Андрей Воронин - Панкрат

— Ты спас своего друга, — с явным неудовольствием на бородато-горбоносом лице констатировал Рашид. — Это плохо, Панкрат. Ты лишил моих людей интересного развлечения, а им не так уж часто случается поразвлечься, поверь.

Панкрат молча сплюнул ему под ноги. В толпе боевиков послышался явственный ропот.

Усманов побледнел от ярости:

— Я смотрю, ты хочешь смерти, русский… Что ж, ты ее получишь. Если завтра я не узнаю, где ноутбук, и не получу его, Илза сделает с тобой то же самое. И, поверь мне, она может растягивать это на очень долгий срок…

Суворин метнул быстрый взгляд на женщину и… Не почудилось ли? Конечно, маловероятно, но ему показалось, что при словах Рашида в ее глазах мелькнул откровенный испуг. Мелькнул и снова исчез под непроницаемым слоем голубого льда, которым подернулся ее взгляд. Так, словно и не было его, этого испуга. А может быть, действительно не было? С чего бы наемнице переживать из-за него, какого-то там русского, которого прибалту положено ненавидеть с пеленок? Расстреляет завтра и его, благо рука у девки тверда, дыхание ровное и нервы стальные. Идеальный снайпер.

Снайпер?

Русые волосы… Локон, выбившийся из-под чадры… Третья пуля в руке Алексеева… “С твоей помощью…"

Он рванулся к бесстрастной Илзе, занося руку для удара, которым с легкостью случалось проламывать череп противника, рванулся через вытянутые руки Русена.., но тут же был сшиблен наземь коротким, без замаха, ударом в висок, выключившим сознание, как ненужную лампочку.

Ночное небо полнилось звездами.

Решетка мягко и на удивление тихо приподнялась и ушла в сторону. Того, кто двигал ее, не было видно. Потом в яму опустилась лестница. В темноте, хотя и освещенной мерцанием звезд, она угодила Панкрату прямо в бок и больно ушибла. Он вскочил, зашипев от боли, и отошел к стене. Лестница уткнулась в землю. Наступила полная тишина, не нарушаемая ничем. Лишь над краем ямы, заслонив своим силуэтом звезды, возникла какая-то фигура. Она не говорила ничего, не делала никаких жестов — в общем, просто не шевелилась.

Чертыхнувшись, Суворин полез по лестнице. Когда он выбрался из ямы, то обнаружил, что решетка, закрывавшая ее, лежит далеко в стороне, словно отброшенная неведомой силой, а рядом стоит высокая фигура в черной накидке, практически растворяющейся в темноте и видимой только на фоне звезд, в парандже, закрывающей все лицо наглухо. Фигура вынула из-за спины правую руку. Оказалось, что в ней она держит винтовку. Отличный “винторез”, облегченный вариант, пластиковый приклад.

Он подошел и взял из ее руки оружие. Едва он сделал это, как фигура в черном (судя по всему, это была женщина) развернулась и пошла прочь, будто бы приглашая его следовать за ней. Панкрат, держа винтовку обеими руками, шагнул вперед. Он вдруг ощутил, что ноги почти не сгибаются в коленях и дрожат, словно ватные. У него возникло нехорошее предчувствие.

Они двигались в каком-то густом тумане, больше всего напоминавшем дым, но запаха гари Панкрат не чувствовал. Его глаза были прикованы к плавно скользящей по земле фигуре в черном, к русому локону, выбившемуся из-под чадры и трепетавшему на ветру…

Хотя никакого ветра не было и в помине. — Стой! — крикнул Суворин. — Стой же! Но фигура никак не реагировала на его слова. Она продолжала идти, и Седой готов был поклясться, что она не ускорила шаг, но внезапно расстояние между ними увеличилось на добрую сотню метров. И тогда он вскинул винтовку, упер приклад в плечо, прижался щекой к прохладному, покрытому мелкими каплями росы пластику, и выстрелил, почти не целясь.

…Опустив винтовку, Панкрат увидел, как впереди корчится и вопит от боли Череп, почему-то безголовый. Как он вопит — было неясно, и голос его, казалось, шел из самого живота. фигура в черном исчезла. Он стрелял в нее, а попал в Черепа.

— Добей меня! — орал Дыховицкий, дико взмахивая руками, словно атакованная Дон-Кихотом мельница лопастями. — Добей!

Суворин отшвырнул оружие в сторону и бросился к нему. И — странное дело — чем ближе он подбегал к капитану, тем больше оплывали, словно горячий воск, очертания его фигуры. Наконец они вообще размазались, а секундой позже вновь проступили сквозь истончившийся туман.., вновь появились…

Он остановился, будто налетев на невидимую стену. Перед ним стояла Ирина, в белом халате с быстро увеличивающимся красным пятном на левой стороне груди. Глаза любимой смотрели с каким-то укором, точно обвиняя его, Панкрата, в ее смерти.

— Добей меня! — прошептала она посиневшими губами.

И снова, на этот раз сквозь оглушающий хохот, обрушившийся на Панкрата откуда-то с неба:

— Добей-эй-эй-эй!

Качая головой, не в силах оторвать взгляд от ее скорбного лица, Суворин шагнул назад, но нога не встретила опоры.

В ушах засвистел ветер…

Панкрат проснулся от того, что ему оцарапал щеку упавший откуда-то сверху мелкий, но острый камешек. Он дернул головой спросонок, словно отгоняя невидимую назойливую муху, но за первым камешком тут же последовал еще один, вынудив его открыть глаза.

Стряхнув остатки сна, он сел, слепо таращась в темноту, заполнившую яму, словно чернила — банку. Через секунду до него дошло: камни падали почему-то по одному, а не осыпью, как бывало уже, когда кто-нибудь становился на край ямы или снимал с нее решетку.

Он поднял глаза вверх. И на фоне черного неба, усыпанного крупными звездами, различил очертания склонившегося над ямой человеческого силуэта.

— Какого черта? — недовольно проворчал он, думая, что спать ему не дает чеченец-охранник, которому захотелось поизмываться над пленным по собственной инициативе.

— Проснулся? — донесся до его ушей тихий, с трудом различимый шепот, будто у говорившего во рту был кляп. — Теперь помолчи.

Панкрат, мотнув головой, хмыкнул. Похоже, его собирались спасать. Кому бы это пришло в голову, подумал он.

Тот, кто был наверху, поднял решетку. Не стал сдвигать ее в сторону, как делали охранники — от этого могло быть слишком много шума. Он просто поднял ее и перевернул, осторожно положив на землю уже по другую сторону ямы.

Потом в яму опустилась лестница, и Суворин, колебавшийся совсем недолго (мысль о том, что побег могли подстроить, он отбросил почти сразу), полез наверх. Уже на последних ступеньках его освободитель протянул ему руку в вязаной перчатке с обрезанными пальцами и сильным рывком помог выбраться.

Распрямившись, Панкрат с удивлением обнаружил, что лицо человека, пришедшего ему на помощь, закрывает черная, вязаная, как и перчатки, маска — из тех, которые так популярны и у террористов, и у антитеррористических подразделений. Незнакомец жестом указал на лежавший рядом с ямой труп охранника: вооружайся, мол.