Валерий Горшков - Хищники

— Не дури, — Ринге поморщился. — Мы должны кое с кем расплатиться за смерть Макса. Или ты, создавший на голом месте, лишь благодаря деньгам «Эвереста», свой телеканал, действительно считаешь версию о сопротивлении властям правдой?! — Артем сам не заметил, как его голос принял уже начинавший входить в привычку повышенный «президентский» тон.

На громкий голос Артема в кабинет заглянул официант, но Кац выгнал его жестом руки.

— Ты говоришь с таким упреком, словно твой бизнес появился на свет благодаря лишь твоим газетным гонорарам, — холодно бросил Михаил. Он положил с блюда себе в тарелку два кусочка розовой соленой лососины и, закурив сигарету, добавил: — Сначала нужно узнать, кто именно — «быки» или менты — организовал его убийство. Или и те и другие вместе...

— Если бы в деле имелся след «братвы», то официальная версия была бы более банальной — просто обнаружен труп такого-то бизнесмена с признаками насильственной смерти. Тебе не хуже меня известно, что Кирилленко взял Макса на развалинах универмага, когда тот привез «лимон» баксов выкупа за Ренату и девочку! Я заплатил десять тысяч, чтобы узнать результат баллистической экспертизы у «убойщиков».

— И что? — Кац снова разлил виски.

— Ты дал немцу пистолет. Из него хлопнули Ишака. Ишак застрелил Ренату. А Бармаш умер от деформации шейных позвонков! Улавливаешь?!

— Выходит, Макс его убил?

— Я более чем уверен. Менты под руководством полковника спокойно ждали, пока ситуация не разрешится сама собой, и лишь затем вмешались. Немца, как тебе известно, отправили на самолете во Франкфурт, но до дома он не доехал. Исчез уже в Германии! Тебе еще нужны доказательства? Бандиты здесь ни при чем. Им сейчас не до того — власть делят. Пахан умер, да здравствует пахан!

— Да слышал, — кивнул Кац. — Может, перегрызут друг другу глотки в конце концов! — Он глубоко вздохнул, прекрасно понимая всю абсурдность своего предположения. Но иногда так хочется, чтоб ситуация разрешилась сама собой. — И что ты предлагаешь?

— Я попробую выйти на Ворона...

Слова Артема прозвучали как приговор. Миша почувствовал, что у него мгновенно вспотели ладони. Он медленно вытер их бумажной салфеткой и взглядом предложил Ринге выпить.

— Мне, пожалуй, хватит! — Артем демонстративно перевернул стакан донышком вверх. — Не для того мы сегодня встретились, чтобы пить. Я жду твоего ответа.

— Что ты хочешь от меня услышать? — пожал плечами Миша, старательно пережевывая лососину.

— Хочу услышать о твоем согласии на ликвидацию полковника, — незамедлительно ответил Ринге. Его лицо выражало полную уверенность в правильности избранного пути.

Кац отвел глаза в сторону.

— За день до венчания с Виолеттой я, как тебе известно, крестился в православие. Хотя мои старики стояли насмерть против такого ренегатства...

— И что дальше? — перебил Артем. — К чему ты клонишь?

— Не гони лошадей, — сделал Миша предостерегающий жест рукой, — все по порядку. Так вот... Я тогда долго беседовал со священником, интересовался самыми разными вопросами, в том числе вопросами замаливания грехов и отношением православного духовенства к смерти. К насильственной смерти, — после секундной паузы уточнил Кац. Он посмотрел на Артема и медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес: — Тот, кто отдает приказ убивать, несет на себе двойной смертный грех. Он в ответе не только за самого себя, но и за того человека, которому вложил в руку орудие убийства. Не потому ли гораздо легче убивать, когда тебе, как во время войны, отдают приказ?

— Не понимаю, что ты хочешь доказать? — вспылил Ринге. Он вновь перевернул стакан, плеснул в него виски и залпом выпил, не спуская глаз с Каца.

— Кирилленко — сволочь, но это еще не значит, что нужно натравливать на него платного киллера! — отчеканил Миша. — Чем в таком случае мы лучше таких, как Кирилленко?

— Значит, ты — я правильно понимаю? — не хочешь, чтобы полковник получил пулю в лоб? — Ринге сверлил взглядом сидевшего напротив Михаила, но тот был непреклонен.

— Я не против того, чтобы нанять Ворона. Я против того, чтобы заказывать ему смерть.

— А-а, значит, ты хочешь отдать Кирилленко под суд! — с издевкой воскликнул Артем. — А я-то думаю, куда мой дружок клонит?! — Ринге зло посмотрел на Каца. — Предлагаешь написать заявление и отнести его в милицию?

Артем хотел сказать еще что-то, но вдруг поднялся из-за стола, подошел к тяжелой зеленой шторе, отделявшей кабинку со столиком от основного зала, и резко отдернул штору в сторону.

У официанта было такое лицо, словно он случайно проглотил живую жабу и пытается осмыслить происшедшее.

— Значит, подслушиваешь? — Артем вцепился в рубашку официанта и притянул его к себе. Ворот сдавил официанту горло, он начал кашлять.

— Нет, я просто подумал, может, чего нужно... Кхе... Отпустите... Я дышать не могу...

— Позови сюда мэтра, — не терпящим возражения тоном приказал Ринге, отпуская официанта. — Сегодня ты работал последний день.

— Нет! — Глаза официанта наполнились слезами. — Я прошу вас, не нужно!

Артем смерил уничтожающим взглядом хлипкого, с прилизанной челкой парня, очень похожего на педераста-манекенщика, — такие обычно ходят, кривляясь, по подиуму, чередуясь с долговязыми девицами. Ринге с силой оттолкнул официанта.

— Пошел вон отсюда, мразь! Когда понадобишься, сам позову.

Парень моментально испарился, а Ринге вернулся обратно за столик.

— Хочешь ты этого или нет, но я встречусь с Вороном, и пусть он выбьет все мозги из этой падлы, — холодно произнес Артем. — Мне отнюдь не жаль тех нескольких десятков тысяч долларов, которые придется заплатить Ворону за работу. Я просто думал, что мы разделим эту сумму пополам и что эта месть будет нашей общей местью. Ну так что, мне делать все одному, или ты...

Кац молчал, тупо уставившись в стол, заставленный всевозможными деликатесами, и нервно курил, делая глубокие затяжки. Потом он снова взял бутылку и налил себе чуть ли не полный бокал виски. Пауза затягивалась.

— Ладно... — Ринге поднялся, взял со стола зажигалку, положил ее в карман, достал из пиджака бумажник, бросил на стол стодолларовую купюру и, осуждающе усмехнувшись, вышел из кабинки.

Покинув ресторан, он сел на заднее сиденье припаркованного на стоянке напротив ресторана серебристо-серого «понтиака» и, обратившись к сидевшему за рулем охраннику Саше, еще совсем недавно работавшему личным телохранителем Денисова, тихо сказал:

— Поехали домой... И не гони. Я не тороплюсь...

Артем достал из маленького, встроенного в промежуток между сиденьями бара бутылку коньяка, стакан и принялся медленно, но целеустремленно накачиваться, не переставая думать о странном поведении Мишки. «Это же надо, греха на душу он брать не хочет! Вот скотина! Знал бы Макс, какой у него, оказывается, друг...»