Дон Пендлтон - Встреча в Кливленде

Болан перебил ее:

— В том-то и фокус, что эти устройства являются приемопередатчиками. Их не нужно помещать внутрь. В помещениях обычно устанавливают разные жучки. Но, как ты понимаешь, в штаб-квартиру Морелло я войти пока не в состоянии. Впрочем, мне это и не нужно. Есть и другие способы. Ну, например: вот ответвление телефонного провода. Оно идет снаружи здания, и потому легкодоступно. А вот — межсоединительное ответвление.

— Что это значит?

— Всего лишь то, что оно соединяется с удаленными детекторами.

— Поразительно! Какой-то совершенно новый мир! — воскликнула Лэндри, блестя глазами. — Но давай теперь с самого начала. Что такое звукозаписывающее устройство?

— В данном случае — миниатюрный приемопередатчик, иначе говоря, приемник и передатчик в одном корпусе, куда также вставлено маленькое магнитозаписывающее устройство. Оно работает на очень низкой скорости и запускается звуком. То есть включается автоматически, как только раздается звук. И так же отключается по окончании разговора. Вместе с тем я могу запускать приемопередатчик сигналом с моего пульта управления.

По соответствующей команде записывающее устройство переключается в режим воспроизведения и с очень высокой скоростью избавляется от накопленного, сбрасывая его на приемопередатчик. А уж дальше всю эту информацию я использую по собственному усмотрению. Таким образом данные, собранные за двенадцать часов, можно уложить в двенадцать минут.

— Что-то я не очень понимаю...

— Что тебя интересует — быстрое проигрывание? Ладно. Ты, вероятно, слышала запись на ускоренной ленте, когда голоса звучат, как в мультфильме? Тот же самый принцип, но ускорение настолько велико, что можно услышать лишь резкий тонюсенький писк. Словно одна бесконечная нота — в ней как бы сжата вся запись. Моя аппаратура усваивает этот писк и преобразует его в нормальную импульсную запись, для чего нужна, разумеется, особая программа.

— Но это только звукозапись? И только здесь, на твоей аппаратуре?

— Конечно. Я могу накапливать большие количества данных. У меня в блоках памяти записей — на многие месяцы. Точно так же обстоит дело и с видеоданными.

— Что?

— Видеоданные. Видеоленты, понимаешь?

— Подожди, у меня уже мозги болят. Уж не хочешь ли ты сказать, что можешь втиснуть телевизионные программы в... звук?

— Безусловно. Телевидение — это иллюзия. Картинки не посылаются по воздуху, наподобие фотографий. Все эти занятные телевизионные зрелища приходят с электромагнитными волнами как простые электрические сигналы. Хотя и не такие простые, если разобраться. Но уже не за горами день, когда ты сможешь покупать такие записи в виде компакт-дисков. Вставила в проигрыватель, подключенный к телевизору, — и смотри на здоровье. Любая телепередача, любой фильм, любой концерт. Впрочем, и на видеокассетах тоже получается неплохо. Электроника нынче творит чудеса.

— И у тебя здесь есть видеодокументы?

— Несколько тысяч. Морды преступников, места происшествий и все такое. Запрограммировано в компьютере, мгновенный доступ.

— Давай вернемся к звукозаписывающим устройствам, — сказала Лэндри. — Как я поняла, ты можешь записать все, что угодно?

— Не совсем. Для этого мне нужно находиться в радиусе действия приемопередатчика. В большинстве мест на земле он равняется примерно миле. Я всего лишь щелкаю тумблером на пульте и — нате вам, утечка мозгов! Они всасываются прямо сюда, в мою коллекцию.

— Как при космических полетах, да? — с благоговением спросила Лэндри.

— Именно так, Сьюзан. Наши космические зонды имеют очень похожие устройства или даже аналогичные.

— Фантастика! Как, впрочем, и ты сам. Ты — фантастический человек. Можешь принять извинения от очень глупой девчонки?

— Нет, — ответил Болан. — Просто извинениями ты от меня не отделаешься.

— Тогда проваливай к черту!

— Благодарю. Уже собрался.

Лэндри прижалась к нему и запустила руку под его рубашку. Он погладил ее пальцы сквозь тонкую ткань и вдруг заревел:

— Эй, прекрати! Мы летим прямо на дамбу!

И действительно, в тот момент, когда она прильнула к нему, они едва не врезались в дамбу.

— Ну, хорошо, хорошо, — проворчал Болан, — я принимаю извинения от очень глупой девчонки.

— Слишком поздно, — рассмеялась Лэндри. — Я забираю их назад. Просто так ты от меня тоже не отделаешься.

— Да, похоже, Болан вновь влюбился. Хотя и понимал, что потерять голову сейчас — смертельный риск.

— Но сердцу не прикажешь. В том-то и беда.

Лежа в постели рядом с Лэндри, Болан спросил:

— Почему ты не сказала мне, что ты газетный корреспондент? Что тут такого?

Сьюзан раздраженно повела плечом:

— По двум веским причинам. Во-первых, это неправда. И, во-вторых, это вообще не твое дело.

— Теперь это мое дело.

— Ну, хорошо, пусть так. Но я больше не работаю для газет. Ненавижу эту работу. Ненавижу. Ты когда-нибудь был в газетном издательстве? Шум. Суета. Сидит сотня людей и стучит по пишущим машинкам. Непрестанно звенят телетайпы. Вот я и ушла. Кроме того, мне нравится моя свобода. Сама себе даю задания. Работаю, когда хочу и как хочу. Так гораздо лучше.

— Значит, ты пишешь статью?

— Конечно.

— Ну, а почему ты мне не рассказала?

— Смеешься? Что, секретный агент болтает налево и направо, чем он занимается? Я числюсь внештатным сотрудником. Меня это устраивает. А ты — новичок, да к тому же незваный.

— Вот о каком соперничестве ты говорила!

— Я говорила?

— Ну, не я же! Мол, так и так, мы с тобой — соперники.

— В определенном смысле — да.

— После моей деятельности весьма обширно, — заметил Болан. — Ты была для меня — кот в мешке. А я живу на необитаемом острове, запомни. И потому порой затрудняюсь сразу отличить друзей от недругов.

— Так ты действительно думал, что я могла быть врагом?

— Было несколько моментов. Поначалу.

— А теперь?

Он нежно погладил ее бедро.

— Наихудший из всех, с которыми я сталкивался. Мне кажется, ты лишаешь меня последних сил.

— Называй меня Далилой, — усмехнулась Лэндри.

— Как ты докатилась до работы в Пайн Гров?

Она тесно прижалась к нему.

— Ты допрашиваешь меня?

— Вроде того.

— Хорошо. Тогда ты, наверное, желаешь знать только правду и ничего, кроме правды?

— Как сумеешь.

Лэндри удовлетворенно хмыкнула.

— В нашей местности произошел ряд насильственных смертей. Однако ничто не указывало на убийства. Несчастные случаи. Самоубийства. И все — в высшем обществе. Люди словно с ума посходили. Затем это прекратилось. И каждый говорил по этому поводу какую-нибудь глупость, ну, вроде: беда никогда не приходит одна, и прочее.

— Это прекратилось шесть месяцев назад, — сказал Болан.