Фредерик Дар - Сан-Антонио в Шотландии

– Бывало.

– Я хочу сказать: он пил во время работы?

– Я понял. Да, Жюльен иногда выпивает тайком стаканчик... У него несчастье – ушла жена.

– И что обычно он пьет?

– Виски.

Я киваю.

– Месье Пти-Литтре тоже пьет виски?

Мой собеседник не понимает этого сопоставления и несколько шокирован им.

– Никогда. Месье выпивает немного вина за обедом, а в остальное время пьет только фруктовые соки.

Я размышляю три секунды, потом благодарю его.

– Прекрасно.

Вернувшись в салон, я нахожу профессора Бальдетру сидящим в кресле со стаканом виски в руке и дающим уцелевшим урок по наркологии. Он мне говорит, что сейчас приедут «скорые» и отвезут всех в его клинику.

Я, соглашаясь, киваю.

– А пока, дамы и господа, – говорю, – я бы хотел знать, что вы пили после ужина. Вы, мадам?

– Кофе, – воркует толстуха, по мере возможностей маскирующая зоб под бриллиантовым ожерельем.

– И все?

– Все.

– Вы, мадам?

– Шампанское с апельсиновым соком, – отвечает мне элегантная особа.

– А месье?

Длинный очкарик с орденской ленточкой произносит тоном, более холодным, чем взгляд змеи:

– Шампанское!

– Вы, месье?

Тип с небольшой бородкой меряет меня полным ненависти взглядом, прежде чем ответить:

– Виски.

Я подпрыгиваю.

– Вы уверены?

– Простите, – возмущается он, – я пока еще помню, что делаю...

Нас прерывает профессор Бальдетру. Он корчится в своем кресле и стонет.

– Господи, он тоже! – хнычет Пти-Литтре.

Стакан эскулапа еще стоит на низком столике. Я беру его и принюхиваюсь. Это скотч.

– Кто ему налил? – ору я.

– Он сам, – бормочет издатель, – пока вы звонили... Признаюсь, я не подумал...

Я замечаю рядом со стаканом бутылку.

– Он налил отсюда?

– Да.

Я поворачиваюсь к бородатому.

– А вы, месье?

– Нет, – отвечает он. – Я пью только «Хейг» с пятью звездочками.

Скромные запросы!

Звоню лакею. Он является очень быстро, потому что стоял за дверью, прижавшись ухом к замочной скважине.

– Скажите, – спрашиваю я, показывая ему бутылку, – во время вечера вы подавали это виски?

– Да, месье.

– О'кей, спасибо.

Я сую палец в горлышко, переворачиваю бутылку, потом вытаскиваю палец и осторожно касаюсь кончиком языка. В чем, в чем, а в скотче я разбираюсь. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? У этого виски странный привкус. Ошибки быть не может: вот источник беды. Это «Мак-Геррел». Blended and botteled by Daphne Mac Herrel, Scotland 1– уточняет этикетка. Не очень известная марка. Я говорю об этом Пти-Литтре, который розовеет от смущения за своими иллюминаторами.

Он оправдывается в глазах еще здоровых гостей, озабоченный, как бы не показаться в их глазах ничего не понимающим лопухом:

– Этот скотч мне подарил один мой хороший друг, который употреблет только его. Он утверждает, что это самая лучшая марка.

– Сколько он вам его дал?

– Шесть бутылок.

– Где остальные? – спрашиваю я слугу.

– Одна пуста, – сообщает он, – эта начата, а остальные четыре целые, еще не распечатанные.

– Отлично, заверните. Я возьму их с собой.

Тут является еще не совсем проснувшийся Фавье. Его рыжие волосы горят в свете люстр. Он моргает глазами и потирает щеки, на которых выросла маисового цвета щетина. Я отвожу его в сторону.

– Деликатное дело, малыш: драма в высшем обществе.

Рыжий показывает мне на неподвижно лежащую публику:

– Чего это с ними?

– Это мне скажешь ты. Сделай анализ содержимого этой бутылки и еще четырех, которые тебе передаст лакей. Я скоро присоединюсь к тебе в лаборатории. Действуй быстро.

Он послушно исполняет приказ. Фавье хороший парень. Всегда готов, никогда не выражает недовольства.

Начинается тарарам: прилетели четыре «скорые», Пти-Литтре поплохело.

Он понимает, что замять скандал будет невероятно трудно. Двадцать носилок – это что-то. Светский прием превращается в железнодорожную катастрофу. Весь квартал собирается перед его особняком.

Мне становится его жаль.

– Распространите слух, будто произошла утечка газа, что и стало причиной недомогания этих людей.

Он жмет мое запястье (выше локтя ему вообще не дотянуться).

– О, спасибо! Газ! Ну конечно, газ!

– Назовите мне имя друга, подарившего вам те шесть бутылок виски.

Его восторги враз исчезают.

– Что вы себе вообразили! Этот человек вне всяких подозрений.

– Вы тоже вне всяких подозрений, месье Пти-Литтре, однако это удивительное происшествие случилось в вашем доме.

– Это верно, – соглашается карлик.

– Итак?

Он с сожалением шепчет:

– Это месье Шарль Оливьери, крупный промышленник...

– И живет он?

– Авеню Анри Мартен, дом двести двенадцать.

– Спасибо.

Фавье сидит один в бледном свете лаборатории. Его когда-то белый халат похож на палитру Ван Гога, глаза обведены темными кругами, жесты как у привидения.

Когда я вхожу, он даже не поднимает голову, потому что узнал мои шаги, и только шепчет:

– Сейчас будет готово, господин комиссар.

Господин комиссар говорит «спасибо», берет стул и садится на него верхом. Я думаю о Ирэн, задающей храпака в моей кровати, о крохотном Пти-Литтре, который сейчас наверняка умирает от беспокойства в клинике профессора Бальдетру... о жизни. Забавно! Несколько часов назад я совершенно не знал этих людей, а сейчас они находятся в центре моих мыслей... Я никогда прежде не видел Ирэн и, рассуждая логически, никогда не должен выл встретить ее.

Однако я крепко целовался с ней в вагоне поезда, а сейчас, когда рассуждаю, она спит у меня дома. Я слышал об издателе и некоторых его гостях, но они были для меня всего лишь именами.

Из маленького транзистора тихо льется песня Азнавура. Фавье любит работать под музыку.

Он заканчивает изучать образцы и делает шаг назад, как гурман отходит от стола, после того как поел.

– Героин, – говорит он мне.

– Рассказывай...

– Точное содержание я сказать не могу, но в этом виски его очень много.

– В какой бутылке?

– Во всех пяти, что я принес.

Я смотрю на него с легким удивлением.

– Ты хочешь сказать, что он был и в нераспечатанных бутылках?

– Во всех.

Я замолкаю, и он не нарушает мое молчание. После секунды напряженной мыслительной деятельности я обращаюсь к нему с новым вопросом:

– Пробки на нераспечатанных бутылках были нормальными или их уже открывали, а потом закрывали снова?

Фавье улыбается и уходит в небольшой закуток. Слышу, он гремит бачками с гипосульфитом. Возвращается он с мокрой фотографией, которая изображает горлышко бутылки «Мак-Геррел», увеличенное минимум в четыреста раз.

– Когда я заметил, что наркотик есть и в полных бутылках, то сделал снимок пробки, прежде чем распечатать все