Дон Пендлтон - Канадский заговор

Так, во всяком случае, он планировал.

Он стоял посреди комнаты, внимательно оглядываясь по сторонам — не забыл ли чего. Внезапно фальшивая стена отошла в сторону, и в проходе показалось дуло автомата.

Болан мгновенно вскинул «отомаг», однако вовремя узнал знакомый силуэт.

Это была Бетси Гордон, одетая на манер американских террористов новой волны — в черный десантный комбинезон с перекрещивающимися на груди патронными лентами. На шее у нее болтался небольшой автомат.

— Ублюдок! — выкрикнула она, с ненавистью уставясь на Болана.

«Отомаг» был по-прежнему нацелен на ее берет с вышитыми буквами «СК».

Болан холодно взглянул на нее, поставил оружие на предохранитель и убрал его в кобуру.

— Ты пришла убить меня или просто полюбоваться?

— Полюбоваться, — в тон ему отозвалась Бетси. — И это зрелище мне совсем не по душе.

— Уходи, Бетси. У меня нет времени на болтовню.

Ствол ее автомата опустился, и короткая очередь пронзила пол в нескольких сантиметрах от ног Болана.

— Наверное, у тебя появилось бы время, выстрели я тебе по ногам?

Она дрожала от ярости. Болан не раз сталкивался с людьми, буквально терявшими рассудок в припадке неконтролируемого гнева. С такими нужно быть очень внимательным.

Он вздохнул и поднял вверх руки, ладонями вперед.

— Осторожнее с этой штукой, крошка. Я не хочу сражаться с тобой. Что случилось?

— Ты сказал, чтобы я смотрела на тебя, как в зеркало, — со злостью произнесла Бетси Гордон. — Хорошо, я смотрю. Но я не вижу своего отражения. Я вижу свинью, крысу, убийцу. Я отрежу тебе ноги, супермен. А потом поглядим, как ты будешь стрелять, прыгая на своих прогнивших культях.

Он коротко рассмеялся:

— Да ты никак сердишься на меня! Когда во Вьетнаме женщины сердятся на своих мужей, они будят их, держа лезвие ножа под мошонкой.

— Я в твоих советах не нуждаюсь, — процедила сквозь зубы девушка. — Или ты намекаешь, что отныне ты — мой мужчина?

Он вновь тихонько засмеялся, внешне расслабляясь и напуская на себя беззаботный вид. Слегка отставив ногу, он начал было отворачиваться от девушки. Внезапно он прыгнул на нее, вцепившись одной рукой в автомат, а другой — ей в горло. Под тяжестью его тела она прогнулась назад до такой степени, что едва не упала на пол.

Она попыталась выцарапать ему глаза, а коленом ударить в пах. Бесполезно. Тогда она вдруг прекратила сопротивление и, обреченно застонав, упала на ковер.

Болан отобрал у девушки оружие и, вынув магазин, сунул его к себе в карман, а пустой автомат швырнул на пол. Подняв девушку, он отнес ее на кровать и еще влажным полотенцем обтер ей лицо.

Бетси пришла в себя. Она уже не сопротивлялась, однако в глазах ее по-прежнему мерцали злобные огоньки.

— Зачем ты так, Бетси? — спросил Болан.

— Предатель!

— Я тебя не предавал.

— Неужели? Ты пришел к нам как друг и попросил нашей помощи. И мы предоставили ее тебе, ни минуты не раздумывая. Но ты обманул нас.

Он покачал головой.

— Я вас не обманывал.

— Ты обещал провести здесь только ночь, а наутро уехать. И если бы мы знали, что ты развернешь здесь военные действия, что полиция наводнит улицы, что Оттава направит сюда своих солдат, а ты разрушишь нашу военную базу...

Несколько секунд Болан напряженно смотрел на нее. Затем взял в руки разряженный автомат, вставил в него магазин и дослал патрон в патронник. Он вернулся к кровати и положил оружие перед девушкой.

— За истекшие сутки я уже второй раз даю возможность члену вашей организации убить меня, — произнес он. — Если ты и впрямь считаешь, что я поступил нечестно, — что ж, действуй.

Она даже не притронулась к автомату. На мгновение их жесткие взгляды встретились. И вот уже опять перед ним — маленькая девочка, которая так взволновала его в первый раз.

Он присел на кровать, обнял ее и нежно поцеловал. Бетси вложила в свой поцелуй всю страсть и желание влюбленной женщины.

Вдруг девушка тихонько заплакала, и Болан принялся ее успокаивать. Она чуть слышно прошептала:

— Я знала, что этим все кончится. Я хочу заниматься любовью, а не воевать.

— Всему свое время, — со вздохом отозвался Болан. — Но сейчас время войны.

— Давай все бросим. Сейчас же. Теперь. Уйдем и никогда сюда не вернемся.

— Разве это так просто? — мягко спросил Болан, глядя ей прямо в глаза.

— Я не знаю, — простонала она. — Я не знаю, во что верить.

— Обычная ошибка в нашей профессии, — пробормотал он. — Миллион вопросов и минимум ответов. Прости, если причинил тебе боль. Поверь, я этого не хотел. И не беспокойся: никакого пожара тут нет. Я не выдал ни одной из ваших тайн. Хотя, по правде говоря, я предпочел бы, чтобы все это... — он сделал широкий жест рукой, — чтобы все это навсегда исчезло в огне и дыму. Кажется, я понимаю, во что СК намерено превратить это здание. Но это неправильная стратегия, Бетси. Она обернется против вас и вас же уничтожит.

Похоже, Болан попал в точку. Прежний пропагандистский дурман вновь всколыхнулся в душе Бетси Гордон. Слова Болана больно задели ее самолюбие. Она рывком села на кровати и с ненавистью уставилась на Палача. Но тотчас опустила глаза.

— Еще один взгляд в зеркало? — спросил он.

— Возможно, — ответила девушка с тихим отчаянием.

— Постарайся понять, Бетси. Я не террорист. Я не бегаю по Центральному парку, стреляя в прохожих, чтобы таким образом выразить свой протест против уличной преступности. Я — солдат, сражающийся против других солдат. Моя война — это реальная война. А твоя?

— Мы считаем, что да.

— Со штандартами, трубами и барабанами? Вперед, в атаку?! — Он покачал головой. — Нет. Только что ты вглядывалась в меня и видела во мне собственное отражение. Ты обвинила меня в убийстве. А значит, обвинила в том же и себя. Это здание... — он обвел рукой комнату, — это сплетение труб, этот невероятный лабиринт — разве все это создано для войны? Или на потеху террористам? Ты намерена сражаться против солдат Ее Величества в этом отеле?

— Если придется, то — да! — твердо ответила Бетси Гордон.

— Чушь! Ваша цель иная и ты это отлично знаешь. Как сказал Боске: «Это прекрасно, но это не война». Ваша цель — примитивная бойня. Ты не в силах реально противостоять королевским солдатам. И тогда ты ищешь замену. Ты находишь выдуманного врага, которому и впрямь способна наносить удары, ничуть не опасаясь получить их в ответ. Ты атакуешь совсем не тех, кто является твоим врагом, Бетси. Потому что так для тебя удобнее.

— Когда воюешь за правое дело, можно идти на некоторые жертвы.

— Разумеется. Но кто должен страдать? Именно в этом кроется недостаток большинства террористических движений. Проще простого убивать невиновных, жертвовать ими, заранее зная, что они не способны даже сказать что-либо в свою защиту. Вы не оставляете им времени на возражения. Да вам такие возражения и не нужны. Это — ложная война, и я не могу ее приветствовать. Но ведь и тебя мучают сомнения. Именно это тебя раздражает. Именно это тебя озадачивает. Именно потому ты не перестаешь задавать себе вопросы вместо того, чтобы хоть раз попытаться найти ответ.