Дон Пендлтон - Смерть уравнивает всех

— Эти ублюдки иногда используют такие фургоны для...

Он оборвал фразу на полуслове и схватил трубку.

— Мне плевать, что они используют! — взъелся Ваннадуччи.

В дверь вбежал Зено и, еле переводя дыхание, выпалил:

— Переговоры не состоялись, Марко! Они предъявили ультиматум. С ними там, внизу, Альфред Дамио. Он говорит...

— Конечно, Нью-Йорк — это Америка, как говаривал мой покойный друг Фрэнк Камбелла, — злобно усмехнулся Ваннадуччи. — Все правильно. И что же Альфред?

— Я завел с ним разговор об ультиматуме, Марко. Но он уперся как баран, и не собирается возобновлять свои старые знакомства. Он уполномочен передать приглашение — сам знаешь, от кого. Приглашает тебя выйти на улицу. Говорит, что с нами, Марко, покончено и Нью-Йорк поднялся мощным фронтом, поскольку пришло время произвести замену. Еще он говорит, будто твой наследник ждет сейчас внизу. Он утверждает...

— Что все это значит?! — завопил Ваннадуччи.

— Это не мои слова, Марко. Это их слова.

— Естественно! И, чтобы передать мне подобную новость, они послали какого-то жалкого мальчишку на побегушках?

— Это еще не все, — устало продолжил советник. — Они дали нам час, чтобы убраться отсюда. Уже готов самолет, ожидающий тебя, Марко.

— Самолет? А куда он летит?

— В Коста-Рику.

— А, черт, будь они все прокляты! Горстка ничтожеств! Да я крестил половину этой шпаны! Они что, забыли?

В этот момент в комнату ворвался Ральф Пепси с широко раскрытыми глазами. На секунду замерев на пороге, он на цыпочках двинулся дальше. Эбо опустил телефонную трубку и вопросительно посмотрел на него:

— Ну, а теперь что?

— Они направляются к западной стене! Я послал нескольких ребят, чтобы их задержать.

— Сколько всего приближается?

— Трудно сказать... Двадцать, может, тридцать. Они идут пешком. Я выдвинул навстречу группу Пэта. Должен ли я...

Гарри Скарбо отвернулся от окна.

— Господи Иисусе, — прошептал он.

И тотчас яркая вспышка осветила ночь, невдалеке послышался взрыв, от которого задрожали стекла.

— Что это? — ахнул Ваннадуччи.

— Пушка! — доложил ошеломленно Алджиерс. — Они притащили с собой пушку!

Словом «пушка» на уличном жаргоне обычно именуют оружие значительного калибра. Но Алджиерс употребил это слово в его прямом смысле и не ошибся.

На сей раз фургон Болана прибыл на место, оснащенный не просто электронными чудесами. Теперь это был дредноут на колесах, катящийся по дороге крейсер, который располагал поистине феноменальной ударной мощью. Ракетная установка, вмонтированная в крышу, управлялась с водительского сиденья, ее можно было использовать прямо на ходу. Вращающаяся платформа с четырьмя ракетами во время «тихого» ведения боевых действий покоилась в специальном отсеке на крыше, однако при первой же необходимости ее можно было поднять и, манипулируя кнопками на приборной панели, закрепить в любом требуемом положении.

Наведение на цель осуществлялось через электронную цепь, задействованную на обычную систему оптического наблюдения; все управлялось ногами. Запуск ракеты производился при помощи вделанного в пол устройства — его Болан охарактеризовал в своем журнале как «прибор, который надо покачать из стороны в сторону, чтобы ракета пошла в цель». Гибкая голень и твердая ступня — вот и все, что требовалось от человека; руки оставались свободны.

Пожалуй, наибольшую сложность представляла перезарядка системы. В пылу боевых действий просто некогда было этим заниматься. Вот почему ракеты приходилось использовать лишь в чрезвычайно исключительных обстоятельствах.

Автомобиль не был бронированным, и стекла на нем стояли пулепробиваемые, однако кресло водителя, отлитое из прочного металла, находилось под защитой специального козырька. Кроме того, наиболее стратегические места кабины предохраняла защитная панель, так что в какой-то мере и водитель, и панели управления оказывались в достаточной мере неуязвимыми.

Болан объехал по периметру поместье Ваннадуччи и при помощи оптических систем ночного видения произвел разведку оперативных сил противника. Судя по всему, момент для атаки был вполне подходящий.

Разумеется, появление фургона не могло остаться незамеченным, но никто не попытался помешать ему.

Чуть погодя, выехав на прямой отрезок пути, ведущий непосредственно к дому, Болан привел в действие ракетную установку и, сверяясь с показаниями оптических приборов, сориентировал ракеты точно на цель.

На узкой дороге едва хватало места, чтобы могли разъехаться два обычных автомобиля. По обеим сторонам асфальтовой аллеи росли могучие деревья, переплетавшиеся густыми кронами, так что у всякого, кто направлялся к дому, возникало ощущение, будто он движется по длинному узкому тоннелю.

На приборной доске замигала зеленая лампочка, сигнализируя, что ракетная установка готова произвести залп.

Болан отклонил ногой пластину управления на несколько градусов влево, отрегулировал вертикальный подъем системы и, удерживая цель в перекрестье оптического прицела, медленно покатил вдоль тоннеля.

Первым делом следовало нанести удар по воротам — подлинному произведению литейного искусства. Сейчас створки ворот, прикрепленные к массивным каменным столбам, были закрыты на цепь, и целое подразделение тяжеловооруженных стражей охраняло их.

Два припаркованных автомобиля с представителями делегаций стояли у ворот. Распахнутые дверцы свидетельствовали, что как раз сейчас шли переговоры.

Двое парней, беседуя, стояли между автомобилями. Другие находились внутри, очевидно, готовые отъехать в любой момент. Дым от выхлопов, выбрасываемых работающими вхолостую двигателями, медленно клубился во влажном воздухе над крышами лимузинов.

Какой-то человек, размахивая руками, бежал к воротам со стороны дома, и двое парней, которые только что мирно беседовали друг с другом, тотчас обернулись, внимательно следя за автомобилем Болана.

Железные ворота намертво застыли в самом центре видоискателя. Когда до них оставалось около ста футов, Палач ударил кулаком по колену, и первая ракета со свистом, оставляя за собой дымовой шлейф, устремилась к цели. Она молнией пронеслась вдоль тоннеля и с оглушающим грохотом врезалась в ворота, которые мгновенно исчезли в вихре огня.

Оба лимузина также исчезли в адском пламени, словно низринувшись в преисподнюю.

Другая нога Болана до отказа выжала акселератор, мотор взвыл и крейсер на колесах помчался вперед.

Итак, наступала кровавая развязка Кровавого Понедельника.

Под прикрытием огня и испарений Болан ворвался на территорию поместья и, не мешкая, устремился к особняку.