Валерий Горшков - Черная метка

Алчный лепила задрожал еще сильнее.

— А вот в несчастном случае с вашим покойным боссом, моим хорошим знакомым профессором Романовым, я, признаться, сильно усомнился с самого начала, — укоризненно покачав головой, продолжал Северов. — Ну не может человек, от рождения не пьющий, не курящий, на протяжении двадцати с лишним лет трижды в неделю занимающийся китайской гимнастикой дайдзи-цуань и дюжину раз выжимающий гирю в двадцать четыре килограмма, просто так взять и умереть от инфаркта!.. Хотя кое-кто в милиции, как выяснилось, считает именно так...

— На что... вы намекаете? — усилием воли разлепил прыгающие синеватые губы хирург. — Профессор был для меня почти отцом!..

— Разумеется, — соглашаясь, кивнул Ворон, — иначе ни за что не переписал бы завещание, оставив все свое имущество, включая клинику и бывшую дачу первого секретаря Ленинградского горкома, своего однофамильца, на Солнечном берегу, вам в наследство. Как вы узнали о завещании — теперь уже не важно, — сделал небрежный жест рукой Северов. — Важно то, что в погоне за деньгами и карьерой вы, не слишком полагаясь на безвременную или случайную кончину хоть и немолодого, но вполне здорового профессора, решили самым подлым образом использовать не только расположение старика, но и полученные в институте знания по фармакологии, поехали в Сочи, где в гостинице «Жемчужина» отдыхал Романов, и отравили его, подмешав в напиток смертельный коктейль...

— Я его не травил! — скрипнув зубами, вскричал Блох. — Это еще нужно доказать!

— Доказывает прокуратура, уважаемый Евгений Викентьевич, а я так... погулять вышел. — Тихим, но пронизывающим насквозь не хуже остро заточенного стилета голосом Ворон сразу же осадил срывающегося на истерику эскулапа. — Мне юридические и судебные выкладки не требуются, я сам и следователь, и судья, и палач.

— Вы не посмеете... — Хирург едва не задохнулся от барабанной дроби в груди. — Здесь куча народа! Я позову милицию, покажу паспорт и билет, скажу, что вы привязались ко мне и не даете сесть на самолет! Я перед законом чист, а вот вас менты арестуют, обнаружат на лице грим, и тогда...

— Вы — убийца, — перебил его Северов спокойным, размеренным тоном. — Причем гнусный и трусливый. И звать на помощь — кишка тонка...

От этих издевательских, уничижающих, смешивающих с дерьмом не хуже бетономешалки слов хирургу стало совсем худо. Блох всеми фибрами души, всем своим существом захотел, не сходя с места и не поднимая зад от кресла, провалиться глубоко под землю.

По его липкому лбу медленно стекали, застилая глаза посильнее слез, крупные капли холодного пота. Ноги отбивали чечетку.

Казалось, еще секунда — и мышцы мочевого пузыря окончательно расслабятся, заставив своего хозяина воспринять смерть как лучшее избавление от позора...

Сержант Северов продолжал держать все ту же позицию.

— За могилой отца, кажется, ухаживают, все оплачено на год вперед.

— Этот снимок, — скрипнул зубами Гайтанов, кивнув на второе фото, — подлинный, без монтажа! Ворон, он же — майор Северов, действительно был у нас в руках! Получив в случайной схватке с одним уродом, в ночном парке, стилет под ребро, он четко уложил его двумя выстрелами из ствола, истекая кровью, сел в машину и поехал, с ножом в животе. Надо полагать, к знакомому лепиле. Но по дороге потерял сознание, врезался в круглосуточный киоск и лишь чудом остался жив!

Полковник выпустил в сторону Ивана сноп дыма и тыльной стороной ладони резко смахнул проступившие на лбу капли пота — в тесной комнате для допросов было достаточно жарко, батареи следственного изолятора топили на совесть. А может, просто сказывалось напряжение момента...

— В машине, обычной «восьмерке», заделанной под броневик, в тайнике под панелью, обнаружилось много чего интересного. Но главное не в этом, а в том, что снятые с раненого, находящегося в коме мужчины отпечатки были с огромным трудом, но идентифицированы с пальчиками погибшего два с лишним года назад командира СОБРа!..

Стряхнув пепел в банку с окурками, Гайтанов совершенно иным, чем раньше, взглядом смерил сидящего напротив молодого, но уже с лихвой хватанувшего всех прелестей балканской и чеченской войн спецназовца. Он понимал, что сейчас творится в голове у парня, и не осуждал его за упрямство. Просто пришло время сказать главное, перейти к самой сути задуманной генералом Корначом авантюры.

— Так или иначе, но твоему отцу удалось бежать, — подчеркнуто спокойно сообщил разведчик, тут же оценив, как мгновенно оживилось лицо Ивана. — Нужно отдать ему должное — он профессионал самой элитной пробы, мы, в ГРУ, таких называем «экстра». Специалисты, подобные Ворону, ценятся на вес золота, их во всей стране совсем не много...

— Зачем вы мне все это говорите? — не удержался от реплики Иван.

— А затем, что твой отец хоть и киллер, работающий в том числе и за деньги, но он не алчущий отморозок и тем более не мокрушник вроде Механика! Я знаю, что именно убийство жены и дочери да плевок в душу от родного начальства, неспособного отыскать и наказать убийцу, заставили его стать таким, какой он сейчас, начать новую жизнь вне закона и с неотвратимостью конвейера, одного за другим, отстреливать разную мразь, паразитов, выродков, расплодившихся и жирующих на свободе, купивших всех и вся, а оттого — чувствующих себя неприкасаемыми хозяевами страны! Но этот марафон простреленных лбов и затылков — не выход!.. Рано или поздно его вычислят, если не мы, то бандиты, служба безопасности какого-нибудь влиятельного барыги, олигарха, которому понадобится сдать Ворона, ранее воспользовавшись его помощью в своих гнусных шкурных интересах, дабы получить в ответ некую услугу!.. Но мы, люди в погонах, не привыкшие рисоваться по ящику и реально стоящие на страже закона и государственных интересов, не хотим, чтобы все закончилось именно так... Нам нужны специалисты такого уровня... Вместе, в одной команде, мы сможем гораздо больше, чем поодиночке! Ты понимаешь меня, парень?!

Иван Северов сохранял молчание.

Полковник ГРУ устало, шумно выдохнул и, зажав сигарету зубами, стукнул руками по столу.

— Мы хотим вернуть твоему отцу то, что он потерял, — ощущение свободы и службы своему Отечеству. У него не будет проблем ни с накопленными деньгами, ни с легальными документами, ни, если на то пошло, с передвижением в любую точку планеты. Единственное, что уже не вернуть, — это имя. Не стоит создавать опасных прецедентов. Майор Северов должен остаться там, где он находится последние два года, — на Южном кладбище Санкт-Петербурга, рядом с женой и дочерью. Но это, как ты понимаешь, детали... Тем более твой отец уже не первый год живет под чужим именем, по легенде. Только сейчас он — беглец, а мы предлагаем ему снова стать полноценным гражданином! И по-прежнему заниматься тем, что он умеет делать лучше всех остальных... Только уже без чреватой провалом и смертью самодеятельности, а в составе хорошо отлаженной и работающей без сбоев Системы. Все уже согласовано на самом верху, и я лично даю гарантию его абсолютной безопасности при встрече. И хочу, чтобы ты помог нам выйти на него с нашим предложением. Если в этом процессе будешь участвовать ты, единственный близкий ему человек, он наверняка согласится! Но если ты откажешься... Не хотелось говорить тебе о спецсредствах, помогающих людям перед смертью вспомнить всю свою прошлую жизнь по деталям, но, видно, придется упомянуть — для успеха дела. К тому же мои предостережения насчет предательства не голословны — буквально на днях один коммерсант, которому в свое время Ворон оказал услугу, уже предложил слить канал контакта с ним, в обмен на помощь спецслужб в решении проблем с опасными конкурентами. Даже если мы сейчас с тобой не договоримся, рано или поздно мы его возьмем и без твоей помощи. Только в этом случае чуть раньше твой отец получит с Северного Кавказа закрытый цинковый гроб! — подвел черту Гайтанов. — И не надо смотреть на меня, как на врага, сержант! Здесь ГРУ, а не «Армия спасения Христа»! Когда ставка слишком велика, ради достижения поставленной цели мы не останавливаемся ни перед какими мелочами. А жизнь простого сержанта-контрактника внутренних войск — поверь, просто не достойный упоминания пустяк... Надеюсь, ты меня хорошо понял, парень?! Форы на раздумья, увы, дать не могу. Итак... ты организуешь мне встречу с отцом или... А?!