Сергей Зверев - Святой: русский йогурт

— Да пошел ты к едрене-фене! — тихо сказал Рогожин.

— К чему опошлять наше прощание?! — фыркнул Бокун и озабоченно взглянул на часы. — О, время не ждет!

Жестом подозвав крепыша-телохранителя и второго — белобрысого хлюста, Бокун отдавал распоряжения. Крепыш, не вполне оправившийся после схватки, указал пальцем на приткнувшийся у полосы трактор и вопросительно взглянул на хозяина.

— ..Тракториста тоже… Обмозгуй, Макс, как лучше, — чуть громче сказал Бокун, а затем обратился к Рогожину:

— Сейчас, Дмитрий, неподходящее время для святых. Им самое место на облаках, а здесь.., здесь территория деловых людей. Прощай!

Анатолий резко развернулся. Полы его пальто взметнулись, как черные крылья.

— Постой, Бокун! — окликнул направившегося к самолету Рогожин.

Тот обернулся.

— Я разгадал почти всю комбинацию, состряпанную тобой. Но объясни, зачем вы убили ту девчонку, медсестру из госпиталя. В чем ее вина?

— Прием матадора, — ровным, безучастным голосом ответил Бокун. — Вялый, незлобный бык топчется на арене. Чтобы довести его до бешенства, матадор вонзает пику. Укол не смертельный, но чувствительный. Я знал, что ты будешь разыскивать мальчишку-следователя и пришлешь за ним близкого человека, которому доверяешь. Ее смерть была нужна, чтобы заставить тебя действовать по правилам, устраивающим меня. Ты наделал много глупостей, Рогожин!

Ударили по щеке, подставь другую, так, кажется, в Библии? А святые не должны нарушать заповедей.

Прощай, партия сыграна!

Самолет прогревал двигатели. Гул сотрясал воздух.

Металлический вой тяжелой волной плыл над бетонкой.

Дмитрия, подгоняя ударами рукояти пистолета, затолкали в джип. Он опустился на заднее сиденье рядом с белобрысым телохранителем. Его недавний противник, человек с мордой ротвейлера, устроился за рулем.

— Заберем пахаря! Приказ босса! — коротко бросил он, проверяя зажигание.

«Челленджер» откатывался к краю стартовой полосы, чтобы, заложив петлю, развернуться и, разогнавшись по мокрым квадратам бетона, взмыть в небеса.

Белобрысый крысенок непрерывно совал под нос скованному наручниками Рогожину пистолет:

— Ну ты попляшешь, Святой!

— Прекрати, Артурчик! — гневно одернул кряжистый телохранитель. — Голова от твоего визга раскалывается.

Рогожин не отводил глаз от самолета, исчезающего в дрожащем мареве колеблющегося воздуха.

Джип, мерно урча двигателем, пересек полосу.

Чихнув, автомобиль дернулся и остановился.

— Что за черт! Артурчик, взгляни под капот, — здоровяк помассировал виски и открыл «бардачок». — И подбери пахаря. На кандалы и на него надень.

Нагнув голову, телохранитель перебирал предметы, скопившиеся в отсеке. Шея крепыша, покрытая кровоподтеками, походила на ствол дерева в лоскутах коры. Прилизанный блондин отвел глаза от Рогожина.

Дмитрий, подобрав ноги, сложился в три погибели, наклонился набок и, точно распрямившаяся пружина, ударил белобрысого по корпусу. Ротозей вылетел из машины. Осколок стекла, словно лезвие, вспорол надбровную дугу и проник в мозг блондина.

А Максу судьба предоставила второй раз за день испытать ледяное дыхание смерти. Стальная перемычка наручников впилась в его глотку.

Рогожин тянул на себя охранника, обхватив его шею руками. Отвратительный хруст шейных позвонков сливался с клекотом захлебывающегося кровью телохранителя. Ноги Макса, дергающиеся, как, отбойные молотки, крушили лобовое стекло джипа. Пережатая сонная артерия отказывалась нести кислород к мозгу, ставшему сплошным серым комком ужаса. Напрягшиеся мускулы Макса окаменели, отказываясь повиноваться. Судорожная волна встряхнула тело охранника, и он затих.

Рогожин выскочил из машины, открыл переднюю дверь. Пистолета в кобуре под мышкой Макса не оказалось.

— Где он?! — прошептал Рогожин и неожиданно сообразил, что ствол не остановит самолета.

Сердитое пофыркивание заставило Дмитрия бросить бесполезные поиски оружия. Незаглушенный трактор, работающий на холостом ходу, желтой коробкой кабины выделялся на фоне унылого пейзажа.

Бегом, скрипя зубами от боли, Рогожин преодолел пятьдесят метров, отделяющих его от трактора. У машины лежал человек в промасленной фуфайке и слабо стонал.

— Лихо, брат, тебя отделали! — Дмитрий оттащил парня.

Управление гусеничного «Т-130» простое: два рычага и педали. Но для человека в наручниках вести трактор можно, лишь манипулируя всеми частями тела. Дмитрий то отжимал рукоять подбородком, то плечом, благодаря бога, что покойный Макс не догадался завести ему руки за спину. Второй рычаг он мог передвигать свободно.

Трактор, лязгая гусеницами, полз по бетону. Гребень поднятого плуга, точно челюсть гигантского ящера, возвышался над кабиной. Навстречу, игриво помигивая сигнальными огнями, завывая двигателями, мчался самолет, готовящийся преодолеть силу гравитации и оторваться от земли.

Узкий просвет между шасси и бетонными плитами увеличивался. «Челленджер» взлетел! Но, оказавшись в воздухе, пилот потерял возможность сманеврировать, чтобы увернуться от трактора, перекрывшего полосу.

Железные полозья плуга перерубили стойку неубранного шасси, стальные плоскости лемехов разорвали дюралевую обшивку корпуса, впились в брюхо взлетевшего, но не успевшего набрать высоту самолета.

Диспетчер наземной службы, давший «добро» на старт, услышал в наушниках животный вопль:

— Майн готт!!!

Дмитрий выскочил из трактора и лежал, прижатый вихрем, пронесшимся над ним. Он видел, как «Челленджер» превратился в огромную огненную сферу, как из этого шара вместе с лоскутьями огня вылетают обломки. Самолет уходил в землю шлейфом рыжего пламени, бушующего над полосой.

— Прощай, Бокун! В аду твое место! — спекшимися от жара губами произнес Святой.