Валерий Рощин - Готовность №1

А ближе к вечеру местная братия затеяла праздник. Каждый уважающий себя бомж в обязательном порядке отмечал в году четыре даты: Новый Год, День защитника Отечества, Международный женский день и день собственного рождения. Так вот сегодня одним из пожилых представителей лиц, не имевших приписки, справлялся шестидесятилетний юбилей. Справлялся с грандиозным размахом и царской щедростью — импровизированный стол ломился от дорого спиртного и не менее дорогих и изысканных деликатесов на закуску. Сервировка мало отличалась от того, что предлагается в банкетных залах какого-нибудь «Метрополя» или «Националя», ибо контингент бездомных, обитающих на городских свалках, вовсе не относился к разряду нищих, как наивно полагало большинство граждан страны. По крайней мере, наисвежайшие продукты закупались бродягами в самых респектабельных супермаркетах, а не разыскивались среди гор перепревшего мусора…

— Палыч, занимай почетное место во главе стола, — пробасил дед с клочковатой бородой и в футболке с размашистой надписью на груди «BAD BOY». — Минут через десять начнем.

Жорж прохаживался возле разбитого в центре свалки «бивака», заложив руки за спину и вспоминая сегодняшнюю встречу с Масловым. Угрюмо кивнув старику, спросил:

— Чужаков сегодня не было?

— Нет, не видали… Чай, непременно бы доложили — зачем нам конкуренты?..

«Конечно, доложили бы, — подумал он, всматриваясь в дальний конец свалки. — Им не нужны залетные, вороватые личности, отбирающие хлеб насущный…» Но спросил он об этом потому, что уже несколько минут наблюдал какое-то странное движение, происходящее метрах в пятистах — за огромной кучей мусора, что должна была ни сегодня-завтра исчезнуть под ножами бульдозеров. Ему показалось, будто какие-то тени в сумерках тихой безветренной белой ночи проплыли от бетонного ограждения, и пропали за огромным бугром.

— Я отойду ненадолго, — бросил он чумазым подопечным, бестолково толпящимся у длинного рекламного плаката, что обычно вешают на столбах поперек улицы, а бомжи, как правило, используют на помойках вместо стола и скатерти. — Начинайте без меня…

Пока он пробирался до того места, где издали узрел непонятные фигуры, небо окончательно потемнело и приобрело устойчивый фиолетовый оттенок. Жорж трижды пожалел, что не взял фонаря, потому как трижды проваливался левой ногой в какие-то дыры, а правой постоянно цеплялся за всяческие торчащие из мусорных недр предметы. Приблизившись после продолжительного блуждания меж небольших возвышенностей к последней, огромной горе, за которой расстилалось до самой границы свалки обширное плоское поле, утрамбованное гусеницами тракторов, он осторожно стал обходить ее сбоку, пока не замер — в тридцати метрах творилось нечто странное…

Двое мужчин, кажется, стояли на коленях. Георгий Павлович скорее догадался, нежели разглядел, что руки их были связаны за спинами. Несчастных бедолаг окружало полукольцом четверо парней в темной одежде…

— Так вот, как это происходит!.. — прошептал подполковник, припоминая неоднократные и боязливые доклады подопечных «кладоискателей» о страшных находках в пучине отходов. — Тихо приезжают поздним вечером со стороны леса — там полно дыр в ограждении; жертвы идут до места казни своим ходом. Потом по два выстрела в голову, трупы — в приямок; несколько лопат прелого гнилья сверху и прощай навеки… Какой оперативник отважится разыскивать пропавших людей здесь, где ни один нормальный человек с непривычки и получаса не выдержит? А случайный люд, изредка натыкающийся на останки, никогда не побежит заявлять об этом. Все до безобразия просто…

Тем временем до слуха Извольского донесся приглушенный хлопок — один из стоявших на коленях тут же, как подкошенный рухнул вперед, ткнувшись носом в черную жижу. Другой тихо завыл, мешая протяжный звук с торопливыми мольбами о пощаде. Жуткий, предсмертный монолог этот был прерван вторым хлопком…

Бывший спецназовец брезгливо повел плечами и собирался было ретироваться восвояси так же незаметно, как и прибыл, да не успел сделать и четверти оборота, как в печень уперлось нечто твердое…

— Стоять, дядя, — тихо прогнусавил чей-то моложавый голос. — Дернешься — пристрелю.

«Этого, блин, мне еще не хватало!» — мысленно выругался подполковник.

— А ну, вперед! — так же негромко скомандовал парень.

«Вперед» означало: к «лобному» месту. Хорошего это не сулило — молодчик, посланный остальной братвой понаблюдать за окружающей обстановкой, кажется, решил пустить случайного свидетеля в расход.

Палачи были заняты своим злодейским делом — только что прозвучал первый контрольный выстрел, вот-вот должен был раздаться второй. Георгию надлежало принять решение до того, как всей бандитской группе станет известно о существовании случайного свидетеля.

И он решился…

Оружием начинающего преступника спецназовец завладел легко и, можно сказать: непринужденно. Схватив запястье руки, сжимающей рукоятку пистолета, он в тот же миг без разворота двинул молодого человека локтем в голову. Не успев издать ни единого звука, тот от жуткого по силе удара отлетел назад и распластался на пестреющем в темноте мусоре. Стрелять в него было нельзя — даже хлопок, произведенный оружием с глушителем, толпа беспредельщиков непременно услышит. Потому здоровяк Жорж попросту навалился на сосунка сверху, основательно зажав мощной пятерней и рот, и нос. Через пару минут с ним было покончено…

После второго контрольного выстрела на месте казни слышались торопливые шорохи — палачи заметали следы расправы. Едва Извольский успел отделаться от стоявшего на стрёме братка, как кто-то окликнул:

— Арлекин!.. Где ты там? Подгребай сюда — уходим!..

Похоже, они прикопали трупы, и им оставалось лишь покинуть свалку. Подполковник поднялся и, слегка пригнувшись, быстро пошел прочь от последней горы отходов. Пройдя метров десять, вдруг остановился и швырнул в сторону мертвого бандита его оружие. «Ни к чему оно мне… Одному черту ведомо, сколько загубленных жизней за ним числится. Да и не собираюсь я ни с кем воевать — прошло мое время!.. — думал он, потихоньку приближаясь к гудящему рою основательно подпитых бомжей. — Надо бы только поспеть вовремя, словно никуда и не уходил…»

Но едва в голове промелькнула последняя и очень правильная мысль, как левая нога вновь куда-то провалилась.

— Да что за наказание сегодня бог послал!? — проворчал Георгий Павлович, пытаясь высвободить неудачливую конечность.

И без того видавший виды ботинок зацепился за острый конец толстой проволоки и ни в какую не желал подчиняться воле хозяина. Стоя на четвереньках, чертыхаясь и дергая всем телом, Жорж почуял вдруг резкую перемену в разнузданном и вольном поведении подчиненной «элиты». До рекламного плаката, исполнявшего роль скатерки, он не дошел совсем немного и громкая нетрезвая речь двух десятков мужчин и женщин, перемежавшаяся матом и прочими крепкими оборотами, отчетливо доносилась от «банкетного зала» все то время, пока «директор» отвоевывал у свалки свое имущество. Но внезапно гомон, песни и ругательства разом стихли…