Николай Иванов - Чистильщики

А когда поднял голову, она уже уходила к дому. Обиделась? Она может, у нее не заржавеет. И наверняка приняла для себя какое-то решение.

Ничего не оставалось делать, как продолжить прополку чертополоха. И ждать. Ежели позовет к столу на чай — простила, нет — тихонько за калитку и в «Москвич». И с чего это вздумалось изменять собственным правилам?

Крапива обожгла руки — и нет бы своя, а то из-за расшатавшегося забора, просунув крысиную морду в щель. Ограде требовалась помощь не меньше, чем грядкам, чем дому, чем Наде.

— Дядя Олег, возьмите, — неожиданно послышался за спиной грустный голосок Вики.

Все, можно не оглядываться.

Девочка протягивала ему пакет с наспех набросанными в него продуктами. Вике безумно не хотелось расставаться с подарками, она и пакет-то не возвращала, а больше как бы прижимала к себе.

Олег присел, протянул к Вике руки: иди и расскажи, что случилось.

— Мама сказала, что надо отдать вам. А я еще ни одной сливки не успела попробовать, — бесхитростно поведала девочка.

— А хочешь?

— Да.

— Тогда кушай, — Олег распотрошил пакет.

— Мама сказала, что нельзя.

— А мы вместе будем есть. Я в этом году сам еще ни разу слив не ел. Держите, сударыня.

Загораживаясь спинкой от окон, девочка торопливо принялась засовывать в рот спелые, с треснутой кожицей ягоды.

— Вика!

Девочка вздрогнула, уронила из ладошек схваченные про запас сливы. Глазки беззащитно уперлись в Олега: что мне теперь будет?

— У тебя хорошая мама, — успокоил ее Олег. Хотя про себя в сердцах произнес недавно подуманное: «При чем здесь ребенок?»

Встал с колен. Его в дом не зовут. Собственно, ему самому все здесь сиренево. Не появлялся он здесь сто лет — и мир не перевернулся.

Воткнул в землю лопату. Попал ею в кирпич и, пока шел к калитке и оттуда на прощание оглянулся, пытавшийся изо всех сил устоять черенок вынужден был поклониться за труды и улечься рядом с пакетом. Нади нигде не было видно, словно голос ее пришел с небес. Лишь Вика-сударушка осторожненько махала ему рукой.

Поднимаясь по лестнице домой, издали увидел в дверях квартиры записку. Кто на сей раз встал в очередь за ключом?

Наивный! Ради ключа его бы дождались, по-собачьи свернувшись калачиком на коврике у входа. Только что хваленый розыск давал через листок бумажки иную альтернативу, о которой минуту назад не могло и подуматься.

«Завтра вылетаем в Архангельск и м.б. в Плесецк. Билеты заказаны. Хабаровский сдай. Свяжись с нашим или своим дежурным. Игорь Н.»

— Так, куда я сегодня еще не летал? — постарался спокойно пошутить над собой Олег, еще не начав анализировать предложения фээсбешника.

Если тот знает про Хабаровск, значит, в очередной раз Олега без его ведома женили. Скорее всего, дело в проявленной микропленке, достаточно серьезное и срочное, ежели руководство Маросейки пошло на подчинение своих интересов в пользу Охотника с Лубянки.

Устало, наверняка оглохнув от собственного несмолкаемого зуммера и потеряв всякую надежду на то, что когда-либо с его дребезжащей головы снимут двуполую черную шляпу, позвал к себе квартирный телефон. Так и есть — оперативный дежурный. Пришлось подходить и признаваться:

— Да, я уже знаю.

Не дав хозяину поставить на плиту чайник, телефон снова попросился в руки. Николаич! Не надо волноваться:

— Да-да, вылетаю. Конечно, в Архангельск. Проблем нет.

Это Олег как бы уже назло себе. Не должно у него быть собственных проблем, и они никогда не возникнут, пока на Маросейке держат его затычкой для каждой бочки. Штурмин туда, Штурмин сюда. Вы не справились, вы незаменимы. Отпуск? А что это такое?

Понимал, что напрасно себя уничижает, что работа по Охотнику достаточно серьезна и того же Клинышкина к ней не подпустят на пушечный выстрел, но захотелось Олегу пожалеть себя, потеребить ранку. А может быть, Надя виновата в подобном настроении? Тогда совсем кранты: нет на пути ничего опаснее, чем противопехотная мина и незамужняя женщина.

… В Шереметьеве Игорь шепнул на ухо:

— В кейсе Охотника оказались чертежи и технические характеристики компьютерных систем, над которыми сейчас бьются лучшие умы тех самых закрытых НИИ, которые мы представляли на форуме. А главное — какое-то электронное плато. Что к чему — узнаем позже. И еще — у полковника куплен билет на Архангельск.

— Что сие значит? — сразу спросил Олег, чтобы не ломать голову за всю американскую разведку. — Или снова выяснение на месте?

— Единственное, что пока знаем точно, — Охотник вылетает вслед за нами, послезавтра. Точнее, мы опережаем его на день.

Послезавтра — это еще не тридцать первое…

— Над версиями работает целое управление, — думая, что считывает его мысли, раскрывал дальше карты Игорь. — Но кто-то должен сидеть на острие иглы. Вдруг потребуется в самый последний момент сломать ее? Времени на все про все — всего-то меньше недели, — подтвердил капитан свои гарантии быстрого освобождения.

Но это смотря кому быстрого. Из Хабаровска, в котором он был бы сам себе хозяином, Олег мог в крайнем случае смотаться на встречу — никто бы и не узнал. А вот Лубянка подобного не позволит…

Попытался зацепиться за последнюю соломинку:

— А почему ты решил, что времени уйдет меньше недели?

— У Охотника виза до первого сентября.

Догнали! Первое — это уже осень. Детишки в школу, шпионы — в Америку.. А он — в отпуск. После 31 августа никому не нужный. Сколько надежд возлагалось…

— Загружаемся, — ногой подвинул сумку к стойке регистрации Штурмин. Попутно и равнодушно при этом вспомнил, что впервые не взял с собой в дорогу неразлучные инструменты.

Последние командировки позволили Штурмину приметить две особенности, незаметно появившиеся в обществе.

Если в поездах народ все больше читает оставшиеся на коммунистических позициях «Советскую Россию» и «Правду», не забывая при этом громогласно поносить власть, то в самолетах пассажиры молчаливо шелестят многостраничным «Коммерсантом» и чопорными «Известиями».

Больше стало сдаваться командиру экипажа на время полета пистолетов. Им с Игорем пришлось выстоять целую очередь, чтобы расстаться со своим оружием до приземления в Архангельске.

— Так входят в цивилизацию, мой друг, — глубокомысленно изрек Игорь, согласившийся с наблюдениями Штурмина.

— Мне кажется, человечество выбрало не самый лучший путь к ней, — осторожно намекнул Олег на сегодняшнюю ситуацию в стране.

… В отличие от Калининграда, Архангельск встретил без солнца, а тем более без радуги — так, скверненькое серенькое северное беспогодье. Благо, что не зима. И в город ехали медленно, хотя никаких «солдат Гитлера» вдоль дороги в полный рост не вставало, просто вся дорога оказалась вспученной.