Валерий Горшков - Реаниматор

Беседа между Мухой, как мысленно окрестил эксперта старик, и отшельником-самородком, при активной поддержке клюквенной настойки, пошла ходко. Говорили об искусстве, о жизни, обо всем... Тихий пил совсем мало, по чуть-чуть, и в диалоге почти не участвовал, предпочитая слушать. Жуя идеальными вставными зубами грубоватую и крупноволокнистую медвежатину, авторитет задумчиво разглядывал сидевшего на другой стороне стола пятидесятилетнего деревенского мужика, который прямо рукой брал с тарелки ломоть розовой лососины и даже не подозревал, сколько на самом деле стоят его острый глаз и золотые руки. В голове криминального патриарха одна за другой прокручивались гениальные комбинации сказочного обогащения. Тихий сразу понял, что этот словоохотливый, крепко выпивающий отшельник, охотящийся на медведей, способный в одиночку построить маленький дворец из дерева и походя, через стакан настоянного на ягодах спирта, в считаные дни запросто воспроизвести творение гения, на самом деле стоит в сотню, в тысячу раз дороже, чем это можно себе представить.

...Утром Тихий, которого Прохор, в отличие от боевиков и упившихся в хлам профессора и Бульдога поселил в отдельном закутке, проснулся рано. За стеной, где у хозяина располагалось нечто вроде совмещенного с художественной мастерской гаража, явно кто-то был. Оттуда время от времени слышался скрип половиц. Утолив жажду и умывшись из стоявшего тут же оцинкованного ведра с колодезной водой, Олег Степанович вышел в узкий коридорчик и потянул на себя соседнюю дверь.

Прохор сидел на табуретке перед стоявшим у окна самодельным мольбертом и сосредоточенно творил, смешно высунув кончик языка и двигая им туда-сюда. По правую руку его возвышалась подставка, на которой лежал раскрытый альбом с изображением Тихвинской иконы Пресвятой Богородицы и были прикноплены питерские фотоснимки образа.

— Доброе утро, — сказал авторитет, остановившись у порога. — Уже за работой?

— Так, пробую, — пожал плечами Варежкин, даже не обернувшись к Тихому. — Мне кажется, я смогу решить вашу проблему...

— Какую именно? — нахмурился Тихий. Вроде бы вчера он не так много выпил, чтобы не помнить, что и когда говорил. — О какой проблеме ты говоришь, братец?

— О доске, — ответил охотник, опуская кисть и разглядывая свою работу. — Профессор говорил, что она дубовая, старинная, ей, как и самой иконе, больше трехсот лет. Так?

— Так, — подтвердил Тихий.

— И что вы хотели бы, чтобы доска, на которой будет написана копия, тоже выглядела очень старой. Так? — Варежкин отвел взгляд от мольберта и испытующе посмотрел на старика.

— Так, — эхом повторил авторитет, мысленно ругая Муху за излишнюю болтливость.

— Вот я и вспомнил, — пожевав губами, продолжал художник-самоучка, — что у меня здесь, неподалеку, лежит старый дуб. Триста — не триста, а лет сто пятьдесят ему наверняка есть. Давно лежит, уже год, но ствол еще крепкий, не сгнил, и короед вроде не сильно попортил... Вырезать нужную досочку не составит труда. Только это еще не все. Профессор говорил про закрепляющий состав, но я и без него знаю. У меня есть книжка, где подробно описывается варево, в котором ранешние мастера вымачивали доски перед тем, как писать на них лики святых. Все входящие в него компоненты у меня тоже есть, давно уже собрал. На всякий случай...

— Хорошо, Прохор, — удовлетворенно кивнул Белов. — Пусть так и будет. Делай все, как положено. Только... профессор тебе наверняка этого не сказал... Мне нужны две одинаковые копии. Одну для меня, вторую — для моего приятеля. Сколько тебе потребуется времени, чтобы сделать для меня пару икон?

— Вместе с подготовкой досок, — на секунду задумался Варежкин, — недели две, как минимум. Раньше никак не управлюсь.

— Ну, пусть будет две недели, — со вздохом согласился Тихий и посмотрел на отшельника с прищуром. — Почему не спрашиваешь о вознаграждении, а?

— А мы люди простые, — пожал плечами одинокий охотник. — Нам много не надо. На бензин до следующего сезона и на запчасти для «уазика» дадите, и на том спасибо... Ну, еще на новые батарейки для рации.

— Выбросишь ее к едреней фене! — воскликнул Олег Степанович. — Я тебе, Прохор, кроме патронов, водки и красок, еще телефон подарю. Спутниковый. Японский. Через космос со всем миром разговаривать можно, из любой точки на глобусе. Слыхал про такой аппарат?

— Слыхать-то слыхал, — ответил, ухмыльнувшись, Варежкин. — Да только ведь за бесплатно сейчас даже спички в продуктовой лавке не дают. Кто будет платить за разговоры? Да и электричества у меня нет. За батарейками для рации приходится в поселок ездить, заказывать. Через месяц из Архангельска привезут. На сезон хватает...

— Платить за все твои разговоры буду я, так что не волнуйся, — лениво, по-барски махнул рукой авторитет. — Для моей фирмы это — раз плюнуть. Семечки. А с батареями для телефона совсем просто. В комплекте их пять, все самозарядные, с питающим устройством. Воткнул все сразу в обойму, сунул штепсель в розетку, за три часа они полнехонькие. Зарядку держат отлично, до двух месяцев. Каждой хватает на час разговора. И заказывать ничего не надо.

— Надо же, — расплылся в улыбке охотник и лукаво посмотрел на очень непростого дедушку. — И сколько же такая хреновина стоит, если рублями?

— Миллион, — не задумываясь, сказал Тихий. И Олег Степанович был не так уже далек от истины. Авторитет знал, на что шел. Для пользы дела он должен был на будущее иметь прямую мгновенную связь с гениальным художником.

— Я таких денег за всю жизнь не заработал! — хмыкнул Варежкин. — Даже в руках не держал. Видать, в Питере с хорошими копиистами дела обстоят хреново? А спрос на липовые художественные картинки и образки среди богатых господ растет... Так?

— Так.

— И вы, значит, Олег Степанович, решили загрузить меня работой, — быстро смекнул Прохор. — А я ведь охотник... И это, — Варежкин кивнул на мольберт, — всего лишь отдых. Любимое занятие. Как у вас, в столицах, говорят: хобби.

— Вот и охоться на здоровье. А мне, старику, напишешь пару-тройку картинок в год — друзей уважить, себя порадовать — и ладно. А за труды я тебе и телефон оплачу, и с запасами и горючим помогать буду, через хороших людей в Архангельске. Ну что, устраивает такой вариант, Прохор Федорович?

— Надо подумать, — помолчав, серьезно ответил отшельник и потрепал бороду. — Давайте вначале с вашими досками разберемся, а потом уже... о другом думать станем. Так-то оно сподручнее.

— Как скажешь, дорогой, здесь ты хозяин, а мы твои гости, — сразу согласился Тихий. — Скажешь уехать — за час соберемся и уедем. И все, что привезли, оставим. Позволишь пожить — поживем.

— Ну, я так думаю. Две картины али иконки в обмен на спутниковый телефон — это не много. Только ведь я таежный человек. Свободный. Дед мой был охотником, отец был охотником, и я охотником буду, пока не помру. Я привык здесь, в лесу, делать что хочу и когда хочу... Так что если зачастишь, Олег Степаныч, да начнешь просьбами досаждать, то даров твоих мне не надо. Вот такой мой будет ответ.