Дон Пендлтон - Переполох в Детройте

Болан еще раз вздохнул. Половина содержимого его тарелки давно уже остыла и осталась нетронутой. Мак закурил сигарету, задумчиво скользнул взглядом по стене и мрачно сказал:

— Итак, ты занялась разработкой Тони Квазо.

Она утвердительно кивнула и насупилась.

— Я посчитала, что это будет самый прямой путь.

— И что же ты узнала?

— Немного. Но вчера я была близка к разгадке тайны. По крайней мере, я напала на след Жоржетты. Я уверена: они узнали о ее связях с федеральным бюро.

— Почему ты так думаешь?

— Личный опыт. Я пришла в заведение Тони Квазо на Шестой улице и попросила работу. Управляющий принял меня и тут же нанял. Я назвалась Линдой Лейкмонт, а в ведомость на зарплату меня внесли под именем Линды Уолтерз. Через три дня посмотреть на меня пришел сам Квазо. Он рассыпался в комплиментах и пригласил к своему столику. Один из барменов принес выпивку — и это в заведении, где на каждые три столика имеется по официантке! Это меня сразу насторожило, я до смерти испугалась, не хотела пить, но пришлось. Затем тот же бармен подошел к столику, чтобы забрать пустые стаканы. При этом он воспользовался старым трюком: два пальца вовнутрь стакана, и когда ты его поднимаешь, то сохраняются отпечатки пальцев на внешней стороне.

— Ты думаешь, они пытались установить твою личность?

— Да. И поэтому, едва расставшись с Квазо, я заказала разговор с Вашингтоном и переговорила с приятелем из отдела дактилоскопии. Он быстренько ввел в компьютер вместо моих отпечатков отпечатки пальцев Линды Уильямс, арестованной в Хьюстоне за неприличное поведение в общественном месте. На следующий день друзья известили меня, что в архив отдела кадров по обычным полицейским каналам уже поступил официальный запрос на установление моей личности. Далее, когда мы с Квазо стали друзьями, он сделал умное лицо и сказал, что ему известно мое грязное прошлое. Я надула губки. Тогда он рассказал мне, как получил информацию. А еще добавил, что некоторое время назад у них были неприятности с «барышней», которая попыталась их обмануть. С тех пор они решили не рисковать и выяснять точно, с кем имеют дело.

— Квазо ничего не говорил насчет своих связей в преступном мире?

— Он хвастался этим. А если б ты знал, сколько раз мне пришлось смотреть с ним фильм «Крестный отец»!

— Ну, сейчас-то его бахвальство закончилось, — спокойно произнес Болан. — Я придавил эту гниду и прервал твою связь. Извини.

— Не надо извиняться. Я узнала от Тони все, что хотела, но думаю, местечко на Кросс Пойнт хранит еще много тайн.

— Предчувствие или есть информация?

— И то, и другое. Однажды, когда мы с Тони были в... в постели, ему кто-то позвонил из Торонто. Тони был осторожен, но несколько слов мне все же удалось разобрать. Речь шла о специальной отгрузке партии мяса, хороший товар, мол. Квазо пометил что-то в записной книжке у телефона. На следующее утро страница оказалась вырванной, но на нижнем листочке отпечатались две группы цифр. Одна — четырнадцать девяносто два, вторая — 6.30. Тебе что-нибудь говорит цифра 1492?

— В этот год Колумб отправился в плаванье.

— Точно. А «Сыновья Колумба» имеют великолепный уютный яхт-клуб на канадской границе.

— О'кей, в этих цифрах должен быть заложен какой-то смысл.

— Можешь в этом не сомневаться.

— Тебе, Тоби, нужна помощь, — вздохнул Болан.

— Это предложение?

— Ты не обойдешься без надежного партнера.

— Что?

Он улыбнулся.

— Когда-то канадцы спасли мою шкуру.

— Думаю, что ты делаешь мне предложение, — Тоби изумленно уставилась на Болана. — Сама я бы не решилась просить твоей поддержки, Мак. У тебя и так достаточно...

— Мне, в любом случае, нужно изменить направление удара.

— Послушай...

— Мы должны нанести удар по центру, из которого исходят все директивы.

— Торонто?

Болан угрюмо кивнул и спросил:

— У тебя по-прежнему есть пилотская лицензия?

— Конечно. Куда лететь? Приказывай.

— Учти, тебе придется оставить полицейский значок дома.

— Я же сказала тебе, что взяла отпуск.

— О'кей, тогда заруби себе на носу: командовать буду я, а ты будешь делать то, что я скажу.

— Согласна. Командуешь ты, — спокойно ответила Тоби. — Когда мы беремся за дело?

— Через пять минут. Годится?

Она перегнулась через стол и поцеловала его в губы.

— Звучит как музыка, сержант. Бог любит тебя, я в этом не сомневаюсь.

Болан был не слишком уверен в Боге, зато послание от партнера получил вполне доходчивое.

Сначала Тоби заказала коротенький разговор с Торонто, затем наняла небольшой одномоторный «Бичкрафт» и они полетели на север от Детройта. В районе Великих Озер они взяли курс на восток и через озеро Гурон вторглись в канадское воздушное пространство.

Тоби была хорошим летчиком и отличным штурманом. Они добрались в Торонто без приключений и совершили посадку на небольшом частном аэродроме неподалеку от озера Онтарио.

Нескольких слов, сказанных Тоби, оказалось достаточно, чтобы всего через несколько минут они уже ехали в предоставленном им автомобиле.

Болан не расспрашивал, а Тоби особенно не распространялась о «специальной договоренности», на основании которой она действовала. Мак подозревал, что тут не обошлось без той «большой шишки в полиции», помогавшей Жоржетте. Он понимал, что некто, обладающий большой властью и озабоченный судьбой исчезнувшей женщины-полицейского, стал и для них своего рода доброй феей.

До полудня было еще далеко, когда они подъехали к «заведению с сомнительной репутацией». По указанию Болана Тоби дважды медленно объехала весь район, затем припарковалась у входа в «Грот Саймона» — откровенный бордель, обслуживающий портовую публику.

Тоби осталась в машине, а Болан с ходу взялся за дело. На нем был темный, великолепно сшитый костюм, нейлоновая водолазка, а в кобуре под мышкой притаилась «красотка» «беретта».

В пустом полутемном заведении стоял специфический запах — продукт слияния «ароматов» пота, перегара и табачного дыма. Перегородка с узкой дверью, загороженной стулом, разделяла заведение на две части — «день» и «ночь», как их условно назвал Болан.

«День» — это длинный бар с засаленными деревянными табуретками и рядом небольших столиков у дальней стены.

«Ночь» — довольно обширный зал с множеством сдвинутых вместе столов, на которых громоздились перевернутые стулья. В дальнем конце зала имелась большая сцена.

В дневном зале, за баром, тоже была сцена, но значительно меньших размеров. На ней стояли несколько стоек с плакатами, изображавшими в натуральную величину молодую очаровательную девушку по имени Тутлз Ляфлер, ниже было нацарапано: «шоу во время обеда».