Андрей Воронин - Слепой против маньяка

Наконец, Сиротка свернул в какой-то двор и, махнув рукой, позвал за собой Глеба.

– Сюда, сюда. Здесь есть дом, в котором живет четыре семьи, а половина квартир пустые. В них собираются делать капитальный ремонт, и я сейчас там обитаю.

Через несколько минут Сиротка и Глеб Сиверов уже укрылись от дождя. Они сидели в маленькой комнатке. Окна были заставлены какими-то щитами. Сиротка трясущимися от холода пальцами зажег спичку, нашел в одном из поломанных ящиков огарок свечи в консервной банке и зажег его.

– В каких квартирах живут? – спросил Глеб.

– Это в другом подъезде, здесь ни одной квартиры заселенной нет, все пустые. Можно занять любую.

– А почему ты занял эту?

– А у этой два выхода. Есть выход на черную лестницу. В случае чего можно сделать ноги.

– А-а, – понимающе кивнул Глеб, – соображаешь. Он опустился на расшатанную табуретку.

– Чертовски холодно, – сказал Глеб.

– Сейчас я все устрою, – сказал бомж и принялся растаскивать ящики. Его несуразная огромная тень металась по стенам и потолку.

Глеб осмотрелся. Это было неплохое убежище. Третий этаж четырехэтажного дома, есть два выхода.

– Вот, смотрите, что у меня есть, – послышался из угла немного дребезжащий голос Сиротки. – Это рефлектор, и самое главное – он работает.

– Ну, это здорово. А разве здесь есть электричество?

– Конечно, есть, – ответил Сиротка, – но у меня нет лампочек. Одна была и та сгорела, выкрутить негде – все повыкручивали до меня.

– Понятно.

А Сиротка в это время уже всунул вилку в розетку. Спираль рефлектора мгновенно сделалась алой, и в комнате запахло чем-то горелым и теплым. Запах был очень похож на тот, который исходит от печки. И Глеб протянул руки к рефлектору.

– Вот. Все хорошо, но только поесть у меня нечего.

– Это не самое главное, – сказал Глеб. – Послушай, у тебя еще какое-нибудь пальто есть?

– Да, есть, – радостно сказал Сиротка, – целых два плаща. Правда, они того…

– Что – того?

– Я их нашел на чердаке. Они немножко грязные, – и Сиротка вытащил из ящика большой черный плащ.

Глеб посмотрел на это одеяние и удовлетворенно кивнул.

– Это как раз то, что мне нужно. Может, одолжишь?

– Пожалуйста, пожалуйста, – вежливо заговорил Сиротка, понимая, что этому человеку лучше ни в чем не отказывать.

Пока Глеб грел руки. Сиротка внимательно смотрел на его лицо. И ему показалось, что он уже где-то видел этого человека. Только где и когда? Как ни напрягался он – не мог вспомнить.

«Где же я его видел? Где же? Может, это милиционер? Но на милиционера он мало похож. Тогда кто он?» – мучил себя вопросами бомж.

И тут его словно током ударило. Он отскочил к стене и затрясся.

– Что с тобой? – глядя в глаза перепуганного бомжа, спросил Глеб.

– Ты… ты… вы… – залепетал трясущимися губами Сиротка.

– Ну, что ты хочешь сказать?

– Ты… ты…

– Нет, не я, – улыбнулся Глеб.

– Маньяк… Твои портреты были в газете, тебя показывали по телевизору…

– Да, – кивнул Глеб Сиверов, – только я не маньяк. Я нормальный мужик и думаю, что ты это понял.

– Да-да, – закивал головой Сиротка, все еще не приходя в себя от леденящего страха.

– Ладно, не дрожи, не бойся. Кое-что я тебе объясню.

Глеб встал, подошел к перепуганному бомжу, взял его за плечи и усадил на корточки.

– Слушай внимательно. Меня ищут, но я не маньяк. Меня ловят совсем за другое. Милиция и ФСБ очень хотят меня достать. Я им нужен, вернее, даже не я.

Им нужна информация, которой я владею. Вот поэтому они и выдали меня за Маньяка.

– А-а, – протяжно выдохнул бомж, – понял, понял. Так ты не маньяк? – робко спросил Сиротка, все еще до конца не веря, что перед ним не кровожадный маньяк.

– Нет, – коротко сказал Глеб.

– Тогда кто ты?

– Человек, – ответил Глеб Сиверов и улыбнулся. Улыбка получилась спокойной.

– Если они… – Сиротка испуганно оглянулся, – выдали тебя за маньяка, значит, ты им сильно насолил.

– В общем-то, да, – признался Глеб.

Минут двадцать, а может, тридцать, мужчины сидели в полной тишине. Глеб слышал, как по карнизу барабанит дождь, как завывает на улице ветер. Время от времени он бросал взгляды на Сиротку. Тот дремал, прислонясь к стене.

А вот Глебу не спалось. Он никак не мог успокоиться и не мог ответить на вопрос, чего же ему сейчас хочется. Это странное ночное знакомство, этот заброшенный дом, пустая квартира, этот ветер и дождь за окном… Глеб почувствовал себя выброшенным из жизни. Хотя это чувство было у него уже давно, но сейчас оно было особенно щемящим, острым, словно лезвие бритвы.

Сиротка вдруг забормотал, потряс головой и открыл глаза.

– Слушай, слушай сюда, – на его лице была радостная улыбка. – А знаешь, что я хочу тебе сказать?

– Ну, и что же ты мне сообщишь? – спросил Глеб.

– Ты не маньяк.

– Конечно, не маньяк. Я сам об этом тебе сказал.

– Нет-нет, ты не маньяк, маньяка я видел… Видел собственными глазами.

Это он убил Чуму.

– Какого еще Чуму? Что ты несешь? – заглянул в глаза бомжу Сиверов.

– Мой приятель – Чума. Мы с ним кантовались в последнее время. Когда меня выгнали с вокзала и побили, я перебрался вначале в подвал одного из домов на проспекте Мира, а потом, когда подвал закрыли, – на чердак, там и жил. Так вот, я видел маньяка.

– Не понял, – приподнялся Глеб и потер ладонями виски. – Ну-ка, расскажи подробнее.

– Да что тут рассказывать? Видел я маньяка, только в милицию побоялся звонить. Понимаешь, Чума меня послал за едой. Мы с ним жили на чердаке, там у нас было хорошо диван, матрас, стол. В общем, все как положено.

Глеб криво усмехнулся.

«У бомжей это считается „как положено“…»

– Говори дальше, – попросил он Сиротку.

– Ну, я пошел. Там, во дворе, мусорные контейнеры. Я обычно в них чего-нибудь находил. Люди выбрасывают иногда мясо, иногда яблоки и бананы. В общем, выбрасывают то, что можно есть – хлеб там… и прочее всякое такое. Я, конечно, не люблю, когда мне мешают и когда за мной следят. Так вот, я подождал, пока тот мужик выбросит мусор – а он был с сумкой в руках. Он подошел к контейнерам, вытащил из сумки целлофановый мешок, такой блестящий, новенький, положил в контейнер. Затем он отошел, и я, чтобы никто не успел, подбежал к контейнеру, а дело было утром, очень рано… Нет, не утром, – поправился Сиротка, – дело было вечером, часов в двенадцать, мы еще тогда пили вино.

– Ничего не понимаю, подробнее, – приказал Глеб.

– Ну как не понимаешь? – Сиротка махнул рукой. – Надо было закусить, а Чума еще сказал: «Какого черта мы пойдем искать еду утром? Давай, иди вечером».

А очередь была моя, вот я и пошел. Развернул я целлофан, думал, там чего-нибудь хорошее, что-нибудь вкусненькое, а там…

– Ну, и что там? – Глеб взглянул на небритое, в синяках и ссадинах лицо Сиротки.