Константин Козлов - Западня для ракетчика

Щелкино задумывался как город для персонала Крымской АЭС. Но с развалом Союза перспективы строительства станции отодвинулись в необозримо далекое будущее, городок стал местом регулярных слетов фанатов виндсерфинга, а на развалинах недостроенного реактора ленинградские диджеи повадились устраивать грандиозные дискотеки под лозунгом «Танцы, танцы на атомной станции». В общем, отдыхающие могли найти себе развлечения по вкусу, было чем заняться даже любителям спелеологии и археологии. К услугам первых невдалеке были Ак-Монайские каменоломни, а почитатели курганов и древних стоянок могли поискать счастья на двух древних городищах. Некогда они «охранялись государством», а теперь не то что на охрану, а даже на проведение сезонных раскопок у академии наук суверенной Украины не хватало купонов. И искатели древних сокровищ после каждого приличного дождя могли в полнейшее свое удовольствие затариваться осколками греческих амфор и костями съеденных древними греками баранов. На горьком многолетнем опыте Давыдов выработал единственно правильный способ борьбы со своей регулярно повторяющейся напастью. При этом руководствовался постулатом: «Ищи лекарство рядом с источником болезни». Лекарство было рядом, и капитан направился к павильону с вывеской «Вина Массандры». Отсчитав положенное количество купонов, стараясь при этом не запутаться в нулях, он под одобрительные взгляды бомжеобразного аборигена потребовал бутылку «Монашеского №37». Затем Анатолий направился на рынок и, отстояв очередь, заказал себе десять чебуреков. Пока их жарили, Давыдов отлучился за абрикосами. Решив, что задача обеспечения авангарда провиантом на сегодня успешно решена, он побрел прятаться от полуденной жары в снятую квартиру. Разгрузив авоськи со снедью, Анатолий снял футболку и направился к зеркалу полюбоваться собой. Эффект был сногсшибательным, спина и плечи приобрели густую бордовую окраску, а грудь и живот приобрели цвет панциря вареного рака. Вздохнув, Анатолий полез под душ. Поскольку администрация котельной считала, что горячая вода летом является непозволительной роскошью, из душа лилась только холодная. Эффект от соприкосновения обожженной шкуры со струями из артезианской скважины был еще тот. Давыдов продержался не более минуты. Минуту он оглашал окрестности жалобным воем и щенячьим повизгиванием. Вытираться не стал, обмотавшись мокрым полотенцем, пошел на кухню. После приема первой дозы лекарства ему немного полегчало, а после третьей он вообще почувствовал себя человеком. До четырех часов пополудни, пока не спадет самая сильная жара, на улицу выходить явно не стоило. Единственным и самым достойным способом времяпровождения оставался сон. Правда, тут он столкнулся с некоей проблемой, лежать на спине и на животе было практически невозможно, кое-как устроился на боку и задремал. Когда Давыдов проснулся, на часах было без пятнадцати три, или выражаясь языком преподавателей кафедры тактики — пятнадцать часов сорок пять минут. Обычно Анатолий любил поваляться в постели и понежиться, но, увы, в данный момент это удовольствие ему было недоступно. Спина, бока и живот буквально горели, а в голову лезла сказочка Киплинга про то, как какой-то ушлый туземный абориген справился с носорогом, насыпав ему под шкуру то ли колючек, то ли крошек от сухарей. Себя капитан видел в роли носорога. Покряхтев и осмотрев свое тулово в ободранное зеркало, оставленное щедрым хозяином квартиры, Анатолий решил отправиться на пляж. Как только он оказался на улице — понял, что надежды на то, что жара спала и солнце теперь не такое свирепое, как днем, его нагло обманули. Солнце палило вовсю.

Но пляж постепенно пустел, отдыхающих сменили вернувшиеся с работы местные. Измотанные жарой, они стремились к морю окунуться перед ужином. Давыдов отправился гулять вдоль берега. Обогнув какие-то лодочные сараи и белые рыбацкие домики, прилепившиеся над самым морем, капитан выбрался на так называемую набережную. Затеяв когда-то строительство парапета, местные власти скоро сдались. Остались только поросшие полынью бетонные блоки, отгораживающие пляж от густой лесополосы, образованной кустиками серебристого лоха и акациями. Вдоль нее Давыдов и направился гулять. Миновал спортплощадку, оккупированную местными качками и, пристроившись в хвост семейной парочке с коляской, начал «дышать воздухом» к западной оконечности бухты. В оздоровительных целях он решил дойти до пансионата «Рига», а затем вернуться домой через поселок. Прогуливаясь, капитан сочинял планы на дальнейшее проведения отпуска. Так как билеты на обратную дорогу были уже заказаны, квартира снята и до приезда семейства время было, Давыдов решил его не терять даром и заняться тем, чем впоследствии заниматься скорее всего не получится. Тайной страстью Анатолия была археология, поиск разного рода черепков, обломков и развалин. Еще мальчишкой, возвращаясь из Крыма, он волок домой осколки деревенских глиняных горшков, пребывая в святой уверенности, что это «фрагменты древнегреческих амфор и ритонов», домашние эту рухлядь потихоньку отправляли в полном соответствии с ее высоконаучной ценностью в мусорное ведро. Ну а голубой мечтой «начинающего Шлимана», ясное дело, было найти наконечник копья греческого гоплита или ржавый скифский меч. Правда, с последним как-то не очень везло. Но так или иначе он достаточно прилично выучил историю Причерноморья и мог вполне на уровне обсуждать походы Скилура и Диофанта со специалистами, в роли которых выступали студенты симферопольского универа, направленные сюда отбывать практику, просеивать песок и золу расположенного в районе Щелкино древнего городища. Несколько позже, начитавшись историй о поисках подводных сокровищ, Анатолий продолжил свои поиски под водой, научился нырять с маской и трубкой не хуже местных мальчишек, акваланга у него, понятное дело, не было. Вот тут-то удача ему улыбнулась, кроме нескольких вполне приличных кусков древней посуды, он выловил свинцовую пластину, на которых в Древней Греции писали. К сожалению, текст пришел в полнейшую негодность от морской воды, и разобрать, что на пластине было когда-то написано, было практически невозможно. Но этой находкой Давыдов очень гордился. Поскольку супруга устремлений капитана не поддерживала, он собирался использовать свое временное одиночество с полной отдачей. Прогуливаясь, он решил: во-первых, совершить десятикилометровый поход на раскопки городища у деревни Семеновка, потом совершить поход к Серой скале, во-вторых, найти маску и понырять в бухте у этой самой скалы, куда ни один уважающий себя отдыхающий не полезет из-за изобилия в ней камней и ужей, в этих самых камнях ютящихся. Между тем поискать там было что, это кое-что в «далекой молодости» капитан даже имел удовольствие созерцать… До «в-третьих» Давыдов не дошел, так как уперся взглядом в плакат, гласящий: «Щелкинская городская секция ДОСААФ объявляет набор на курсы по специальностям парашютисты-диверсанты и аквалангисты-боевые пловцы. Время работы: среда, четверг с 11.00 до 16.30. Набережная, дом 15а». Ниже на транспаранте значилось: «Краеведческий музей». Ошарашенный Давыдов прочитал этот текст на плакате еще раз — не померещилось ли? Помотал головой. Может, тепловой удар? Или еще что-нибудь в этом роде? Не померещилось, плакат по-прежнему оставался на месте и, судя по реакции местных жителей — семейная пара невозмутимо продефилировала мимо, находился здесь уже давно. Похоже, что с развалом Союза на окраинах империи многое изменилось, во всяком случае раньше подобная вывеска была бы просто невозможна.

Читать дальше