Андрей Воронин - Смерть знает, где тебя искать

– Рабом сделали.

– В каком смысле?

– Заставляют на себя работать и все деньги отбирают. Тут у нас в связи с грядущими торжествами по поводу двухсотлетия Александра Сергеевича Пушкина, которое состоится десятого июля, через… Вы, надеюсь, в курсе?

– Да-да, в курсе, – резко сказал Сергей, – только я не в курсе, где Абеба.

– Вернемся к нашим неграм. У него дела пошли шибко в гору. На Пушкиных сейчас спрос, и он начал поднимать неплохие бабки, – историк временами переходил на блатной жаргон, а иногда вставлял мудреные фразы из учебника истории, который зафиксировался в его голове до последнего слова, как библейские заповеди, выбитые на каменных скрижалях. – Его два галичанина взяли в оборот. Приметили, что Абеба в своем пушкинском прикиде неплохие бабки косить начал, они его напоили, расписку с него взяли, что он у них кучу денег одолжил, причем в долларах, и должен немедленно отдать. Абеба, дурень эфиопский, взял да и подписал по пьяни. С тех пор он на них и ишачит. Выставляют его в людных местах, он и пашет, стихи читает за булку хлеба и за стакан вина.

– Где? – спросил Дорогин.

– Кто ж его знает! Но у этих хохлов еще инвалиды безногие работают, на колясках возле метро…

– На какой станции?

– – Когда как, – передернул плечами доцент, – у них график скользящий. С одного места прогонят, они на другое переезжают. И так день за днем, с утра до вечера. Я им не завидую, хоть и накормленные, хоть и не под дождем спят, но настоящей свободы не видят, держат их как на привязи, как на цепи собак.

– Где они сегодня работают?

– Кто? – спросил доцент.

– Хохлы ваши.

– Не хохлы, а галичане, – уточнил историк. – Сегодня они должны быть у Киевского. Там инвалид сидит, безногий, в коляске, обычно прохожим кричит:

"Подайте, Христа ради, бывшему защитнику отечества, герою афганского конфликта, воину-интернационалисту”. А вот его имя и фамилию я, к сожалению, не помню. Вы уж извините меня.

– Ясно, – сказал Дорогин.

Сергей понял, больше из историка ничего интересного не вытрясти. Он запустил руку в задний карман джинсов. Доцент затаил дыхание и заморгал бесцветными глазами. Рука из кармана возникла неожиданно, очень резко. На ладони лежал полтинник, сложенный надвое.

– Повезло тебе, первую попавшуюся бумажку вы тащил. Назад класть не стану, держи. Думаю, этого тебе хватит?

– Думаю, да.

Дорогин поймал себя на мысли, что даже не знает, сколько сейчас стоит бутылка дешевой водки. Бумажка исчезла в заскорузлом кулаке бывшего работника умственного труда.

– Честь имею, – кивнув, историк попятился и тут же нырнул за угол.

Когда Дорогин вернулся к бомжам, историк тут же засмущался. Бывший доцент демонстрировал всего лишь четыре пятирублевые купюры. Бомжи смотрели на деньги так, как могут смотреть алкоголики на бутылку, ни во что другое дензнаки в их сознании превратиться не могли. Двое тотчас отправились к ближайшему киоску.

– Чем могу, – сказал доцент. Дорогин уже не обращал на него внимания. Подхватив Варвару под руку, он потащил ее через пути.

Ученица парикмахера, восемнадцатилетняя Катя Королева, еще с утра не собиралась ехать домой в Ржев к родителям, думала всю неделю провести в Москве. Дел у нее было много, но в полдень все планы рухнули. Позвонил отец и сказал, что мать заболела. Он не просил приехать, но по тону Катя поняла, мать смертельно обидится, если дочь не появится в больнице. Пришлось собираться.

Катя уже отработала метод, как лучше и быстрее всего добираться до Ржева. Это раньше она ездила рейсовыми автобусами, но подруга научила ее, что попутка всегда быстрее, а главное, намного дешевле, иногда даже бесплатно. Всех-то трат – нарисовать на куске плотного картона фломастером или губной помадой слово “Ржев”, да и стать с ним на выезде из города. На молодую девушку всякий водитель обратит внимание. Больше пяти минут ей стоять на Волоколамском шоссе не приходилось.

Мужчины подвозили охотно, если, конечно, в салоне уже не было другой женщины. Если шофер ехал с женой, то проносился мимо, и по его удрученному лицу было легко понять: он с удовольствием бы поменял немолодую жену на длинноногую юную Катю Королеву с модно выбеленными волосами.

Катя с картонкой, завернутой в газету, доехала до конечной остановки троллейбуса и заспешила к шоссе, где уже виднелось несколько таких же, как она, любительниц езды “автостопом”. Катя прикинула, что она самая молодая и самая красивая из всех женщин, которые ждут на обочине попутную машину. Правда, имелись и конкурентки – две женщины с маленькими детьми, таких, как правило, тоже подбирают быстро.

Катя не стала стоять вместе со всеми. Будешь в толпе, тебя и не заметят.

"Я – товар штучный”, – подумала она, сорвала с картонки газету и, скомкав, спрятала ее в сумку. Затем посмотрела на трассу.

Приближалась тихоходная фура. Катя нутром чуяла, та остановится, стоит только махнуть. Но ей хотелось остановить что-нибудь более быстроходное и комфортабельное, на такой фуре будешь тащиться до Ржева до посинения. Да и пропахнешь соляркой так, что потом никакие дезодоранты и духи не помогут.

Шофер чуть не отвернул себе голову, разглядывая девушку в коротких шортах. Катя отрицательно мотнула головой, а затем махнула рукой, мол, проезжай. Шофер зло добавил газу, из выхлопной трубы вырвались облака черного дыма, и серебристый рефрижератор тяжело набрал скорость.

Катя ругнулась вслед и чуть отступила, чтобы облокотиться на ограждение. Пронеслось несколько легковых машин, но, как назло, в каждой уже находилось по пассажирке.

«Черт бы вас побрал, разъездились! Я вот домой еду, мама заболела, а вы все куда? Правда, заболела она так, что можно было бы и не ехать. Выдумки, – уговаривала себя Катя, – просто хочет, чтобы я почаще бывала дома.»

Катя подалась вперед: на шоссе появилась новенькая белая “вольво” с косой никелированной полосой на радиаторе. Машина ехала медленно, водитель явно собирался кого-нибудь подобрать. Катя в вытянутой руке подняла табличку с короткой броской надписью “Ржев”. Автомобиль остановился прямо напротив девушки. Когда дверца открылась, то Катя увидела кавказца в шортах и в майке. Приторная улыбка обнажала крепкие белые зубы.

– Садись, красавица, подвезу, – с акцентом произнес мужчина.

Кате не улыбалась перспектива ехать до Ржева с подозрительным типом. Кавказец ей сразу не понравился, такой и километра не проедет, а уже попытается облапать, приставать начнет. Она покосилась на крупные капли пота, выступившие на лбу у водителя.

– Чего стоишь?

– Я с тобой не поеду. Проезжай. Брови кавказца поднялись, он явно не привык, чтобы ему отказывали, да еще в такой форме.