онемевшем от напряжения кулаке “лимонкой”. Он забился в дальний угол, выставив перед собой автомат. Теперь все зависело только от Аллаха: если шакалы Судьи заметили, как он забрался в эту щель, им достаточно будет просто бросить сюда гранату, чтобы Али Аль-Фаттах превратился в колбасный фарш.

В ущелье коротко громыхнуло, и все еще продолжавший истерично строчить ручной пулемет замолчал. Аль-Фаттах услышал, как постукивают, падая из поднебесья подброшенные последним взрывом мелкие камешки, и наступила тишина, после грохота и воя казавшаяся просто оглушительной.

Рука, в которой он сжимал гранату, совсем затекла, потеряв всякую чувствительность. Аль-Фаттах подумал, что, если так пойдет и дальше, людям Судьи не придется его искать. Все, что им останется, это стоять и смотреть, как из норы в склоне вылетают клубы дыма пополам с тем, что было когда-то воином Аллаха Али Аль-Фаттахом. Уже сейчас он не мог с уверенностью сказать, достаточно ли сильно его пальцы прижимают рычаг запала к ребристому корпусу гранаты. Суставы пальцев побелели от напряжения, но это ровным счетом ни о чем не говорило. Стоит, хватке немного ослабнуть, и ничто на свете не сможет предотвратить взрыв, который последует ровно через четыре секунды после того, как воспламенится запал.

Аль-Фаттах осторожно и бесшумно положил автомат на колени и принялся по миллиметру просовывать пальцы левой руки между ладонью правой и корпусом гранаты. Это оказалось неожиданно трудно – правая рука окостенела, словно принадлежала покойнику, и ни в какую не желала разжиматься. Арабу пришлось помочь себе зубами, и наконец граната оказалась зажата в левой руке, в то время как освободившаяся правая мягко упала на колени, как посторонний неживой предмет.

Он принялся шевелить пальцами. Поначалу пальцы никак не реагировали на его усилия, но вот их кончики вздрогнули, и по ним пробежала колючая волна восстановившегося кровообращения. Аль-Фаттах засунул в рот конец своей бороды и изо всех сил стиснул его зубами, чтобы не застонать. Облегчение было так велико, что оргазм не шел с ним ни в какое сравнение. Араб вознес к небу безмолвную благодарственную молитву, несколько раз сжал и разжал правую ладонь и осторожно поднял автомат, чутко прислушиваясь к тому, что происходило снаружи.

По ущелью, постукивая камнями и переговариваясь, ходили люди. Время от времени раздавался щелчок контрольного выстрела, а один раз Аль-Фаттах услышал крик, оборвавшийся после того, как кто-то спустил курок, добив раненого.

– Посмотри, Ваха, – услышал араб, – патроны. Целый цинк!

– Судья будет доволен, – ответил другой голос. – Жалко, что тот индус с гранатами взорвался. Гранат у нас осталось совсем мало.