Дон Пендлтон - Капо из Акапулько

— Печально это слышать, — сухо отозвался Болан.

— Он уверяет, будто земля под тобой ходит ходуном, и советует тебе перебраться в другое курортное местечко.

— При всем моем желании... — вздохнул Болан. — Я тут, кажется, здорово застрял.

— Тебе виднее. Мое дело — передать просьбу. Можешь о ней забыть.

— Уже забыл, — усмехнулся Мак. — Но передай папочке, что я всегда ценю его заботу обо мне. Просто мы живем как бы немножко в разных измерениях, и иногда его советы...

— Можешь не продолжать, — прервал друга Таррин. — Между прочим, я пытался навести справки о твоей деве. Ни-че-го. Но у меня есть другая информация. В частности, о флагах.

— Так-так, выкладывай.

— Белый флаг поднял мальчик Ровера из Вашингтона. Смекаешь? Он дошел до них через Государственный департамент.

— Ну, и что здесь особенного, Липучка?

— Не знаю, но, по-моему, что-то есть.

— Хорошо, я подумаю. Едем дальше. Флаг был поднят в пять по акапулькскому времени. Правильно?

— Минута в минуту. Теперь слушай о черном флаге. Он прибыл на нью-йоркском экспрессе. Я разговаривал с тем, кто это осуществил. Его запустили с корабля прямо в открытом море.

— Очень романтично, — хмыкнул Болан.

— Не без того. Информация получена через телефонную компанию Эр-Си-Эй.

— Спасибо, Липучка. Похоже, кусочки головоломки начинают понемногу складываться. Это хорошо. Кстати, ребята Ровера не могут использовать помощников?

— Хочешь сказать: из разных стран?

— Да кого угодно! Просто не могу понять, какое отношение ко всему этому имеют ребята Ровера. Что-то тут не так. Я бы хотел знать, что ты думаешь об этом.

— О наемниках Ровера? — уточнил Таррин.

Без сомнения, он имел в виду информаторов ФБР, не обремененных «законами страны».

— Да, Липучка, да, — быстро проговорил Болан. — Меня это очень интересует. Как-никак я уже потерял шесть любимых женщин.

Голос Таррина мигом посуровел:

— Они — твоя плата за доблесть, солдат.

— Так ты о них ничего не слышал?

— Их точное число шесть, так?

— Совершенно верно, ровно половина дюжины.

— Сразу шесть! Вечно ты любишь терять целые комплекты! — невесело усмехнулся Таррин. — Нет, их судьба мне неизвестна. Обычно слухи о подобных событиях доходят намного позже. Почему-то люди не любят распространяться на такие темы. Но я могу развесить кое-где уши, если это необходимо.

— Не стоит, — устало произнес Болан. — Я попробую разобраться сам. Тебе знаком человек по имени Джон Ройал?

— А кто же его не знает?!

— Помяни его добром, Липучка.

— Что?! Не может быть! А где ты находился в тот момент, черт побери?

— Увы, меня не было рядом, — со вздохом ответил Мак, — хотя кое-кто и пытался представить дело так, будто я сидел с ним до самой последней минуты.

— Так что у вас там происходит? Мне это не нравится, сержант.

— Слишком долгая история, друг, расскажу как-нибудь потом. Что удалось узнать об «ушах» в доме Спилка?

— Твоя информация полностью подтвердилась, — доложил двухголовый гений из Питтсфилда. — Но учти один нюанс: они как белые, так и черные. И разбираться с этим тебе придется самому. Сдается мне, у вас там становится достаточно жарко, приятель.

— Не то слово.

— Ну так постарайся не сгореть. Будь осторожен, Страйкер.

— Ты знаешь меня, — тихо ответил Болан и положил трубку.

Именно так — грандиозный пожар, в котором погибнуть ничего не стоит. Скоро весь город будет охвачен пламенем, если только не удастся изначально сбить огонь.

А Болан до сих пор не представлял, с какого же конца ему лучше всего подступиться.

Как всегда, он надел свой знаменитый костюм для ведения ночных боевых действий — костюм, который давно уже превратился в символ этого человека и его войны. Даже лицо и руки покрывал слой темной краски. В черной кобуре покоились девятимиллиметровая «беретта» с глушителем, который Болан изготовил сам, а также запасная обойма с разрывными патронами «парабеллум».

Оставив все прочее в машине, он тихо шагнул в ночь. В небе сияла луна, сквозь разрывы кучевых облаков сверкали яркие звезды.

Часы показывали два ночи. В этой части города все уже готовилось ко сну. Лишь редкие звуки смеха и веселья разносились над тихими водами залива.

Болан ступил в воду и бесшумно поплыл к «Марии». Достигнув яхты, он ухватился за якорную цепь и некоторое время прислушивался, после чего двинулся вдоль корпуса к корме. На корабле царила полнейшая тишина; ни в рубке, ни на палубе, ни в иллюминаторах не было ни единого огня. Но Болан знал, что все на борту сейчас настороже и готовы к любой неожиданности.

В этот момент он заметил на корме человека. Сунув под голову надувную подушку, тот небрежно развалился на дощатой палубе. Одна нога его была полусогнута, и пальцами правой руки он выстукивал по коленке какой-то быстрый, дробный ритм.

Болан бесшумно вскарабкался на корму и, молниеносно набросив на шею человека тонкую гарроту, тотчас увлек свою жертву под воду. Когда охранник перестал подавать какие-либо признаки жизни, Болан отпустил его и снова быстро взобрался на борт.

Люк в каюту был открыт. Болан сунул голову в черный проем и подождал немного, чтобы глаза привыкли к темноте. Чуть погодя он уже смог различить очертания корабельной обстановки. Внизу, прямо под собой, он увидел маленькую кухонную плиту, левее, вдоль переборки, стояли две кровати — кто-то спал на них, безмятежно похрапывая. Из каюты вела дверь еще в одно крохотное помещение — судя по всему, там тоже стояла койка.

Бесшумно спрыгнув внутрь, Болан мгновенно пустил в дело свою смертоносную леску. Первый человек испустил дух, даже не сообразив, что же с ним происходит. Второй также не оказал ни малейшего сопротивления — лишь слабый, угасающий хрип засвидетельствовал его конец.

После этого Болан пошарил рядом с плиткой и, найдя спички, чиркнул одной. В тусклом, колеблющемся свете он разглядел в углу фонарь, работающий от аккумуляторов, и включил его.

Как он и предполагал, за распахнутой настежь дверцей находилась маленькая каюта, почти целиком занятая широкой кроватью. В дверном проеме виднелась голая нога, свесившаяся почти до пола. Нога резко дернулась, и Болан услышал:

— Эй, что там со светом? Ведь еще не пробило четыре часа!

Болан шагнул вперед, схватил парня за лодыжку и выдернул из кровати, одновременно доставая револьвер с глушителем.

— Я убью тебя, обормот! — еще не проснувшись окончательно, взревел парень. На вид лет тридцати, он был крепко сложен, волосат, а все его одеяние составляли лишь короткие пляжные шорты.

Парень привстал на колени,, намереваясь хорошенько врезать глупому шутнику, и тут вдруг замер, увидев прямо перед собой человека, облаченного в черное. Взгляд его смятенно метнулся в сторону и уткнулся в мертвеца, который с выпученными глазами лежал на соседней кровати. Парень мигом все понял.