Валерий Горшков - Реаниматор

Долететь от центра до Озерков быстро — на Каменноостровском проспекте «ягуар» Тихого попал в огромную пробку и проторчал там, добрых полчаса. Поэтому еще издали Тихий увидел стоявших возле распахнутых ворот его обстрелянного дома вооруженных автоматами сержантов. Возле коттеджа, огороженного высоким кирпичным забором, к моменту прибытия авторитета уже находились «БМВ-750» Бульдога, труповозка, «скорая помощь», ментовский «бобик» и дряхлый бежевый «рафик» с распахнутыми дверцами, принадлежавший автопарку ГУВД.

Лихо заложив вираж, бронированный лимузин плавно притормозил возле широкой мраморной лестницы. Гулко хлопнули двери — охранник и старик выскочили наружу одновременно.

Прежде чем броситься внутрь коттеджа, Тихий на секунду остановился, запрокинул голову и посмотрел на зияющую на месте окна каминного зала, опаленную выстрелом из подствольника прореху.

— Урою падлу! На куски порву! — процедил авторитет, сжимая кулаки и невероятным усилием воли стараясь взять себя в руки. Сейчас, когда на него смотрят десятки чужих глаз, он должен держать масть и ни за что не выглядеть убитым горем, испуганным дряхлым стариком.

Не чувствуя под собой ног, Тихий поднялся по ступенькам, прошел мимо виновато мнущихся у дверей лысых братков из бригады Дольфа, нырнул в просторный холл коттеджа и увидел двоих мужчин, которые курили у приоткрытого окна и о чем-то вполголоса беседовали. Один был в цивильном пиджаке, другой — в белом халате. Старик направился к ним. Собеседники тоже увидели хозяина дома и сразу замолчали, торопливо раздавив окурки о подставленную врачом пустую сигаретную пачку.

— Олег Степанович, я капитан Кузнецов, — представился Тихому опер. Сунув руку в карман пиджака, милиционер достал и продемонстрировал удостоверение. — Прежде чем вы подниметесь наверх, к супруге, я хочу задать вам пару вопросов...

— Что с ней? — играя желваками, глухо спросил Тихий, переводя холодный, влажный от навернувшихся слез взгляд с оперативника на врача.

— Анастасия Эдуардовна уже вне опасности, хотя она потеряла много крови, — не дрогнув под взглядом авторитета, спокойно констатировал врач. — Легкая контузия. Осколками стекла сильно порезано лицо. Мы наложили несколько швов, провели асептику, сделали обезболивающий укол и закончили то, что не успел сделать приглашенный вами для снятия запоя нарколог. А именно — провели медикаментозную очистку организма, — сурово добавил доктор. — Так что стационар не понадобится, ваша жена вполне может остаться дома, под присмотром врача. К тому же я не исключаю, что после заживления порезов Анастасии Эдуардовне может потребоваться вмешательство не только психотерапевта, но и пластического хирурга... Охранник, находившийся рядом с вашей женой, отделался разрывом барабанных перепонок. Что касается нарколога, вынужден вас огорчить. Он скончался еще до нашего приезда от пулевого ранения в голову. Сожалею...

Словно специально, именно в этот момент со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, послышались шаркающие шаги и тяжелое дыхание. Все четверо, как по команде, посмотрели на страшную процессию. Дюжие угрюмые санитары в мятых серых халатах спускали вниз носилки с накрытым простыней телом. Сквозь тонкую застиранную ткань в двух местах проступали бурые кровавые пятна. Выйдя из дома, санитары погрузили мертвеца в машину и уехали. За все это время ни Тихий, ни опер с врачом не проронили ни слова. И лишь когда труповозка выехала за ворота, Кузнецов жестом предложил доктору оставить его наедине с Беловым и снова обратился к старику:

— Олег Степанович, не скрою, мы... уже в курсе стычки между вами и Мальцевым. — Оперативник отметил, как непроизвольно дрогнула щека Тихого. Стар стал авторитет, нервишки уже не те. — Значит, «глухарь» отменяется. Исполнители известны — братва Александра Петровича. Агентура у нас крепкая, так что имена и фамилии подонков, обстрелявших ваш дом, будут у меня уже сегодня, — уверенно заметил капитан.

— Что ты от меня хочешь? — процедил Тихий.

— Правды, Олег Степанович. Я знаю, что у людей вашего круга не принято откровенничать с органами. Но сейчас особый случай. Пострадала ваша жена. И у меня есть предчувствие, что на этом дело не закончится. Крови прольется столько, что можно захлебнуться... Поэтому мне бы хотелось услышать от вас подробности.

— Конкретно? — сухо уточнил старик.

— Я хочу знать, из-за чего возник конфликт между вами и Мальцевым, — отчеканил Кузнецов.

— Ничего я тебе не скажу, мент, — огрызнулся Тихий. — Ты же ищейка, легавый — вот и рой! Поднимай на уши своих стукачей! Авось пару быков и повяжешь, если повезет...

Кузнецов потемнел лицом.

— Не догоняешь ты, Тихий, отвык от нормального человеческого языка. Придется объяснять более доходчиво... — Понизив голос почти до шепота, сказал: — Я клал с прибором на твои непонятки с Петровичем, усек? Чем больше вы, бандюганы долбаные, будете друг дружку мочить, тем нам меньше головной боли! Хочешь воевать — пожалуйста! Но учти! Мы тоже не будем сидеть сложа руки, и за мокруху придется отвечать!

— Отвечу, не волнуйся! — засопел старик. — Только не перед вами, собаками. А сейчас отвали, не о чем нам с тобой больше базарить. — Махнув рукой, Тихий подозвал околачивавшегося неподалеку телохранителя и направился к лестнице.

— Ладно... — вздохнул Кузнецов, пристально глядя вслед авторитету. — Только ответь мне на последний вопрос, Олег Степанович. Где сейчас твоя дочь?

Тихий словно вдруг налетел на невидимую стену, застыл, покачнулся, а потом медленно обернулся и посмотрел на оперативника таким взглядом, что у капитана невольно напряглась спина.

— Повтори, что ты сейчас сказал, — чуть слышно прошептал старик дрожащими губами.

— Она ведь пропала, верно? — как можно тверже констатировал факт опер. Умышленно держа паузу, капитан достал сигарету, прикурил, выпустил в сторону струю дыма и только затем договорил: — Исчезла на «ЛЕНЭКСПО», улизнув от телохранителя.

Тихий продолжал хранить молчание, испепеляя милиционера взглядом.

— Но это — версия твоего комсомольца... — нарочно нагнетал напряжение, играя на нервах Тихого, капитан Кузнецов. — Лажовая, я бы сказал, версия.

— Что... ты хочешь этим сказать? — с трудом разлепив бесцветные дряблые губы, прохрипел старик. В мозгу Тихого что-то неслышно щелкнуло, и до него вдруг стало доходить, куда клонит мент.

Догадка оказалась столь неожиданной и столь ужасной, что растерявшийся Тихий побледнел окончательно потеряв контроль над собой.

— Неужели ты, опытный урка, действительно поверил в такое странное совпадение: практически одновременно пропала твоя дочь и началась война? — приподнял брови опер, откровенно издеваясь над Степанычем. Словно невзначай, довольный собой Кузнецов щелкнул указательным пальцем по сигарете и стряхнул столбик пепла прямо на блестящий паркет. — А насчет того, что твой бодигард просто и без затей, согласно достигнутой ранее договоренности, передал Алену головорезам Петровича, ты почему-то даже не подумал. Поверил сдавшему тебя с потрохами шакалу на слово. Как же так, Тихий? — с нарочитым изумлением воззрился на патриарха опер. — Я, простой мент, понял, а ты, генерал уголовного мира, проглядел. Выходит, зря я опасался кровавого беспредела. Не будет никакой войны. Победа одержана в первом же раунде, нокаутом. Ай-ай-ай, Олег Степанович! — снисходительно вздохнул Кузнецов. — Тебе, опытному авторитету, пережившему десятки разборок, поднявшемуся в зоне до положенца и лишь по собственному желанию не надевшему корону законника, бывшие хулиганы и спортсмены поставили позорный мат в два хода. Ай-ай-ай...