Олег Приходько - Каратель

Как ни старался Влад сохранить спокойствие, ему это не удалось: лицо его стало мервенно-бледным, руки так задрожали, что пришлось спрятать их под стол; уши заложило, как будто он попал в разреженное пространство, и стало жарко. Наверно, выражение его глаз испугало бы Камая, если бы не черные очки.

«Я убил! — все, что понял из его рассказа Влад. — Я убил!.. Борис собирался доставить эти ампулы Кожухову, они были для него единственным шансом спастись, выжить!.. Я виновен в смерти Сашки Земцова! — ведь если бы я не отдал ампулу Паничу… он сразу вычислил Кожухова и понял, что тот играет против него. И тогда он приказал его убить!»

— Я рассказал, зачем приезжал Кожухов. Вы удовлетворены? Влад не знал, что ответить, что делать дальше. Ведь хитрый татарин-полукровка, это «фестивальное дитя», мог просто стравливать их с Паничем, руководствуясь своим интересом. Влад чувствовал, что это не все, что знает Камай, но что, что еще?.. Отдать ему ампулу, избавиться от нее раз и навсегда, но дальше, дальше?..

«Я убью тигра в его доме, а что дальше?»

Но тигр еще был жив.

— А почему… почему я должен верить во все это? — спросил он упавшим голосом.

— Резонно, — пожал плечами Камай. — Можете не верить.

— Теперь, если вы получите доказательство, что осмий в Уральске-12 есть и там производится «сто восемьдесят седьмой», обойдетесь без Кожухова?.. Вам даже выгодно, что его не стало — не нужно делиться!

Камай посмотрел на него снисходительно:

— Глупо, Владислав Михайлович. Вы ничего не поняли. Я — директор маленького предприятия областного значения. Если меня убрать, этого никто не заметит, кроме моей жены. Никто не станет разворачивать производство там, где нет дорог, где нельзя жить из-за радиоактивного фона. А рекультивация обойдется приблизительно в пять миллиардов долларов, вы это можете понять? Такие вопросы решаются на уровне стран — потенциальных партнеров. При чем здесь Кожухов или Камай?

— И тогда Панича сметут?

— Его сметут раньше. Как известно, шила в мешке нельзя утаить.

Влад достал сигарету и закурил.

— А вы не думаете, что я расскажу Паничу о нашей беседе? Что, если никакого образца у меня вовсе нет? Откуда он у меня, в самом деле?

Камай помолчал.

— Неужели я так глупо выгляжу, Владислав Михайлович? — спросил наконец. — Приходит в офис человек и предлагает… купить у него осмий-187, называя себя частным лицом. Значит, или его ищут все спецслужбы России, или он сумасшедший, или осмий оказался у него случайно, и он сам не знает, что с ним делать. Во всяком случае, не проверив, как минимум, эти три версии, встречаться с ним было бы верхом несерьезности.

— Ну и что же вы выяснили? Что я бандит, да? Раз действую в интересах мафиозо Панича? У вас что здесь, охрана? Может быть, я под снайперским прицелом? А если осмий — уловка, повод выманить вас, взять в заложники и потребовать выкуп? Джек Руби бы не поскупился?

Камай невозмутимо смотрел на Влада.

— Богач, который лопухнулся, нередко озлобляется на весь свет и начинает стяжать еще больше. Паренек, которого дама приятной наружности завлекла за угол, где поджидали крепкие парни, чтобы отнять у него первую зарплату, больше не поверит в любовь, — усыпляющим баритончиком пустился в философию он. — Зло порождает зло…

— Да на хера мне ваши проповеди?! — вскричал Влад. — Можно подумать, вы или Кожухов заботитесь о процветании государства! Это Панич заботится! Это он подобрал брошенный участок тайги и наладил производство! Это он подобрал комбинат, основал банк, фонд «Новое поколение», вкладывал деньги в мэрию и город, построил «Тридорожье», отремонтировал Дворец спорта, организовал акционерное общество!.. Рассказывайте мне… про любовь! Конкурента хотите устранить, да? А вот тебе хрен, фестивальный мальчик! Нашел свободные уши лапшу развешивать… Государство… Оно меня и мою сестру бросило на больную мать со смехотворной пенсией, в колонию меня упрятало в четырнадцать лет. И когда бы Панич не подобрал, я бы сдох! Я четыре года металл гонял за бугор, думаете, сам бумаги на вывоз рисовал? Их государственные чиновники выдавали! По двести процентов прибыли наваривали. А попробовали бы они из «общака» украсть — их четвертовали бы! Да ваше государство — первый враг человека, вся эта чиновничья братия только и рыскает, где бы поживиться, кого бы заложить и продать, с кого налоги содрать. Мне в тюрьме было бы жить проще, чем в государстве, там хоть закон есть. Вы выяснили, кто я такой?.. Я — один из тех крепких парней, которые поджидают влюбленных пареньков за углами. Кошка — это кошка, господин Камай. А мышка — это мышка. Я бандит, а вы — генеральный директор. Я сын вора, а вы — сын миллионера. Между нами нет ничего общего!

Камай слушал, как слушают гинекологи, когда им рассказывают, откуда берутся дети. Дождавшись, когда Влад выпустит пар, заговорил негромко:

— Четверть века тому назад один человек украл цистерну с бензином. Красиво украл, как в детективном романе: на полном ходу сумел отцепить и перевести на стрелку, а там уже поджидали бензовозы. Прибыль была по тем временам «баснословная»: двести семьдесят рублей! Влепили ему «десятку» — за хищение в особо крупных. Дело, конечно, не в той цистерне, а в том железнодорожном составе, который к ней «подцепили» — раз уж все равно загремел. Адвокаты продолжали сражение, и правда должна была восторжествовать, и тогда проворовавшиеся деятели решили утопить концы: нет человека — нет проблемы. Подговорил его один бывалый уйти в побег. Человек уже разуверился в правде, понимал, что десять лет не протянет, и согласился — хоть детишек напоследок повидать. Рецидивист его спровоцировал, вывел на «запретку», а сам не пошел. Часовой того человека застрелил, а рецидивиста, как было обещано, выпустили «за хорошее поведение».

— Это… это вы к чему? — насторожился Влад.

— Это о кошках и мышках, господин Мехов. За четверть века эта кошка столько мышек съела, что впору подавиться. И тех, кто к углу подводил, и тех, что за углом стояли — никем не брезговала.

— Кто рецидивист-то? — не унимался Влад.

— Панич. А человек, укравший цистерну с бензином, ваш отец Михаил Мехов. Вместе они сидели.

— ?!.

— Это можно проверить. У меня в СБ, как вы верно уже подметили, не сброд, а бывшие сотрудники МВД. И уж о таких-то китах, как Панич, им известно все. Вы хотели узнать, кто убил вашего друга? Это не по моей части. Прокуратура разберется, если, конечно, захочет. Но знать, с кем мне предстоит иметь дело, я должен был — правило у меня такое. Нравится вам с Паничем — я не переманиваю, к себе не возьму, несмотря на ваш чемпионский титул. Кожухов был председателем Совета директоров одного из крупнейших металлургических предприятий, правая рука и особо доверенное лицо Панича, на их альянсе город да еще сотня человек держались. А убрал — как пылинку сдул с рукава. Друг ваш Земцов не в счет, с такими, как он, Панич вообще не считается — подумаешь, телохранитель! Он и фамилии его, уверен, не запомнил. А если вы думаете, что он вас подобрал, чтобы покормить и обогреть, ошибаетесь. Пантера был не макаренкой, а уголовным авторитетом, правда? И учил он вас явно не сапоги тачать. Вы инструмент, Мехов. Если бы не ваша мать, Панич бы вас раньше «крестил» — она ему цену знала и оберегала вас от него. Зато когда она умерла, никого рядом с вами не оказалось, и Панин проявил участие — это ему ничего не стоило.