Андрей Воронин - Слепой для президента

Потапчук пожал плечами.

– Сие известно лишь Всевышнему. Но он, как известно, своими тайнами ни с кем не делится, потому и неуязвим.

– Это точно. Небесная канцелярия – пожалуй, единственное место, где нет ваших людей.

– Наших людей, Глеб Петрович, много где нет, к сожалению, – горько усмехнулся генерал Потапчук, а затем взглянул на свою пустую чашку.

– Хотите погадать на кофейной гуще?

– Нет, не хочу. Я не верю в эти заморочки. А вы?

– И я не верю.

– Ну, пока, Глеб Петрович. Дело до вашего доброго знакомого Мерцалова еще не дошло, и вам придется заняться совсем другим человеком.

– Вы хотите сказать, господином Ивановым – нашим российским наркобароном?

– Теперь он не Иванов, а гражданин Италии. По паспорту он Джордано Мазини.

– Красивое имя, – сказал Глеб.

– Да-да, не улыбайтесь, Джордано Мазини – не больше и не меньше. И завтра он прибудет в Москву.

Вместе с ним вылетают четыре его телохранителя и секретарша, которая, как я вам уже говорил, тоже является телохранителем. И, кстати, хорошим.

– Хорошим или хорошеньким?

– А вот об этом уже вам судить, Глеб Петрович. Я с ней никогда не сталкивался, – Ну что ж, посмотрим на ее личико.

Некоторое время каждый из собеседников думал о своем. Как-то странно переплелись в их беседе рассуждения о красоте и о смерти. Можно было бы назвать это и цинизмом, но думать о смерти, в том числе и о своей, абсолютно серьезно каждую минуту невозможно. Именно та легкость, с которой они рассуждали, и выдавала их с головой. Непросто брать на себя ответственность и решать, чья же жизнь в этом мире стоит больше.

– А ваш портфель с виду неказистый, – заметил Сиверов, глядя на потертый портфель, лежавший на коленях у генерала Потапчука.

– Мне нравится… – В старых вещах есть свой шарм. Тоскуете по советской империи?

– Не сказал бы, что это тоска смертельная. Скорее здесь присутствует другое.

– Что же?

– Он приносит счастье.

– Это как посмотреть – одним счастье, другим – несчастье и смерть.

– Мы с вами, Глеб Петрович, сидим вдвоем, и поэтому подобные категории распространяются только на нас и близких нам людей. Я не альтруист, чтобы заботится обо всем человечестве, оно в солидном возрасте и вполне может позаботиться о себе само.

– Позаботьтесь лучше о своем счастливом портфеле, у него скоро оторвется ручка.

– Да, с виду он такой, что в нем только бутылки носить. А за содержимое, если, конечно, знать кому его предложить, можно получить огромные деньги. И чем хуже он выглядит, тем лучше – меньше соблазнов. Дело, которое предстоит вам выполнить, – рядовое, но нужно провести его с максимальным эффектом.

– Я умею работать не только эффектно, но и эффективно.

– Тут нужно обратное, – очень серьезно напомнил генерал, – его следует убрать, – Потапчук теребил в пальцах фотографию Иванова Семена Георгиевича, носившего теперь звучные итальянские имя и фамилию Джордано Мазини. – Но не просто убрать. Дело должно приобрести максимально широкую огласку.

– Так сказать, показательный процесс? – усмехнулся Глеб.

– Да, что-то вроде публичных расстрелов в Китае, которые транслировались по телевидению. Но мы страна относительно цивилизованная, и показываем на экранах, с доставкой на дом, не сам процесс, а только результат – трупы. Народ очерствел не окончательно, его впечатляет и это.

– Да вы ко всем своим недостаткам еще и циник.

– Только телевидение способно сегодня сделать любое событие реальностью.

– Я, по-моему, до сих пор работал не в рекламном агентстве.

– Новые профессии всегда приходится осваивать с нуля. Вот, Глеб Петрович, почти все, что мне известно о времени прибытия Иванова в Москву, о его возможных контактах. Спешить не стоит, здесь он собирается пробыть десять дней, во всяком случае, обратные билеты у него заказаны на определенное число. Вы должны выбрать подходящий момент… – Погодите, – прервал генерала Глеб, – я вполне хорошо представляю себе ситуацию, о которой вы собираетесь мне рассказать. Множество народа, желательно фойе гостиницы или выход, людная улица, пара сотен свидетелей… Генерал Потапчук кивнул:

– Абсолютно верно. Это нам и нужно.

– Дело, как пишут в газетах, будет иметь широкий общественный резонанс, – пообещал Глеб.

– Еще раз напоминаю вам, Глеб Петрович, спешить не надо. Главное – качество, а не сроки исполнения.

– У вас такая тяга к конспирации, что даже со мной вы откровенны процентов на пятьдесят.

– Я сам себе удивляюсь. Моя хрустальная мечта – сделать так, что бы у меня существовали секреты от себя самого.

– Тут я вам не помощник, – усмехнулся Сиверов, – только не пытайтесь меня убедить, что вам прямо-таки позарез понадобилось убрать наркобарона, – он бы подождал. Вас волнует возможное покушение на президента, и вы хотите связать мне руки – пока я занят одним делом, мне не взяться за другое.

– Я хочу отвести от вас беду. Люди из охраны президента считают, что вы один из наиболее вероятных исполнителей покушения на президента.

– Им известно, кто я на самом деле?

– Надеюсь, нет.

– Так надеетесь или нет?

– Сегодняшним утром они этого еще не знали, коли уж вы любите точность.

Мне их не убедить словами, но если они поймут, что вы всерьез занялись Ивановым, от вас отстанут и от меня тоже.

– Только ради вас, – рассмеялся Сиверов.

– Ради нас и нашего дела.

Сиверов взял в руки жесткую пластиковую папку с фотографиями и документами.

– С удовольствием остался бы у вас подольше, – генерал Потапчук поднялся, – но дела, дела, – и, хитро улыбнувшись, добавил:

– Можете возвращаться к себе на мансарду.

– Причина недоразумения уже устранена?

– Да, больше вам мешать никто не будет.

– Неужели пострадали и ваши люди?

– Нет-нет, это просто недоразумение. Забудьте о нем.

– Надеюсь, когда-нибудь потом я узнаю настоящую причину?

– Я рассказал бы сейчас, – вздохнул генерал, – но это займет довольно много времени. А вам, как я понимаю, нужно поразмыслить.

– Хорошо, тогда в другой раз.

– Значит, теперь я буду искать вас уже на мансарде, по телефону.

– И пожалуйста, если захотите приставить ко мне слежку сами, то предупреждайте заранее. Или посылайте следить за мной смертельно проштрафившихся сотрудников, больше они докучать вам не будут.

– Нет, среди тех не было моих людей.

– Что ж, рад за вас.

Генерал, стоя в прихожей перед зеркалом, небрежно нахлобучил шляпу, набросил пальто и, даже не застегиваясь, вышел на лестничную площадку.

– Желаю удачи, – бросил он на прощание и заспешил вниз по лестнице.

Сиверов остался один. Он чувствовал себя в этой квартире неуютно. Ему всегда требовалось время, чтобы обжиться в незнакомом месте, а здесь ему и обживаться-то не хотелось. Чем-то чужим веяло от этих стен, словно он оказался в гостиничном номере в городе, который ему совсем не нравится. Оставаться здесь на ночь не возникало ни малейшего желания.